Свернувшись калачиком, Инна робко примостилась на краешке кровати. Она смотрела на дорожную сумку, которую заботливо заполнила домашним халатом, комнатными тапочками, важными документами и парой любимых книг. Больничная палата ждала ее. Хирургическое вмешательство было запланировано на девять утра следующего дня.
Во время заключительного медицинского осмотра хирург настоятельно рекомендовал: "Промедление недопустимо, иначе последствия могут быть необратимыми". В случае отказа от операции, Инна могла навсегда лишиться возможности стать матерью. А для неё рождение ребенка представлялось жизненно важным. Она и без того слишком долго откладывала этот вопрос.
В свои 35 лет она понимала, что второго шанса может и не представиться. Она мечтала о малыше, но прежде обстоятельства постоянно складывались против нее. То учёба требовала полной отдачи, то карьерный рост казался первостепенным, то романтические ухаживания за мужем, сменялись оформлением кредита на квартиру, а затем и на обстановку в ней.
Так безвозвратно утекали её молодые годы, и лишь теперь желание иметь детей стало всепоглощающим. Однако, похоже, в их общем доме кто-то придерживался совершенно иной точки зрения. И это был её муж Василий.
"Так, Инна, прекрати эти глупости". Василий угрожающе размахивал листком бумаги. "Это список. Мне его мама лично продиктовала. Салаты оливье, мимоза, далее холодец, рулет из курицы и, конечно же, торт "Наполеон. И чтобы гора котлет!" Он швырнул лист на стол и, заметив у ног Инны больничную сумку, презрительно скривился. "И убери это, убери с глаз долой!"
Он грубо пнул её ногой. "Твоя операция никуда не денется, а юбилей моей матери ждать не будет. Марш на кухню готовить!" Инна застыла на месте, устремив на него взгляд, словно видела его впервые, будто все эти шесть лет супружеской жизни она делила кров с совершенно чужим человеком.
"Я тебе что, кухонный робот?" – едва слышно прошептала она. "Я тебе еще раз повторяю, не начинай, Инна. У каждого свои приоритеты. Мать для меня – святое. Юбилей у человека – 60 лет. Это не каждый день происходит".
"А у меня, Василий, не юбилей. У меня операция назначена!"
"Да брось ты, ты же не умираешь". Инна попыталась возразить, но в этот момент с улицы донесся короткий и нетерпеливый автомобильный гудок. Она вздрогнула. "Мама", – пробормотала она, бросившись к окну. "Она же ждет меня у подъезда!"
"Вот и пусть ждет", – отрезал Василий. "Пока ты тут истерику устраиваешь, праздничный стол сам себя не накроет". Инна стремительно схватила телефон. "Мама, поднимись", – проговорила она в трубку. "Я не могу выйти".
Спустя три томительные минуты в дверь раздался настойчивый звонок. Василий, не ожидая ничего необычного, распахнул дверь с видом великомученика. Однако увиденное повергло его в полное замешательство. На пороге стояла Анна Ивановна, женщина крепкая, волевая и с характером, подобным бронепоезду. В настоящий момент её лицо было непроницаемым, словно высеченным из камня.
"А ну говори", – произнесла она, решительно проходя мимо ошеломленного зятя в прихожую. "Василий, что это моя дочь еще дома, в то время как ей необходимо быть в больнице?!"
Инна по-прежнему сидела возле сумки, с видом человека, которому публично предложили встать на четвереньки и исполнить гимн в купальнике. Анна Ивановна резко повернулась к Василию. "Слышишь, зятек ненаглядный? Так я и не поняла, ты собираешься проводить жену в больницу? Не можешь? Или решил с ней развестись? Что происходит?"
"Ей готовить нужно. У моей матери юбилей. Больница подождет", – пробормотал он. Анна Ивановна злобно прищурилась. Это был не просто прищур, а звериный оскал матерой тигрицы, способный повергнуть в паническое бегство кого угодно. "Что ты там промямлил? Я не ослышалась?" – гневно выпалила она, уперев руки в бока.
"То есть, я правильно понимаю, Василий, раз ты отказываешься, значит, детей от неё ты не хочешь. А если не хочешь детей, значит что? Развод планируешь. А раз развод планируешь, значит, завелась любовница. Я не ошибаюсь?"
"Мама, ну что ты такое говоришь?" – залилась краской Инна.
"А ты мне не указывай", – отрезала Анна Ивановна. "Я сейчас с твоим муженьком беседую!" Она вновь переключила внимание на зятя. "Ты, скотина такая, сам отправляйся на кухню и готовь там все, что тебе вздумается. А дочь я забираю прямо сейчас, и не смей за ней являться, иначе получишь чем-нибудь тяжелым". Василий оцепенел.
Несколько секунд он лишь беспомощно хлопал глазами. А Анна Ивановна тем временем уже доставала из шкафа куртку дочери. "Так, я ничего не понимаю, что здесь происходит? Кто здесь командует?" – попытался возмутиться Василий. "Это ты что здесь устроил?" – огрызнулась тёща. "У жены операция на носу, а ты ей оливье под этот самый нос суешь! Какое ты на это имеешь право?"
