– А тебе что, жалко? Она же у тебя все равно просто так висит, пыль собирает! Моль кормишь, пока вещь пропадает? – Светлана громко опустила чашку на блюдце, так что чай выплеснулся на скатерть, но вытирать пятно она даже не подумала.
Елена глубоко вздохнула, стараясь сохранить спокойствие. Воскресный обед, который должен был стать приятным семейным времяпрепровождением, стремительно превращался в поле боя. Напротив сидела золовка – сестра мужа, Светлана, женщина тридцати двух лет, которая до сих пор считала, что мир вращается исключительно вокруг ее желаний. Рядом, поджав губы, расположилась свекровь, Нина Ивановна, готовая в любой момент броситься на защиту любимой дочери.
– Света, шуба не висит без дела, я ношу ее, когда считаю нужным, – спокойно ответила Елена, отрезая кусочек домашнего пирога. – И «висеть» она будет там, где я ее повесила. В моем шкафу.
– Ой, да не смеши меня! – махнула рукой золовка, и ее многочисленные браслеты звякнули. – Ты в ней последний раз была на юбилее у дяди Вити, а это было в прошлом году. А у меня корпоратив намечается, понимаешь? Юбилей фирмы! Там все будут такие расфуфыренные, руководство из Москвы приедет. Мне нужно выглядеть на миллион, а не как бедная родственница в пуховике.
– Вот именно, Леночка, – вступила в разговор Нина Ивановна, ласково, но с нажимом глядя на невестку. – Светочке очень нужно произвести впечатление. Там, говорят, начальник отдела кадров будет холостой. А шубка у тебя знатная, богатая. Норка, цвет «графит», как сейчас модно. Тебе убудет, что ли, если девочка один вечер покрасуется? Она же аккуратно.
Елена перевела взгляд на мужа. Андрей сидел во главе стола и с преувеличенным интересом изучал содержимое своей тарелки, всем видом показывая, что он здесь совершенно ни при чем и вообще, он просто зашел поесть. Эта привычка мужа самоустраняться в моменты конфликтов между его женщинами давно раздражала Елену, но сейчас она вызывала почти физическую боль.
– Нина Ивановна, Света, давайте закроем эту тему, – твердо сказала Елена. – Шуба – вещь дорогая и деликатная. Это не кофточка с распродажи. Я не даю свои личные вещи никому. Ни подругам, ни родственникам. Это мой принцип.
– Принцип у нее! – фыркнула Светлана, закатывая густо накрашенные глаза. – Скажи уж честно – жадность. Обыкновенная жадность! Своей родной золовке зажала тряпку. Я же не навсегда прошу, а на пять часов! Приехала, сдала в гардероб, потом надела и уехала. Что с ней станет? Она что, растает?
– В гардероб? – переспросила Елена, чувствуя, как внутри закипает раздражение. – В общий гардероб ресторана, где сотни людей, где ее могут уронить, перепутать, облить шампанским или прожечь сигаретой в курилке?
– Я не курю! – взвизгнула Света. – И вообще, ты обо мне слишком плохого мнения.
– Я о вещах хорошего мнения и знаю, как они портятся, – парировала Елена. – Помнишь, три года назад я дала тебе свой отпариватель? Вернули мне его через полгода со сломанным резервуаром и накипью такой, что пришлось выбрасывать. А шелковый платок, который ты брала «на свидание»? Где он?
Светлана покраснела пятнами, но напор не сбавила.
– Ну, началось! Кто старое помянет... Платок я потеряла, с кем не бывает? Я же извинилась! А отпариватель твой был китайский, дешевый, он сам сломался. А шуба – это другое! Короче, Лен, не будь букой. Андрей, ну скажи ей! Что она как собака на сене?
Андрей наконец поднял глаза, посмотрел на рассерженную сестру, потом на жену, у которой на скулах уже ходуном ходили желваки.
– Лен, ну может, правда... – неуверенно начал он. – Всего на один вечер? Света обещает быть аккуратной. Если что случится – мы оплатим химчистку.
Елена медленно положила вилку. Звук металла о фарфор прозвучал в тишине кухни как выстрел.
– Мы оплатим? – тихо переспросила она. – У нас, Андрей, общий бюджет. То есть, если Света испортит вещь стоимостью в сто пятьдесят тысяч, мы с тобой будем платить за ремонт из наших денег? Света, у тебя есть лишние сто пятьдесят тысяч, чтобы оставить мне залог?
– Какой еще залог?! – возмутилась свекровь. – Ты что, с ума сошла, Лена? С родных людей залог требовать? Это уже ни в какие ворота! Ты посмотри на нее, Андрюша, кого ты в дом привел? Меркантильная, расчетливая...
