Повесть
Все части здесь
После этого разговора почувствовала она такую страшную боль в душе, какой, наверное, не чувствовала, когда узнала всю правду о своём муже. Быстро же Настя взяла Павла в оборот, быстро забеременела от него. Вот как сильно, видать, хотелось ей замуж и семью, что пустилась во все тяжкие. А ей, Анюте, так хотелось подарить мужу сына когда-то! Может быть, если был бы у них ребёнок, всё по-другому сложилось бы?! Хотя зачем нужно это другое, если Павел оказался с гнильцой в душе и сердце?
Она решительно тряхнула головой, отчего её длинные локоны красиво рассыпались по плечам и спине – нет, всё правильно! Хорошо, что сейчас всё произошло, до появления ребёнка. Лучше так, чем потом страдала бы сама и страдал бы малыш, потому что если не эта ситуация, то была бы какая-то другая, и она, Аня, не стала бы терпеть от Павла – тоже ушла бы, только уже не одна.
Часть 54
Это были ватные телогрейки – целых три штуки, свёрнутые в кокон одна в другую, прокопчённые от дыма и золы.
– Вот – сказал участковый – самая главная причина того, почему дым пошёл в дом. Дымоход тут узковат, телогрейки толстые. Кому-то ничего не стоило свернуть их и затолкать в трубу. Тяга прекратилась и дым пошёл внутрь.
Все молчали, глядя на Аню, а она смотрела на четверых мужчин и думала о том, что всего этого не может быть. У неё в Лебедином врагов не было – со всеми здесь установились тёплые дружеские отношения, и Анютке казалось, что это взаимно. Неужели действительно она кому-то встала поперёк горла настолько, что этот человек решил расправиться с ней самым жестоким образом?!
У Петра Борисовича было серьёзное лицо – он понимал, что совершено преступление, циничное и жестокое по своей сути, ведь буквально под носом у всего посёлка кто-то пытался устранить ветеринара. Понимал, что простым расследованием тут не отделаешься – скорее всего, придётся придать этому огласку, посёлок будет шуметь от слухов, а его там, «наверху», по головке не погладят...
– Анна Ивановна – спросил мягко участковый – скажите, у вас есть враги?
– Ну, что вы, Матвей Андреевич! – ответила она спокойно – ну, какие враги, в самом деле? У меня со всеми здесь отличные отношения, и я даже не представляю, кому понадобилось...
Она как-то смешалась, замолчала. Тогда он сказал:
– Мы с вашего разрешения всё здесь осмотрим, хорошо?!
Анютка кивнула. Настроение испортилось, она даже думать не хотела о том, что всё это – вполне реально. Даже возникла вдруг мысль – может, случайность... Но тут же наругала себя за глупость – ну, какая случайность-то?! Телогрейки что – сами в кокон свернулись, и влетели к ней в трубу?!
Участковый сказал Ане, что им нужно побеседовать, и они пошли в дом, а остальные остались на улице – продолжать осмотр. Матвей Андреевич поинтересовался, что Аня видела и слышала в ту ночь, и Анютка, понимая, что лучше ничего не скрывать, рассказала всё, как было – и про то, что видела лицо в противогазе, но поскольку стоял туман от дыма, она не смогла узнать, кто это, и про то, что слышала ужасный грохот – теперь-то она понимает, что это Карасёв – старший ломал дверь, и про то, что был звон разбитого стекла в окне – вероятно, тот, кто склонился над ней, понял, что дверь вот-вот выломают, и кинулся бежать через окно.
– Следов совсем мало – сокрушался участковый – Карасёв позвал своих – они дверь и окно вставили, пока вставляли, всё затоптали, а потом Александр тут ещё порядок наводил. Конечно, откуда же он мог знать, что тут было совершено преступление. Эх! Ладно, будем работать с тем, что есть...
Он тщательно записал все показания Анютки, задумался над её рассказом про человека в противогазе, потом помог тем двум, что с ним пришли, осмотреть территорию вокруг дома, и наконец, они втроём, тихо переговариваясь, ушли.
Пётр Борисович подошёл к Анютке и сказал виновато:
– Ань, может, тебе пока в общежитие переехать? Там всё на виду, рядом с людьми...
Его отеческий, тёплый тон так задел душу, что она ответила:
– Ну, что вы, Пётр Борисович?! Мне и здесь хорошо... Впредь постараюсь быть осторожнее, и вообще... Вряд ли сейчас кому-то захочется сделать что-то подобное – вот, участковый тут, и ещё двое с ним... Затихарится, а там, глядишь, Матвей Андреевич и вычислит этого недоброжелателя. Да и не привыкла я бояться. А вот к дому своему уже привыкла и не хочу его покидать.
– Ну, смотри, девочка! Если что – прибегай в любое время дня и ночи. И да – телефон тебе домашний поставлю. Мало ли...
– Спасибо вам за заботу!
Когда и Пётр Борисович ушёл, появилась Катерина Михайловна.
– Анюта! Наконец-то! А я в город ездила к сестреннице, и даже знать не знала, что такая беда случилась! Ты как, девочка?!