"У моей мамы юбилей, я вам говорил! А Инна должна всё приготовить, помочь с организацией".
"А у Инны что, по-твоему, оздоровительная поездка в санаторий? А ну быстро, марш сам на кухню и начинай готовить, раз ты такой любящий сынок! Для мамочки любимой кулинарные шедевры готовь! Давай, давай!" Инна чувствовала, что надвигается скандал, и пыталась хоть как-то сгладить ситуацию, но было уже слишком поздно. Мать была в ярости и заняла боевую позицию. Теперь остановить её мог разве что ледяной душ. "Мама, давай без скандалов", - робко сказала онаю
"Это не скандал, Инна, это твоё освобождение!" Анна Ивановна подхватила сумку дочери. "Собирайся, мы уезжаем. Там хоть врачи нормальные, и никто не будет тебе в спину шипеть, что салат мимоза – это обязательное блюдо, потому что семейное торжество!
"Мать меня не поймёт! И вас тоже не поймёт!" – отчаянно сопротивлялся Василий. "Мы шесть месяцев готовились к этому юбилею! Двадцать гостей пригласили, кафе заказали, живая музыка".
"Музыка, говоришь, живая?" – завораживающе низким голосом переспросила Анна Ивановна. "Я тебе, негодяю, сейчас майонезную симфонию устрою, и будешь ты под неё свой холодец мешать!" С такой угрозой она посмотрела на зятя, что он мгновенно понял: сейчас лучше не перечить. Спустя двадцать минут Анна Ивановна и Инна уже ехали в машине.
Инна молча смотрела в окно, словно не веря в своё освобождение. Мать вела машину уверенно и строго. "Мама, ну ты, конечно, перегнула палку", – тихо произнесла Инна.
"Перегнула, говоришь? Да он чуть твоё здоровье окончательно не угробил из-за юбилея его мамаши, понимаешь? Да ты присмотрись к ней! Знаю я эту его мамочку. Она и в прошлом году юбилей отмечала, и в позапрошлом. Внимания требует на старости лет". Анна Ивановна ещё крепче сжала руль руками.
"И вообще, я так скажу: подозреваю, что у неё день рождения летом, а может быть, у неё и каждый месяц день рождения! Когда захочет, тогда и юбилей! А ты у неё, значит, вроде кухарки. Нет уж, хватит с тебя!"
"Мама, а ты серьезно говорила про развод и любовницу?"
"Абсолютно серьезно", – усмехнулась Анна Ивановна. "Это проверенный жизненный метод. Пусть он теперь сам с перепугу торты печёт, а ты езжай лечись! И вообще, когда из больницы выпишешься, поезжай ко мне. Я тебе с этим балбесом устрою раздельное проживание. Я тебе, Инна, сколько раз твердила: "Если нет уважения, уходи. Он должен носить тебя на руках и сдувать с тебя пылинки. И, вообще, любовь – это совсем не про холодец. Цени себя, девочка моя!"
Тем временем Василий сидел на табурете и угрюмо смотрел на гору картошки. Он пытался вспомнить, как правильно варить яйца для оливье, но из головы вылетело всё, кроме обиды. Раздался телефонный звонок. Это была его мать, Зинаида Петровна. Василий положил телефон на стол и включил громкую связь. "Васенька, сынок, ты где? Мы с подругами скоро собираемся в кафе. Где Инна? Где торт? Где мои салаты?"
"Мама, тут такое дело… Инна не сможет прийти. Она в больницу уехала".
"Что значит, не придёт? Как это в больницу? Сегодня же мой день рождения! Как она могла?" "Мама, у неё операция".
"И что? А как же мой торт? Что, мне его покупать теперь?" – донеслось из трубки. "Ты хоть отдаёшь себе отчёт, что это значит? Ты меня опозорил! Делай что хочешь, но через час стол должен быть накрыт!"
Василий закрыл лицо руками. Он в панике думал, где раздобыть денег, чтобы оплатить праздник для матери.
Спустя три дня Инна лежала в больничной палате после операции. Все прошло успешно, и лечащий врач заверил, что у неё будет возможность иметь детей. Мать сидела рядом с дочерью и нежно гладила её по руке. Телефон Инны беспрестанно издавал трели. На экране высвечивалось: "Василий, 23 пропущенных вызова". "Ну и что, собираешься ему отвечать?" – поинтересовалась Анна Ивановна.
"Да, чуть позже".
"Или, может, вообще не будешь отвечать? Заблокируй его, чтоб не нервировал тебя только". Инна слабо улыбнулась. "Я пока не знаю, я подумаю. Но спасибо тебе, мама. Спасибо за то, что ты у меня настоящая защита. Ты прямо как каменная стена, за которой можно укрыться".
Анна Ивановна только усмехнулась. Эх, дети, дети.