Разобраться • 23 декабря 2025
Авторы: Маруся Юрищева
Наши мамы и бабушки делали косметику из подручных средств — огурцов, яичного белка, сока лимона. Сегодня мы теряемся в магазине среди огромного количества бьюти-продуктов. «Крымская Роза», один из старожилов парфюмерно-косметического рынка, застала обе эпохи.
Предприятие началось с крупного эфиромасличного комбината в Симферополе. В 1980-е его модернизировали стараниями одного из директоров, Михаила Ивановича Гладуна. Сейчас «Крымской Розой» руководит его внук Иван. В интервью «Инку» он рассказал, как изменить отношение потребителей к продукту, чтобы он перестал восприниматься только как сувенир, можно ли справиться с сезонностью спроса и почему выход на «Золотое яблоко» — еще не гарантия успеха.
Наши мамы и бабушки делали косметику из подручных средств — огурцов, яичного белка, сока лимона. Сегодня мы теряемся в магазине среди огромного количества бьюти-продуктов. «Крымская Роза», один из старожилов парфюмерно-косметического рынка, застала обе эпохи.
Предприятие началось с крупного эфиромасличного комбината в Симферополе. В 1980-е его модернизировали стараниями одного из директоров, Михаила Ивановича Гладуна. Сейчас «Крымской Розой» руководит его внук Иван. В интервью «Инку» он рассказал, как изменить отношение потребителей к продукту, чтобы он перестал восприниматься только как сувенир, можно ли справиться с сезонностью спроса и почему выход на «Золотое яблоко» — еще не гарантия успеха.
Эволюция отрасли
Маруся:
Предприятие появилось еще в 1930 году. Какую косметику производили в те годы?
Иван:
— В советские годы парфюмерно-косметическая отрасль была сведена к минимуму, к базовой гигиене. В 1920-е, например, мы производили только твердое мыло, зубной порошок, ничего лишнего. Когда Полина Жемчужина, жена революционера Молотова, стала управлять легкой промышленностью в Союзе, многое изменилось. Она хотела, чтобы у женщин была возможность ощущать себя красивыми.
В 1927 году в Никитском ботаническом саду вывели первый сорт красной крымской розы. До этого пытались использовать болгарские розы, но они вымерзают при температуре -15. А крымская роза более устойчива к морозам, она смогла пережить наши холодные зимы. Уже в 1930 году начали строительство нескольких заводов в разных регионах Союза, например в Грузии, Молдове, то есть там, где была возможность выращивать теплолюбивые растения, и в том числе в Крыму, Симферополе.
На симферопольском эфиромасличном заводе по советской технологии из одной тонны розового лепестка получали 1 кг розового масла. А вот в Болгарии, например, столько получали из трех тонн лепестка. Так наши технологии начали постепенно даже превосходить мировые. В 40-е годы, во время Великой Отечественной войны, производство остановилось и только в 1945-м возобновилось. У меня, например, до сих пор хранятся уставы 1945 года, документы о заработной плате, все приказы, назначения.
Маруся:
А как выглядит производство сейчас?
Иван:
— У нас один завод в селе Чайкино, недалеко от Симферополя. Мы выпускаем примерно 2 млн единиц продукции в год. На заводе работает около 80 человек. Я даже отслеживаю трудовые династии, ведь у нас люди целыми поколениями работают. Также у нас есть собственная розничная сеть из семи магазинов — пять в Крыму, Севастополе и Симферополе, один в Санкт-Петербурге.
Завод в Чайкине построили в 1966 году. В советские годы это была центральная площадка по переработке эфиромасличного сырья, лаванды, шалфея, других травянистых и цветочных растений, в основном лепестков роз.
Маруся:
Как предприятие удалось сохранить в одной семье?