– Спасибо, всё в порядке со мной уже, вы не переживайте! Идите лучше чай пить!
– Ох, горе какое! Если б я не уехала тогда – может, ничего бы и не было! Ведь кто-то же сделал это, супостат! А была бы я по соседству – побоялся бы!
Они сидели за столом вдвоём, прихлёбывая чай из кружек с рисунками в виде мишек, – Анютка как-то не удержалась и купила их в местном универсаме – и женщина осторожно расспрашивала её о происшествии.
– Когда они шли-то к тебе – сказала она Анютке таинственным голосом – я слышала, что говорили меж собой, эти двое в штатском – какие-то будто помощники следователя из города, что ли...
– И чего они расследовать собираются? – пожала плечом Аня – по обгорелым телогрейкам вряд ли что-то отыщешь.
– И не скажи! Матвей Андреевич – человек дотошный, всё сыщет, да и следователей вон, аж из города отправили, ну, или помощники они, кто их знает! Это, наверное, Пётр Борисович расстарался, может, ему чего подозрительное показалось. Ты-то, Аня, как сама думаешь – кто это мог быть?
Анютка вздохнула и пожала плечом:
– Я не знаю, тётя Катя. У меня тут со всеми хорошие отношения, не думала, что кто-то мне зла желает.
– Разберутся! – уверенно заметила женщина – а мой тебе совет, Анюта – заведи себе собаку. Только не пустолайку какую, а нормального пса! Чтобы мог предупредить тебя об опасности, никого чужих во двор не пускал, да миску еды как положено отрабатывал! Поняла ли?
– Спасибо, тётя Катя, я обязательно вашим советом воспользуюсь! Сама хотела, да из-за котов боялась, уживутся ли вместе. Но теперь думаю, что это уже необходимость.
Буквально за пару часов посёлок облетела новость, что участковый и двое в штатском чего-то вынюхивают и расследуют, то есть что-то серьёзное всё же случилось. Анютке нравилось тут то, что подобные новости, подкреплённые слухами, обсуждались здесь, так сказать, «втихую», не так, как в Сутое – на всю улицу и практически перекликиваясь через дворы. Тут, в Лебедином, собирались кучками, тихо разговаривали о том, что происходит, и расходились по своим делам. А к концу дня, бывало, и совсем забывали о том, что произошло.
Но именно от поселковых Анютка узнала, когда пошла в магазин к Лариске, что оказывается, участковый и двое с ним отправились первым делов в школу, подняв на ноги директора и преподавателя физкультуры и по совместительству НВП, ведь только у него хранились в отдельной комнате для инвентаря противогазы. Но вот незадача – комната для инвентаря никогда не запиралась на замок, потому что Роман Петрович и подумать не мог, что кто-то мог проникнуть туда и что-либо взять. Но подозрения участкового оказались совсем не беспочвенными – одного противогаза не досчитались, и участковый распекал физрука на чём свет стоит, добавив ко всему, что из-за собственной безответственности тому придётся, во-первых, выплатить школе стоимость противогаза, а во-вторых – научиться запирать уже комнату с инвентарём.
Потом, ближе к вечеру, рабочие, которые работали в теплицах, пожаловались на пропажу трёх старых телогреек – те служили лишь для того, чтобы осенью можно было накинуть на себя, если станет совсем прохладно.
Таким образом, первоначальная судьба пропавшего противогаза и телогреек была известна, теперь предстояло выяснить, кто мог взять всё это. А вот это казалось уже задачей нереальной...
За те три дня, что подкинул Анютке Пётр Борисович на акклиматизацию после больницы, она успела проветрить хорошенько дом, – ей всё время казалось, что там пахнет гарью и дымом, и этот запах навсегда застрял у неё в носу – и сходить на переговорный пункт, находящийся на почте, так как Соня заказала ей переговоры. Они очень давно не общались, и Анютка соскучилась по подруге. Ещё хотелось узнать, как растёт Любаша, и вообще, как Соне живётся.
Бодрый говорок подруги обрадовал её, она по голосу поняла, что у Сони всё в порядке. Та увлечённо рассказывала ей об успехах Любаши, спрашивала, как дела у самой Анютки, а потом, когда они вдоволь наговорились, вдруг заявила:
– А у нас-то, у нас тут такое твориться, ты не представляешь!
Аня поняла, что Соне не терпится, скорее всего, рассказать что-то про Павла, ей не хотелось бы слушать об этом, но всё-таки любопытство взяло верх, и она спросила у подруги, что же такого может происходить в Сутое. Узнав, что умерла Глафира Устиновна, Анютка ахнула в трубку – ей было очень жаль женщину, как никак, та была подругой бабушки.
