Я замерла у приоткрытой двери кухни, прижав к груди корзину с бельём. Голос Людмилы Петровны звучал отчётливо, хотя она явно старалась говорить тише обычного.
— Игорёк, ну что ты мнёшься? Она же всё равно ничего не понимает. Ты посмотри на неё — живёт как в облаках, в своих книжках этих. Идеальная жена для наших целей.
— Мам, прекрати, — голос Игоря был усталым, почти безразличным. — Мы договаривались, что не будем об этом здесь говорить.
— А где будем? — свекровь повысила голос. — Ты уже третий месяц тянешь! Документы надо переоформлять, пока старый дурак окончательно не того. Завещание он переписал, это хорошо, но квартиру нужно оформить на тебя сейчас, понимаешь? Сейчас!
— Понимаю, мам. Всё понимаю.
— Ничего ты не понимаешь! — в её голосе зазвучала злость. — Вон Галка из третьего подъезда уже всё оформила, хотя её отец ещё бегает. А твой дядя Витя реально на ладан дышит, а ты...
— Лена может услышать, — перебил Игорь.
— Подумаешь! Что она поймёт? Эта твоя тихоня только и умеет, что в своём институте ковыряться. Спасибо ей, конечно, что диссертацию за тебя дописала, но это не значит, что она имеет право совать нос в наши дела.
Корзина выскользнула из моих рук и глухо шлёпнулась на пол. Я не заметила этого. Диссертация? Какая диссертация?
— Осторожнее, мам. Она умнее, чем кажется, — в голосе Игоря появилось что-то новое, какая-то ледяная нотка, которую я никогда раньше не слышала.
— Умная? — свекровь фыркнула. — Умная бы давно просекла, что ты на ней женился только из-за московской прописки. Или ты думаешь, я не знаю, как ты туда набивался весь прошлый год? Сколько раз к ней на эти глупые лекции ходил, цветочки носил...
— Хватит, мам. Она мне действительно нравится.
— Ой, нравится! — засмеялась Людмила Петровна. — Нравятся ей куклы в магазине. Деньги нравятся, Игорь, деньги! А эта твоя Леночка — просто удачное вложение. Московская квартира в центре, прописка, и ещё она такая удобная — работает по двенадцать часов, в твои дела не лезет. Красота!
Я медленно опустилась на пол рядом с корзиной. Ноги перестали держать.
— Она хорошая, — почему-то упрямо повторил Игорь. — И я не хочу, чтобы ты с ней так разговаривала.
— Хорошая! — передразнила свекровь. — А помнишь Настьку? Вот была девка! Огонь, не баба! Та бы тебе жизнь устроила, вокруг пальца обмотала, как миленькая. А эта... Впрочем, может, оно и к лучшему. С такой-то точно рогов не наставит.
— Мам!
— Что «мам»? Правду говорю. Она же в тебя влюблена по уши, дурочка, ходит, глазками хлопает. Думает, повезло ей с принцем. А принц её тем временем...
— Заткнись! — впервые за все три года знакомства я услышала, как Игорь повышает голос на мать. — Заткнись немедленно!
Повисла тишина. Я попыталась встать, но руки и ноги не слушались. Московская прописка. Диссертация. Удобная. Дурочка.
— Ты чего разошёлся? — голос Людмилы Петровны стал осторожным. — Я же ничего такого не сказала. Просто напоминаю, зачем мы сюда приехали. Или ты забыл, что твой бизнес в Питере трещит по швам? Что банк на шею сел? Вот я и говорю — надо действовать. Дядю Витю уговорить, квартиру на Таганке переоформить, твою прописку здесь закрепить...
— Я всё помню, — голос Игоря снова стал ровным, почти безэмоциональным. — И я всё сделаю. Только не трогай Лену, ясно? При ней даже не заикайся на эту тему.
— Да не трону я её, господи! Чего ты накинулся? Я же не против неё ничего не имею. Обычная девчонка, только слишком доверчивая. Это даже хорошо для нас.
— Для нас, — повторил Игорь, и в его голосе послышалась горечь. — Знаешь, мам, иногда мне кажется, что я...
— Что ты? — подхватила свекровь. — Только не говори, что влюбился по-настоящему! Игорёк, милый, у нас нет времени на сантименты. Ты должен...