Иван:
— Компания стала семейной начиная с моего дедушки Михаила Ивановича. В 1966 году он пришел в отрасль в качестве сотрудника областного комитета партии. Тогда предприятие подчинялось Министерству сельского хозяйства. Дедушка разработал программу развития эфиромасличной отрасли, согласовал ее с министром, и на это выделили средства, причем не только на оборудование самого завода.
Например, благодаря появлению комбината в Чайкине построили новый дом на 200 квартир для заводчан, открыли детский сад и школу, провели газ. Чайкино — это вообще одно из первых сел в Симферопольском районе, которое газифицировали. В 1982 году дедушка стал директором комбината «Крымская роза».
Маруся:
Когда предприятие стало частным?
Иван:
— В 1996 году, когда началась приватизация предприятий. Все сотрудники «Крымской розы» получили возможность приобрести акции. А дедушка выкупил у них контрольный пакет, то есть 51% акций.
Это было непростое решение, во-первых, потому что пришлось занять много денег для этого. А во-вторых, приватизация шла по соглашению с фондом государственного имущества. По этому соглашению были определенные обязательства, например, комбинат был обязан сохранить штат сотрудников и объемы выпуска продукции в течение ближайших 10 лет, то есть до 2006 года. Предугадать это сложно, гарантий никаких нет, а вдруг через 10 лет у тебя все это заберут. У меня до сих пор хранится отчет об исполнении этих обязательств.
Маруся:
– Кто возглавил предприятие после дедушки?
Иван:
— Дедушка готовил моего дядю к управлению компанией, но, к сожалению, он рано умер. Мой старший брат пошел по юридическому направлению, поэтому я остался единственным человеком, на которого дедушка возлагал хоть какие-то надежды. Правда, у меня не было особого желания брать компанию в свои руки. Но потом решил, что продолжу семейное дело.
Я успел поработать практически на всех участках производства. Я сам клеил этикетки на флаконы, разливал одеколоны, работал и в лаборатории, и в бухгалтерии, и на складе.
Спустя чуть меньше года я стал коммерческим директором, развивал продажи в компании. А еще через год, в 2015-м, стал генеральным директором. Мне тогда было 25 лет.
Живая вода
Маруся:
Крым зависит от туристического потока. Вы тоже?
Иван:
— Да. Поэтому самые большие продажи у нас именно в летний сезон. Обычно в косметическом бизнесе иная сезонность — лучше покупают с декабря по март.
Но когда я только пришел в компанию, Крым присоединился к России и практически ни одного туриста к нам не приехало, мост еще не построили, на пароме долго и тяжело. Мы остались буквально одни на целом острове.
Плюс раньше мы работали с украинскими поставщиками, но нам пришлось быстро искать новых, при этом российские предприятия не хотели работать с юридическим лицом, зарегистрированным по украинскому законодательству.
Благо, у нас были поставщики с офисом и в Украине, и в России. Они помогли нам сориентироваться на рынке. У нас номенклатура из 1,5 тыс. наименований, столько мы закупаем сырья, различных упаковок. А при смене поставщиков нужно сначала все это протестировать, проверить рецептуры, понять, подходят они нам или нет. На это ушел целый год.
Маруся:
Еще в 90-е годы ключевым продуктом предприятия был гидролат розы. Это до сих пор ваш флагман?
Иван:
— Это первый косметический продукт, который мы выпустили. Сегодня это и самостоятельный товар, который обеспечивает нам существенную долю выручки, более 10%, а также основа наших рецептур.
Маруся:
Сколько длится цикл производства одной коллекции?
Иван:
— Все начинается с маркетинговых исследований, изучения рынка и точечного определения целевой аудитории. Мы разрабатываем ассортиментную матрицу, концепцию коллекции и даем техническое задание технологам.
Дальше в специальной лаборатории разрабатывается рецептура, затем продукт тестируется в несколько этапов. Сначала внутреннее тестирование. Также мы тестируем продукты в специальных термошкафах, чтобы искусственно их состарить. Так можно проверить, действительно ли продукт сохраняет свои свойства в течение срока годности. Мы же не можем ждать по два-три года.