– Пашка же на Насте собрался жениться, она после той новости слегла и так и не встала больше! – говорила Соня – дед Антон проклял и его, и Настю, у всех сердца на похоронах разрывались – он домовину обнял и еле-еле его от неё оторвали! Говорит, больше шестидесяти лет душа в душу с ней, как теперь расставаться? Лучше, говорит, рядом с ней лягу! Вот так-то! Деда Антона мать с отцом Павла в город к себе забрали – кто в Сутое за ним смотреть будет, все дети поразъехались, так он когда уезжал – так плакал, так плакал! Дом пока заколотили, да оставили, не решили ещё – продавать будут или что... Пашка из бригады ушёл и переехал к Насте в город, потому как родители его тоже на него обозлились, и сказали – или ты возвращаешься домой, живёшь нормально, только без неё, или иди на все четыре стороны. Он в институт вернулся, снова там преподаёт... А Настя... Ань, ты прости, тебе, наверное, больно будет это услышать – беременна она от Павла. Потому с женитьбой так торопились. А тут Антошиха померла прямо в день свадьбы, так он даже на похороны не поехал, потому как Настя уговорила его хоть без праздника, но просто расписаться. Мол, что теперь – откладывать, что ли... Гостей уговорила отменить - должны были прийти его коллеги и её - мол, просто распишемся. Но это даже хорошо, что он на похороны не поехал – дед Антон на него дюже злой, родители, да и сельчане тоже. Ну, сама подумай! Разрушил свою жизнь... Твою разрушил... Лишил деревню классного ветеринара, с родителями отношения испортил, мечту свою быть настоящим геологом - пустил по наклонной... Теперь снова киснет в этом своём институте, но зато жена и ребёнок будет!
Соня была так возмущена, что не заметила за своим бесконечным словесным потоком, что Аня замолчала. Но когда и у неё закончились слова, она тоже притихла. В этот момент Анютка и сказала ей ровным голосом, стараясь не выдать себя:
– Спасибо, Соня, за новости. А как Назар Егорович?
– О, кстати, переизбрали же его! Он ведь тоже уже пожилой, здоровье не то, говорит, молодым надо давать дорогу. В общем, вместо него выбрали Антона Колесникова, подучили, мужик он ответственный, работящий, а то, что когда-то с пути сбился и любовницу имел – так на это глаза закрыли, ибо некого больше выбирать – путных мужиков не так много осталось!
Аня посокрушалась по поводу того, что грамотный председатель оставил своё место, и поспешила попрощаться с Соней.
После этого разговора почувствовала она такую страшную боль в душе, какой, наверное, не чувствовала, когда узнала всю правду о своём муже. Быстро же Настя взяла Павла в оборот, быстро забеременела от него. Вот как сильно, видать, хотелось ей замуж и семью, что пустилась во все тяжкие. А ей, Анюте, так хотелось подарить мужу сына когда-то! Может быть, если был бы у них ребёнок, всё по-другому сложилось бы?! Хотя зачем нужно это другое, если Павел оказался с гнильцой в душе и сердце?
Она решительно тряхнула головой, отчего её длинные локоны красиво рассыпались по плечам и спине – нет, всё правильно! Хорошо, что сейчас всё произошло, до появления ребёнка. Лучше так, чем потом страдала бы сама и страдал бы малыш, потому что если не эта ситуация, то была бы какая-то другая, и она, Аня, не стала бы терпеть от Павла – тоже ушла бы, только уже не одна. Так что к лучшему всё... Лучше уж быть одной, чем с такими, как Павел, Карасёв – старший... Оба не умеют держать себя в руках, интересы только разные – у одного бабы, у второго – алкоголь.
Она шла по улице к магазину – нужно было кое-что купить домой, и в одном из проулков увидела Бориса, который разговаривал с каким-то небритым мужчиной с неприятным лицом, заросшим щетиной. Проходя мимо – они её не видели – услышала, как Борис возмущённо, вполголоса, высказывает мужчине:
– Ты что, с ума сошёл?! Я тебе говорил – не лезь в это пока! Я бы сам разобрался! Не понимаешь, чем это грозит? Сначала думать надо, а уже потом – делать!
– Да ты не бойся, у меня всё на мази! Чё ты трясёшься, как заячий хвост?! Мужик ты или кто?
– Я тебе сказал, что не собираюсь лезть в криминал? Сказал! Для меня ещё дорога моя свобода! А если ты не будешь играть по моим правилам, я тебя сдам, пока участковый здесь!
– Сдать не получится – мы с тобой в одной упряжке!
– Да я и глазом не моргну – вот увидишь! Тебе меня запугать не удастся!
Анюта прошла мимо, не слишком вникая в их разговор – мало ли что они там обсуждают, у них свои какие-то заботы – проблемы, а у неё свои. Горько было на душе после разговора с Соней. Лариска курила на крыльце, посмотрела на Анютку и сразу всё поняла.
– Ну, и чего ты такая грустная? Что случилось?
В этот момент Борис и незнакомец вынырнули из проулка и отправились в противоположную от магазина сторону.
– Ларис – спросила Аня – а кто это рядом с Борисом?
– А это отец его. Говорят, на севере работал, а сейчас вернулся. Но что-то в тот север не очень верится.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
Все текстовые (и не только), материалы, являются собственностью владельца канала «Муза на Парнасе. Интересные истории». Копирование и распространение материалов, а также любое их использование без разрешения автора запрещено. Также запрещено и коммерческое использование данных материалов. Авторские права на все произведения подтверждены платформой проза.ру.