Дверь в прихожую тихо щёлкнула — кто-то вошёл в квартиру. Разговор в кухне мгновенно оборвался.
— Леночка, ты? — послышался бодрый голос свекрови. — А мы тут с Игорьком чаёк пьём, обсуждаем, куда бы вас в выходные свозить. Может, в Коломенское? Погода обещает хорошую.
Я схватила корзину, вскочила на ноги и бросилась в спальню. Захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной. Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди.
Диссертация. Я дописала его диссертацию. Когда это было? Полгода назад, да. Он сказал, что научный руководитель заболел, что сроки горят, что он не успевает с практикой. Попросил помочь с несколькими главами. Я так гордилась, что могу быть полезной! Так старалась! Он тогда целовал мои руки, называл спасительницей, говорил, что без меня пропал бы...
А прописка. Он появился на моих лекциях год назад. Ноябрь, кажется. Подходил после занятий, задавал умные вопросы, приглашал на кофе. Я думала — наконец-то встретила родственную душу. Он так увлечённо говорил о византийской истории, так тонко чувствовал материал... Оказывается, всего лишь искал московскую прописку.
Я сползла по двери вниз, уткнулась лицом в колени. Плакать не получалось — слишком сильный был шок.
Тихий стук в дверь заставил вздрогнуть.
— Лен? Ты там? — голос Игоря звучал обеспокоенно. — Что случилось? Мама говорит, ты пробежала мимо кухни, даже не поздоровалась.
Я молчала, пытаясь взять себя в руки.
— Лен, открой, пожалуйста. Ты меня пугаешь.
— Я... переодеваюсь, — выдавила я. — Сейчас выйду.
— Хорошо. Я тут подожду.
Я услышала, как он сел на пол по другую сторону двери. Совсем как в начале наших отношений, когда я обижалась на его опоздание. Тогда он сидел так два часа, уговаривая меня выйти. Я думала — как ему важно наше общение, как он дорожит мной. А теперь...
— Знаешь, Лен, — заговорил он негромко, — мама сегодня спросила, когда мы детей заведём. Я ответил, что не торопимся, что хотим ещё пожить для себя. Но на самом деле я подумал — а почему, собственно, нет? Ты же хочешь детей, правда?
Дети. С человеком, который женился на мне из-за прописки. С человеком, которого мне подобрала его мать. С человеком, которого я совершенно не знаю.
— Игорь, — позвала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — а скажи, почему ты на мне женился?
Пауза показалась вечностью.
— Что за странный вопрос? — наконец откликнулся он. — Ты же знаешь. Потому что влюбился. С первого взгляда, помнишь? Ты стояла у доски, объясняла про иконоборческий кризис, и я...
— Перестань, — перебила я. — Просто скажи правду.
Снова повисла тишина. Потом я услышала, как он тяжело вздохнул.
— Лен, открой дверь. Это важно. Не хочу говорить через стену.
— Тогда не будем говорить вообще.
— Господи, ну что случилось-то? — в его голосе появилось раздражение. — Мама тебя чем-то обидела? Она не хотела, она просто иногда не думает, что говорит. Я с ней поговорю, хочешь?
— Игорь, — я поднялась с пола, подошла к окну, — мне нужно побыть одной. Уйди, пожалуйста.
— Лена, милая...
— Уйди!
Я услышала, как он поднялся, постоял немного, потом тихо сказал:
— Хорошо. Я пойду в магазин, куплю твоего любимого красного вина. И мороженого. И мы поговорим, хорошо? Спокойно поговорим.
Его шаги удалились. Входная дверь щёлкнула. Я подошла к шкафу, машинально начала перекладывать вещи. Мои вещи, его вещи. Всё такое аккуратное, на своих местах. Идеальная семья, подумал бы любой посторонний. Молодые супруги, счастливые, влюблённые. Она — тихая, работящая, из хорошей московской семьи. Он — энергичный, амбициозный, из Петербурга. У них вся жизнь впереди.
А на самом деле — она дурочка, которая дописывает чужие диссертации и даёт прописку. А он... Кто он? Я вдруг поняла, что совершенно не знаю этого человека. Не знаю, что у него за бизнес в Питере. Не знаю, откуда долги. Не знаю, кто такая Настька. Не знаю даже, любит ли он на самом деле византийскую историю или просто хорошо притворялся.