Следующий этап проверки — тестирование на добровольцах, обычно в этом участвуют человек 40. В целом весь процесс занимает четыре-пять месяцев. После того как мы все проверили и поняли, что формулы рабочие, начинаем производство, подготавливаем техническую документацию, закупаем сырье. Параллельно разрабатываем упаковки, дизайн коробок, этикеток, флаконов. Весь цикл производства нового продукта, в зависимости от его сложности, занимает от 12 до 24 месяцев.
Маруся:
А сколько стоит разработка одной линейки?
Иван:
— В зависимости от специфики конкретных продуктов разработка может стоить от 1 млн до 5 млн руб. Например, один из наших кейсов — разработка косметической продукции для отеля «Мрия». Мы все делали с нуля, закупали новое оборудование, использовали новые технологии. В общей сложности у нас это заняло три года и стоило около 3 млн руб. Но мы потратили гораздо больше времени, сил, ресурсов, чтобы освоить технологию мыловарения, например. Мы не закупали крошку, мыльную основу, сделали все сами.
“Мы как памперсы”
Маруся:
Вы уже говорили о сезонности спроса. Есть ощущение, что продукция «Крымской розы» воспринимается как сувенирная?
Иван:
— Еще несколько лет назад мы заметили, что у «Крымской розы» действительно есть флер сувенирной продукции, то есть вроде бы товары неплохие, но и не для того, чтобы регулярно покупать их себе, скорее, на подарок. Поэтому еще в 2020 году мы полностью изменили стратегию развития и позиционирование, сделали ребрендинг, выпустили усовершенствованную коллекцию как раз к 90-летию компании и сделали основой рецептуры гидролат розы.
Тогда новую коллекцию мы решили в принципе не размещать в сувенирной рознице в Крыму, она продавалась только в наших фирменных магазинах. Мы решили выстроить ассортимент так, чтобы он заинтересовал именно крупные косметические сети. Например, мы зашли на сайт «Золотого Яблока», хотя масштабного эффекта это не дало.
Но спустя время, уже к 2023 году, отношение к продукции действительно изменилось, мы заметили это по поведению наших клиентов.
Маруся:
А много ли у вас конкурентов?
Иван:
— Мы как памперсы, понимаете? Крымская роза — имя нарицательное. Поскольку мы были первыми производителями косметики в Крыму, многие думают, что любая крымская косметика — это только «Крымская роза».
С одной стороны, это преимущество. Но из-за этого нас не могут отличить от конкурентов.
В Крыму только одно из предприятий мы можем назвать прямым конкурентом. Это компания со схожей историей и производством — Алуштинский эфиромасличный завод. Мы отличаемся и по позиционированию, и по стратегиям продвижения, но тем не менее за конкурентами следим, ведь мы в одной упряжке — крымской эфиромасличной отрасли. А по части экспертизы конкурентами можем назвать компанию «Гельтек-Медика».
Маруся:
Кажется, что косметический рынок строго сегментирован, на нем представлены либо косметические гиганты, либо маленькие локальные бренды. А какому сегменту вы сами себя относите?
Иван:
— В России около 2 тыс. организаций, которые занимаются производством парфюмерно-косметических средств. Из них всего у двухсот есть свои заводские площадки. Остальные — это контрактные производства или небольшие домашние мыловарни и что-то подобное.
Из этих 2 тыс. примерно 1,6 тыс. компаний считаются малым бизнесом с выручкой до 100 млн руб. в год, еще 300–400 предприятий — средним, с выручкой от 100 до 800 млн руб, только 100 — крупным (свыше 1 млрд руб). Так, мы относимся к среднему сегменту, но стремимся стать крупным бизнесом.
