Она позвонила без предупреждения — в тот самый момент, когда я наливала себе чай после рабочего дня. Голос звучал ровно, почти буднично, но каждое слово било точно в цель.
— Я много лет смотрела на твоего мужа с обожанием и мечтала, что он будет моим. Я люблю мужчин постарше.
Чайная ложка звякнула о блюдце. Я медленно опустилась на стул, сжимая телефон. В висках застучало, а в груди словно образовался ледяной ком.
— Кто это? — спросила я, хотя уже знала ответ.
— Лена. Коллега твоего мужа. Мы вместе работаем уже пять лет.
В трубке повисла пауза, наполненная тихим шумом офиса — отдалёнными голосами, звоном посуды из кофемашины. Я представила её: всегда безупречно одетая, с аккуратной причёской, вежливая улыбка, внимательный взгляд. Та самая сотрудница, которую мой муж хвалил за профессионализм, с которой он часто задерживался на совещаниях, чьи проекты неизменно выделял.
— Зачем ты мне это говоришь? — голос звучал отстранённо, будто не мой.
— Потому что больше не могу молчать. Каждый день видеть его и знать, что он не мой… Это съедает меня изнутри. Я пыталась бороться, честно. Уходила в отпуск, брала дополнительные проекты, даже начала ходить на свидания. Но ничего не помогает.
Я встала, подошла к окну. Внизу неспешно текли вечерние улицы, люди спешили домой, не подозревая о взрывах, происходящих в чужих жизнях. За стеклом медленно сгущались сумерки, окрашивая город в серо‑фиолетовые тона.
— Ты думаешь, я поверю? После стольких лет?
— Понимаю твоё недоверие. Но посмотри на наши рабочие фото. На корпоративах. На совещаниях. Я всегда где‑то рядом. В поле его зрения. И в поле твоего — но ты не замечала.
Её слова складывались в мозаику, которой раньше не придавала значения. Теперь детали вставали на свои места с пугающей чёткостью:
- те «срочные» совещания, на которые он уходил по вечерам;
- её внезапные появления там, где был он — будто по волшебству;
- необъяснимые отлучки мужа в офис по выходным;
- его рассеянность в последние месяцы, отстранённость, которую я списывала на усталость;
- едва уловимые взгляды, задержавшиеся на секунду дольше нормы;
- лёгкий аромат чужих духов, который я однажды почувствовала на его пиджаке, но не придала значения.
— Что ты хочешь от меня? — спросила я наконец, чувствуя, как голос дрожит на последнем слоге.
— Ничего. Просто чтобы ты знала правду. Я не собираюсь уводить его. Не могу. Или не хочу. Просто… устала носить это в себе.
Тишина. Потом — короткие гудки.
Я стояла у окна, глядя, как первые капли дождя разбиваются о тротуар. Чай давно остыл, оставив на поверхности белёсую плёнку. В голове крутилось одно: как жить дальше, зная, что где‑то в тени всегда была она — с её молчаливым обожанием и годами ожидания.
Руки дрожали. Я опустилась на подоконник, прижав ладони к холодному стеклу. В памяти всплывали моменты: наши утренние разговоры за кофе, его обещания никогда не оставлять меня, совместные планы на будущее. Всё это теперь казалось иллюзией, построенной на песке.
Телефон завибрировал. Сообщение от мужа: «Задержусь на работе. Не жди, ложись спать».
Я рассмеялась — резко, почти истерично. Как будто кто‑то невидимый дёргал за ниточки, подстраивая всё так, чтобы я узнала правду именно сейчас.
В прихожей висело наше свадебное фото — мы счастливые, молодые, с глазами, полными надежд. Я подошла ближе, всматриваясь в его лицо. В тот момент он казался таким искренним, таким моим. А теперь? Что осталось от того человека?
Часы на стене тикали с оглушительной громкостью. Каждая секунда растягивалась в вечность. Я представляла, как он сидит сейчас в офисе, возможно, рядом с ней. О чём они говорят? О работе? Или о том, что она только что рассказала мне?
В голове роились вопросы, на которые не было ответов:
- Как долго это продолжается?
- Были ли у них встречи вне офиса?
- Знает ли он о её звонке?
- И самое страшное — любит ли он её?
Я подошла к шкафу, достала старую коробку с письмами и фотографиями. Здесь были наши совместные снимки, билеты из путешествий, записки, которые он оставлял мне по утрам. Всё это теперь выглядело как реликвии из другой жизни — жизни, которой больше нет.
За окном дождь усиливался, барабаня по стеклу, словно пытаясь достучаться до меня. Я закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. Что делать дальше? Собрать вещи и уйти? Устроить скандал? Попробовать поговорить с ним?
Телефон снова завибрировал. На экране — фото сына. «Мама, ты где? Я соскучился».
Сердце сжалось. В этой буре эмоций я чуть не забыла о самом важном — о нашем ребёнке. О том, кто не должен стать жертвой этой истории.
Я глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь в руках. Нужно было принять решение. Но какое?
В этот момент дверь открылась. Он вернулся.
— Привет, — сказал он, снимая пальто. — Что‑то ты бледная. Всё в порядке?
Я посмотрела на него, пытаясь разглядеть в знакомых чертах того человека, которого любила. Или того, о котором только что узнала.
— Нет, — ответила я тихо. — Не в порядке.
Он замер, взгляд стал настороженным.
— Что случилось?
Я молча протянула ему телефон с историей звонков. Его лицо побледнело.
— Откуда… — он запнулся. — Откуда у тебя этот номер?
— Она позвонила мне. Рассказала всё.
Молчание. Тягучее, невыносимое.
— И что ты теперь будешь делать? — спросил он наконец, опустив глаза.
Я смотрела на него, чувствуя, как внутри разрастается пустота. Всё, что я знала о нас, рассыпалось на осколки. И собрать их уже не получится.
— Не знаю, — сказала я. — Но я точно знаю, что не могу жить во лжи.
Дождь за окном стучал всё громче, смывая последние следы иллюзий.