Телефон завибрировал. Сообщение от Игоря: «Лен, прости, что бы там ни было. Люблю тебя. Скоро вернусь».
Я опустилась на кровать, уставившись на экран. Люблю. Это слово вдруг показалось таким пустым, таким бессмысленным.
За стеной послышался голос Людмилы Петровны — она разговаривала по телефону:
— Витя, Витя, ну что ты психуешь? Игорёк сейчас придёт, всё обсудим. Ну конечно, ты главный в семье, кто же спорит! Просто документики надо правильно оформить, чтобы налоговая не прицепилась... Да нет, это для твоей же пользы!
Я встала, подошла к столу, открыла ноутбук. Вбила в поиск: «Игорь Соколов бизнес Санкт-Петербург». Ничего. «Игорь Соколов долги». Тоже ничего конкретного. «Игорь Соколов диссертация».
И вот оно. Статья в университетской газете трёхмесячной давности: «Молодой учёный И.В. Соколов защитил кандидатскую диссертацию на тему...» Дальше шло название моей — нет, его — работы. Та самая, которую я дописывала. Только почему-то теперь он числился единственным автором. А благодарности в конце, где обычно упоминают научных руководителей и помощников, моего имени не было.
Я закрыла ноутбук. Подошла к комоду, достала паспорт, свидетельство о браке, документы на квартиру. Всё лежало аккуратной стопкой — я всегда была педантичной. Квартира была записана на меня. Единственное, что Игорь после свадьбы оформил — временную регистрацию, которая через полгода должна была стать постоянной пропиской.
Дверь в квартиру открылась.
— Лен! Я вернулся! — донёсся бодрый голос Игоря. — Смотри, что я купил! Твоё любимое «Кьянти», венское мороженое и... — он замолчал, видимо, заглянув в спальню. — Лен? Где ты?
Я вышла из комнаты. Он стоял на кухне с пакетами в руках, улыбался — такой знакомый, такой родной. Тёмные волосы взъерошены, серые глаза смотрят с обожанием, на губах та самая мягкая улыбка, в которую я влюбилась год назад.
— Привет, — сказала я ровно. — Игорь, мне нужно кое-что у тебя спросить.
— Конечно, милая, — он поставил пакеты, сделал шаг ко мне. — Спрашивай что угодно.
— Зачем ты на мне женился?
Он замер. Улыбка не сошла с лица, но глаза вдруг стали настороженными.
— Мы уже это обсуждали. Я же сказал...
— Скажи правду, — я смотрела ему прямо в глаза. — Без сказок про любовь с первого взгляда. Просто правду.
Он молчал, глядя на меня. Потом медленно прошёл на кухню, налил себе воды, выпил. Сел за стол.
— Ты подслушала наш разговор с матерью, — это не было вопросом.
— Да.
— Полностью?
— Достаточно, — я села напротив. — Достаточно, чтобы понять, что последний год прожила в каком-то спектакле.
Людмила Петровна вышла из своей комнаты, увидела нас и попыталась незаметно вернуться обратно.
— Людмила Петровна, — окликнула я, — не уходите, пожалуйста. Это касается и вас.
Она остановилась, выпрямилась, подошла к столу. Села рядом с сыном, положила руку на его плечо.
— Лена, девочка, если ты что-то неправильно поняла...
— Я всё правильно поняла, — перебила я. — Московская прописка, диссертация, удобная жена. Дядя Витя с квартирой на Таганке. Долги в Петербурге. Я что-то упустила?
Свекровь и сын переглянулись. Игорь первым опустил взгляд.
— Лен, это не так, как ты думаешь, — начал он. — Да, в начале... В начале было именно так. Но потом, когда я узнал тебя лучше, когда мы стали жить вместе...
— Что потом? — я удивилась собственному спокойствию. — Ты влюбился? Это было бы трогательно, если бы не было так смешно.
— Лена, — Людмила Петровна попыталась взять инициативу, — ты молодая, неопытная, тебе кажется, что любовь — это розовые сопли и бабочки в животе. А на деле семья — это партнёрство. Взаимовыгодное сотрудничество. Ты получила мужа, семью, заботу. Игорь получил...