– Шубу мне подарили мои родители на тридцатилетие, – жестко напомнила Елена, вставая из-за стола и начиная убирать посуду, давая понять, что обед окончен. – Они копили на нее два года. Это память и ценность. Андрей к ее покупке отношения не имеет, поэтому распоряжаюсь ей только я. Ответ – нет. Точка.
Светлана вскочила со стула, едва не опрокинув его.
– Ну и подавись своей шубой! Больно надо! Я у Машки попрошу, она не такая жадная! Пойдем, мама, нам тут не рады. Чаем напоили, а ядом отравили.
Золовка демонстративно схватила сумку и направилась в прихожую. Нина Ивановна, тяжело вздыхая и прижимая руку к сердцу, поплелась следом, бросая на невестку укоризненные взгляды.
– Эгоистка, – прошипела Света уже в дверях, надевая сапоги. – В гробу в своей шубе лежать будешь, никто и не вспомнит добрым словом.
Дверь хлопнула. В квартире воцарилась звенящая тишина. Андрей сидел, обхватив голову руками. Елена молча включила воду и начала яростно намыливать тарелки. Ей хотелось смыть с себя этот липкий разговор.
– Ты могла бы быть помягче, – раздался голос мужа спустя пять минут.
Елена выключила кран и обернулась, вытирая руки полотенцем.
– Помягче? Твоя сестра называет меня жадной, требует вещь, к которой не имеет никакого отношения, а твоя мама ей поддакивает. И я должна быть мягче? Андрей, почему ты никогда не встаешь на мою сторону?
– Я просто хочу мира, – устало ответил он. – Ну дала бы ей эту чертову шубу. Она бы сходила, покрутилась и вернула. Зачем скандал раздувать? Мама теперь опять с давлением сляжет, Света будет месяц дуться...
– Мира ты хочешь за мой счет, – отрезала Елена. – Тебе проще, чтобы я прогнулась и потерпела, лишь бы твои родственники не шумели. А мои чувства и мое право собственности тебя не волнуют. Ты же знаешь Свету. Она неаккуратная. Она вечно влипает в истории. Если бы она испортила шубу, ты бы первый сказал: «Ну ладно, Лен, не ори, это всего лишь вещь, Света не специально». Я права?
Андрей промолчал, отведя взгляд. Елена знала, что права. Она вышла из кухни, чувствуя, как внутри все дрожит от обиды. Проблема была не в шубе. Проблема была в границах, которые в этой семье пытались проломить любыми способами.
Неделя прошла в напряженном молчании. Свекровь не звонила с традиционным утренним отчетом о здоровье, Светлана демонстративно игнорировала сообщения в общем семейном чате. Елена даже обрадовалась этой передышке. На работе был завал, годовой отчет требовал полной концентрации, и тратить энергию на семейные дрязги не хотелось.
Однако в четверг вечером, когда Елена вернулась с работы, уставшая и мечтающая только о горячей ванне, ее ждал сюрприз. В прихожей стояли знакомые сапоги на шпильке и ботильоны свекрови. Из кухни доносились голоса и запах свежесваренного кофе.
– О, а вот и хозяйка явилась! – голос Светланы звучал на удивление бодро, без тени прошлой обиды. – А мы тут решили в гости заскочить, мириться. Мама пирогов напекла, с капустой, как ты любишь.
Елена замерла на пороге, снимая пальто. Вторжение без предупреждения было в духе ее новых родственников.
– Привет, – сдержанно поздоровалась она, проходя в кухню.
Андрей сидел за столом, жуя пирог, и выглядел виноватым. Видимо, его просто поставили перед фактом. Нина Ивановна хлопотала у плиты, разливая чай, словно была у себя дома.
– Садись, Леночка, садись, устала поди, – заворковала свекровь. – Работа у тебя нервная, ответственная. Надо кушать хорошо.
Такая резкая смена гнева на милость настораживала. Елена села, взяла чашку, но пить не стала.
– По какому поводу праздник? – прямо спросила она.
– Да какой праздник, – махнула рукой Света, поправляя прическу. – Просто решили, что глупо ссориться из-за тряпок. Мы же семья. Ну, погорячилась я в воскресенье, с кем не бывает? Нервы, этот корпоратив, платье никак подобрать не могла...
– Понятно, – кивнула Елена. – Извинения приняты.
– Вот и славно! – обрадовалась Нина Ивановна. – Худой мир лучше доброй ссоры. Андрюша, налей Лене еще чаю.
Разговор потек о каких-то мелочах: о погоде, о ценах на ЖКХ, о здоровье соседки тети Вали. Елена немного расслабилась. Может, они действительно осознали, что перегнули палку? В конце концов, люди могут менять свое мнение.
Спустя полчаса Светлана вдруг встала и как бы невзначай потянулась.