За естественное старение
Маруся:
В России много брендов уходовой и декоративной косметики, можно сходу назвать 10–15. Но когда речь заходит о российской парфюмерии, оказывается, что духов у нас почти не производят. Как думаете, почему так?
Иван:
— Я думаю, что ответ кроется в прошлом, где-то на стыке 80–90-х годов, а может, и еще раньше, когда появилась мода на все западное. В советские годы у нас нас были сильные отечественные продукты — всем известные «Красная Москва», «Ландыш серебристый», «Пиковая дама». Был собственный институт парфюмеров и Союзпарфюмерпром. Но уже в 80–90-е рынок заполонила дешевая импортная продукция, в том числе подделки. В это же время вследствие утраты международных связей, приватизации, многих других процессов была разрушена наша инфраструктура производства.
Кроме того, уже в нулевые во всем мире начался переход от натуральных компонентов к синтетическим — спрос на эфирные масла начал падать, отечественное производство сырья сократилось. Так мы и пришли к тому моменту, где мы сейчас, — отечественное производство парфюмерии свелось к минимуму.
Маруся:
Считается, что для достижения максимального эффекта от косметики в ней должны быть не натуральные компоненты, а, скорее, химия.
Иван:
— Не согласен. Есть разные сегменты и разные задачи у косметических продуктов. Использование химии не плохо и не хорошо. Синтетические молекулы могут быть безопасны, иначе их запретили бы использовать для производства косметики.
Мы все-таки отдаем предпочтение натуральным компонентам, собранным именно в Крыму. Например, когда в коллекции для проблемной кожи использовали экстракт грязи Сакского озера. Но в состав крема-корректора на основе этого компонента входит и азелаиновая кислота, которая усиливает действие продукта и при этом безопасна. Компоненты, сильно воздействующие на организм, какие часто бывают, например, в гормональных кремах, мы считаем неэтичным использовать. Да, они быстро разглаживают морщины, отбеливают кожу, но негативно воздействуют на гормональный фон.
Маруся:
А каким еще трендам бьюти-индустрии вы следуете?
Иван:
— Мы за проверенные временем, классические продукты и естественное старение. Мы не гонимся за трендами, они приходят и уходят. Конечно, есть и такие, которые остаются. Например, в какой-то момент появился тренд на тканевые маски для лица, сначала это было хайпово, а потом они стали просто повседневным продуктом. И вот когда к ним все уже привыкли, мы тоже выпустили маски.
Но в один тренд мы все-таки попали в моменте. Это были антисептики в 2020 году. В Крыму мы были одними из первых, кто стал их производить. Мне знакомая позвонила и говорит: «Детей обязали в школу носить антисептики, а их почти нигде нет». И мы буквально за неделю разработали рецептуру, сделали и гелевые, и жидкие антисептики. Но у этого кейса была как удачная, так и неудачная сторона. Мы где-то месяц поторговали, а потом спирт буквально закончился. Тогда я нашел поставщиков и закупил спирта на 6 млн руб., но, как оказалось, это были мошенники. Мне до сих пор стыдно за то, какие потери мы понесли, ведь деньги просто пропали.
Маруся:
В Крыму держать производство легко?
Иван:
— Крым — это зона рискованного земледелия, бывает так, что три года у нас засуха, а следующие три года идут проливные дожди. Мы уже сталкивались с сильной засухой, из-за чего не смогли получить урожай. Поэтому плантация всегда должна быть на орошении, придется бурить скважину. Но для этого земля должна быть именно в собственности. Иными словами, нюансов и затрат будет много. Но я планирую уложиться примерно в 20 млн руб.
Мы также планируем возрождать компанию как производство полного цикла. Сейчас мы закупаем лепестки розы у партнеров, перерабатываем их тоже с помощью партнеров. Я хочу, чтобы через 10 лет у нас появились собственные плантации розы, мы могли сами делать из нее гидролат. Для начала нам понадобится около 10 гектаров земли. Соответственно, на это уйдет около 10 млн руб.