— Прописку, — закончила я. — И диссертацию. И что там ещё? А, да — идеальную жену, которая работает по двенадцать часов и не лезет не в свои дела.
— Это было некрасиво, — признала свекровь. — Я погорячилась. Но по сути я ничего плохого не сказала. Ты действительно хорошая жена.
— Удобная, — поправила я. — Вы именно это слово использовали.
Игорь вдруг резко встал, отошёл к окну.
— Хорошо, — сказал он, не оборачиваясь. — Хорошо, Лена. Да, в начале мне нужна была московская прописка. У меня действительно проблемы с бизнесом в Питере. Банк грозит судом, если я не верну кредит. А для этого мне нужна московская прописка, чтобы устроиться на нормальную работу здесь. Мама права — я искал выход, и ты оказалась этим выходом.
— Игорь, зачем ты...
— Мама, помолчи, — жёстко оборвал он. — Лена заслужила правду. — Он повернулся ко мне. — Да, я использовал тебя. Да, я притворялся влюблённым. Да, я женился по расчёту. Но дальше произошло то, чего я не ожидал. Я действительно привык к тебе. Мне действительно с тобой хорошо. Это не любовь, это не та высокая страсть, о которой ты, наверное, мечтала. Но это... комфорт. Понимание. Я ценю тебя, Лена. Ценю по-настоящему.
— Какая честность, — я встала, подошла к окну, стала рядом. — Значит, вместо любви у нас взаимовыгодное партнёрство. Только партнёрство предполагает, что обе стороны знают об условиях сделки, так ведь?
— Лен...
— А я не знала, — продолжила я. — Я думала, что выхожу замуж за человека, который разделяет мои интересы, который видит во мне личность, которому я интересна как учёный, как собеседник, как женщина. А вышла за человека, которому нужна была прописка и бесплатная помощь с диссертацией.
— Не бесплатная, — вмешалась Людмила Петровна. — Игорь содержит тебя, платит за коммуналку...
— Из моей зарплаты, — я впервые посмотрела на неё с открытой неприязнью. — Или вы забыли, что я работаю? Что все эти полгода мы живём на мои деньги, потому что у вашего сына «трудности с переводом средств из Питера»?
Свекровь побледнела. Игорь сжал кулаки.
— Я собирался отдать, — тихо сказал он. — Всё до копейки. Как только...
— Как только получишь квартиру дяди Вити? — закончила я. — А дальше что? Продашь её, рассчитаешься с долгами, и мы заживём счастливо? Заведём детей, которых ты сегодня так трогательно упомянул?
Он посмотрел мне в глаза. И я вдруг увидела в его взгляде не любовь, не страсть, даже не привязанность. Я увидела расчёт. Холодный, трезвый расчёт человека, который оценивает свои шансы.
— Лена, ты умная женщина, — медленно проговорил он. — Скажи сама — разве то, что у нас было, было так уж плохо? Разве тебе было плохо со мной? Да, ты не знала всей правды. Но разве от этого наши отношения были менее... приятными?
— Приятными, — повторила я. — Какое точное слово. Не счастливыми, не радостными. Приятными.
— Лен, ну что ты хочешь услышать? — вдруг сорвался он. — Что я тебя люблю? Что ты смысл моей жизни? Я не умею красиво врать, как герои твоих любимых романов! Я говорю, как есть — мне с тобой хорошо, я тебя уважаю, я хочу быть с тобой дальше. Этого недостаточно?
— Нет, — ответила я просто. — Недостаточно. Потому что это не то, за что я выходила замуж. Не за уважение и комфорт. За любовь.
— Любовь, — фыркнула Людмила Петровна. — Девочка, очнись. Любовь — это сказки для дурочек. В реальности есть только взаимная выгода и привычка.
— Возможно, — я вернулась к столу, собрала свои документы. — Возможно, вы правы. Но тогда я предпочитаю оставаться дурочкой.
— Ты что делаешь? — Игорь шагнул ко мне. — Куда ты?
— К родителям. Мне нужно подумать. Много о чём подумать.
— Лена, не надо, — его рука легла на мою, тёплая, знакомая. — Останься. Мы всё обсудим, всё решим. Я обещаю — больше никакой лжи, никаких секретов. Давай начнём с чистого листа, хорошо?