– Ой, Лен, слушай, я тут туфли купила новые, к платью. Бомба! Только вот сомневаюсь, подойдут ли по стилю. Можно я в твое большое зеркало в спальне глянусь? А то в прихожей свет плохой.
– Иди, конечно, – пожала плечами Елена, не почуяв подвоха.
Света ускакала в спальню. Елена продолжила слушать рассказ свекрови о новых методах засолки огурцов, но краем уха улавливала какие-то странные шорохи из комнаты. Стук дверец шкафа. Шуршание пакетов.
Тревога кольнула сердце. Елена извинилась и встала.
– Я сейчас, телефон там оставила.
Она вошла в спальню и застыла. Дверцы шкафа-купе были распахнуты настежь. Светлана стояла перед зеркалом, уже облаченная в ту самую норковую шубу. Она крутилась, принимая эффектные позы, делая селфи на телефон. На ногах у нее были уличные туфли, которыми она топталась прямо по пушистому прикроватному коврику.
Но самое страшное было не это. На столике рядом стояла открытая бутылочка с лаком для волос и косметичка, из которой вывалились тени и помада.
– Ты что делаешь? – голос Елены прозвучал тихо, но в нем было столько стали, что Светлана вздрогнула и уронила телефон на кровать.
– Ой! Ленка, ты чего пугаешь! – золовка нервно хихикнула. – Да я просто примерить решила. Ну посмотри, как сидит! Идеально же! Ну прямо на меня шили. Слушай, ну грех такой красоте пропадать. Я вот думаю... может, все-таки дашь? Я аккуратно, честное слово! Смотри, я даже духами своими не брызгала, чтобы твой запах не перебить.
– Сними, – сказала Елена, подходя ближе.
– Ну Лен... Ну пожалуйста! Ну выручи по-родственному! Машка отказала, у нее размер не тот, я в ее шубу не влезаю. А мне завтра уже идти! Я всем сказала, что буду в норке! Не позорь меня перед коллегами!
В комнату, привлеченные шумом, заглянули Андрей и Нина Ивановна.
– Что тут у вас? – спросил Андрей, и тут же осекся, увидев сестру в шубе жены.
– Вот, Андрюша, посмотри, какая красота! – тут же затараторила Нина Ивановна, оценив обстановку. – Королева просто! Лена, ну неужели тебе жалко для такой красоты? Ну один разочек!
Елена смотрела на мужа, ожидая, что он наконец скажет свое слово. Но Андрей снова молчал, бегая глазами по комнате.
– Сними немедленно, – повторила Елена, чеканя каждое слово. – Ты залезла в мой шкаф без спроса. Ты взяла мою вещь, когда я ясно сказала «нет». Это воровство, Света.
– Какое воровство?! – возмутилась золовка, и лицо ее пошло красными пятнами. – Я же тут, при тебе! Я просто меряю! Ты слова-то выбирай!
– Снимай. Или я сама сниму.
Светлана злобно сверкнула глазами, но начала расстегивать крючки.
– Да подавись ты! Жмотина! У тебя снега зимой не выпросишь! Я к тебе по-человечески, с пирогами, мириться пришла, а ты...
Она резко сдернула шубу с плеч и швырнула ее на кровать. Тяжелый мех глухо ударился о матрас.
– Осторожнее! – вскрикнула Елена, бросаясь к шубе, чтобы проверить, не оторвались ли крючки.
– Подумаешь! – фыркнула Света. – Трясутся над своим барахлом, как над святыней. Да она уже старая, фасон немодный! Я тебе одолжение делала, что выгулять ее хотела!
– Вон, – тихо сказала Елена.
– Что? – переспросила свекровь.
– Вон из моего дома. Обе. И ты, Света, и вы, Нина Ивановна. Вы пришли сюда не мириться. Вы пришли обманом получить то, в чем я вам отказала. Это подло. Это неуважение ко мне и к моему дому. Уходите.
– Андрюша! – взвизгнула Нина Ивановна, хватаясь за сердце. – Ты слышишь, как она с матерью разговаривает? Она нас выгоняет! Из дома родного сына выгоняет!
Андрей наконец вышел из ступора. Он посмотрел на раскрасневшуюся жену, которая бережно поглаживала мех шубы, проверяя его целостность, на наглую сестру, которая даже не выглядела виноватой, и на мать, привычно разыгрывающую спектакль.
– Мама, Света, – голос Андрея был глухим, но твердым. – Уходите.
– Что?! – хором воскликнули женщины.
– Вы слышали. Лена права. Вы перешли черту. Лазить по шкафам – это дикость. Я просил не нагнетать, но вы решили действовать за моей спиной. Собирайтесь. Я вызову такси.
Светлана открыла рот, чтобы выдать очередную порцию оскорблений, но, встретившись с тяжелым взглядом брата, осеклась. Она молча переобулась в свои сапоги, схватила сумку и вылетела в коридор. Нина Ивановна еще пыталась что-то причитать про неблагодарных детей и давление, но Андрей молча подал ей пальто.
Когда дверь за родственниками закрылась, в квартире повисла тяжелая тишина. Елена сидела на краю кровати, все еще сжимая в руках шубу. Руки у нее дрожали.
Андрей вошел в спальню, сел рядом, но не решался прикоснуться к жене.
– Прости, – сказал он наконец.
– За что? – спросила Елена, не поднимая головы. – За то, что твоя сестра считает мои вещи своими? Или за то, что ты позволил им думать, будто мое «нет» ничего не значит?
– Я думал, они правда мириться пришли... Я не знал, что Света полезет в шкаф. Это... это правда перебор. Я не думал, что она на такое способна.
Елена горько усмехнулась.
– Ты просто никогда не хотел этого видеть, Андрей. Тебе было удобно думать, что Света просто «эмоциональная», а мама просто «заботливая». А на самом деле они просто не уважают ни меня, ни тебя. Если бы уважали тебя, они бы не ставили тебя в такое положение.
Андрей вздохнул и потер лицо ладонями.
– Я поговорю с ними. Жестко поговорю. Больше они сюда без приглашения не придут. И просить ничего не будут.
– Надеюсь, – ответила Елена, вставая и вешая шубу обратно в чехол. – Потому что в следующий раз я не буду такой вежливой. Я просто вызову полицию. И мне будет все равно, что это твоя сестра.
Она закрыла шкаф и повернулась к мужу.
– А шубу я, пожалуй, отвезу на хранение к маме. От греха подальше. А то вдруг у Светы ключи от нашей квартиры случайно окажутся?
Андрей покраснел.
– У нее нет ключей.
– У твоей мамы есть запасной комплект. А Света умеет убеждать маму. Так что завтра же поменяем замки. Это не обсуждается.
Муж кивнул. Он понимал, что спорить сейчас бесполезно, да и не имеет он на это морального права.
На следующий день Елена действительно отвезла шубу родителям. А вечером пришел мастер и сменил личинку замка во входной двери. Телефон Андрея разрывался от звонков матери и сестры, но он не брал трубку.
Спустя три дня Елена узнала через общих знакомых, как прошел корпоратив Светланы. Оказалось, она все-таки нашла «норку» – взяла в прокат в каком-то сомнительном салоне. Шуба была поношенной, с потертостями на рукавах, но Светлана гордо вышагивала в ней весь вечер.
А потом случился казус. Во время танцев кто-то из коллег случайно задел Свету бокалом с красным вином. Огромное бордовое пятно расплылось по светло-бежевому подкладу и темному меху. В прокате устроили скандал, заставили платить штраф, который в три раза превышал стоимость аренды, и оплачивать полную химчистку без гарантии результата.
Светлана звонила брату, рыдала в трубку, просила денег взаймы, потому что своих сбережений у нее не было, а зарплата только через две недели.
Андрей положил трубку и посмотрел на Елену. Они ужинали на кухне.
– Что случилось? – спросила она, заметив его выражение лица.
– Света... попала на деньги. Шубу чужую вином залили. Просит пятьдесят тысяч.
Елена спокойно отпила чай.
– И что ты ответил?
– Сказал, что у нас сейчас нет свободных денег. Мы же на отпуск копим.
Елена чуть заметно улыбнулась.
– Правильно. Взрослые люди должны сами отвечать за свои желания казаться богаче, чем они есть.
Андрей кивнул и отложил телефон экраном вниз.
– Знаешь, Лен... Я тут подумал. Может, ну его, этот Новый год с родственниками? Давай уедем куда-нибудь? Вдвоем. В санаторий или просто в загородный отель. Хочу тишины.
– Это лучшее предложение за последние полгода, – искренне ответила Елена.
Отношения с золовкой и свекровью после этого случая перешли в разряд «холодной войны». Они поздравляли друг друга с праздниками сухими смсками, но в гости больше не напрашивались. Света, выплачивая долг за испорченную прокатную вещь, видимо, наконец-то поняла цену чужого имущества. Или, по крайней мере, поняла, что в доме брата халява закончилась.
Елена же, доставая свою любимую шубу из шкафа следующей зимой, с удовольствием отметила, что она по-прежнему в идеальном состоянии. И самое главное – она висела именно там, где ей и положено было быть. В ее, Еленином, шкафу, надежно защищенная от чужих жадных рук и завистливых глаз. Границы были выстроены, замки сменены, а уважение к себе восстановлено. И это, пожалуй, грело лучше любого меха.
Понравился рассказ? Жмите лайк и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые жизненные истории! Делитесь в комментариях, как бы вы поступили на месте героини.