Я посмотрела на его руку. Ещё утром это прикосновение вызвало бы тепло, радость, доверие. А сейчас — ничего. Пустоту.
— Чистый лист, — повторила я. — Знаешь, Игорь, чистый лист начинается не с обещаний. Он начинается с правды. И ты сегодня, наконец, сказал мне правду. Только правда оказалась такой, с которой я не могу жить.
Я вытащила руку из-под его ладони, прошла в спальню, быстро собрала сумку с самым необходимым. Когда вышла, они оба стояли в прихожей — свекровь с каменным лицом, Игорь растерянный и какой-то жалкий.
— Лен, ну пожалуйста, — он попытался обнять меня. — Не делай глупостей. Ты же знаешь, что тебе некуда...
— У меня есть родители. И эта квартира, кстати, тоже моя. — Я надела куртку, взяла сумку. — Так что если кому-то некуда идти, то это скорее вам.
— Ты не посмеешь! — вскинулась Людмила Петровна. — Это наша семья! Игорь твой муж!
— Игорь — незнакомец, с которым я случайно прожила полгода в одной квартире, — я открыла дверь. — А вы, Людмила Петровна, просто мать незнакомца. И да, я посмею. Прошу вас покинуть мою квартиру до конца недели. Документы на развод подам завтра.
— Лена! — Игорь схватил меня за руку. — Одумайся! Ты поступаешь как ребёнок! Из-за каких-то слов рушишь свою жизнь!
Я остановилась, посмотрела ему в глаза. Этим красивым серым глазам, в которые влюбилась год назад. В которых искала понимание, поддержку, любовь.
— Нет, Игорь, — сказала я тихо. — Я не рушу свою жизнь. Я спасаю её. От человека, который оказался совершенно незнакомым мне. И знаешь, что страшнее всего? Не то, что ты меня обманывал. А то, что я готова была продолжать жить в этом обмане. И только случайно подслушанный разговор открыл мне глаза. Сколько лет я бы ещё прожила в неведении? Пять? Десять? Всю жизнь?
— Лена, я исправлюсь, я...
— Ты не можешь исправить то, чего в тебе никогда не было, — я освободила руку. — Я не виню тебя, Игорь. Не виню вашу маму. Виню только себя — за слепоту, за доверчивость, за готовность не замечать очевидного. Но я вовремя очнулась. Мы оба вовремя очнулись.
Я вышла на лестничную площадку. За спиной послышался всхлип — то ли Людмила Петровна, то ли просто показалось. Игорь догнал меня у лифта.
— Лен, — его голос дрожал, — я правда хочу остаться с тобой. Не из-за прописки, не из-за квартиры. Просто потому, что мне с тобой хорошо. Это мало, я знаю. Но я могу научиться любить, понимаешь? Дай мне шанс, и я научусь.
Я нажала кнопку вызова лифта, повернулась к нему.
— Знаешь, что самое грустное во всей этой истории? — спросила я. — Ты даже не понимаешь, что любви нельзя научиться. Она либо есть, либо её нет. А если её нет, то никакие прописки, никакие квартиры, никакое взаимное уважение её не заменят. И я больше не хочу жить с человеком, который только учится притворяться, что любит меня. Я хочу жить с тем, кто просто любит. Или не хочу жить ни с кем. Но точно не так.
Лифт приехал. Я вошла внутрь, нажала на кнопку первого этажа. Последнее, что я увидела, — его лицо, бледное, потерянное, чужое.
Двери закрылись.
На улице был тёплый майский вечер. Я достала телефон, позвонила маме.
— Мам, это я. Можно я к вам приеду? На несколько дней. Нет, всё нормально, просто... Просто нужно побыть дома. Да, с Игорем всё хорошо. То есть нет. То есть... Расскажу при встрече, хорошо?
Я положила трубку, остановила такси и только когда села в машину, позволила себе заплакать. Не от горя, не от обиды. От облегчения. От того, что наконец-то узнала правду. От того, что нашла в себе силы уйти.
А ещё — от странного, почти пугающего ощущения свободы. Свободы от иллюзий, от выдуманной любви, от человека, которого я никогда по-настоящему не знала.
Мой чужой муж остался в прошлом. А впереди была новая жизнь — пугающая, непонятная, но настоящая. И это было главное.