Варвара разводилась с Иваном, поливая его всяческими неприятными словами и эпитетами, обвиняя в том, чего он и не делал. На алименты подавать и не собиралась:
- Справлюсь сама, — говорила она подругам, и в этом «сама» слышалась обида на бывшего.
Иван, человек тихий и основательный, предлагал помощь, спрашивал про алименты, но Варя лишь отрезала:
- Не надо, у нас всё будет, мы с Мишкой справимся.
Пятилетний Мишка остался с матерью, Варя не хотела, чтобы мальчик виделся с Иваном, препятствовала встречам.
Два года Варя и правда справлялась, а потом появился Антон: яркий, уверенный в себе. Мишка, изголодавшийся по мужскому вниманию, к нему прилип сразу.
— Мама, а Антон сегодня будет? Он обещал со мной конструктор пособирать.
— Будет, сынок, будет.
Варя смотрела, как Антон возится с ее сыном на полу, и сердце таяло. Вот он, настоящий мужчина, не то что Иван, тихоня. Свадьба была пышной, а еще через год родилась Машенька, их маленькая принцесса. Мишка был счастлив. У него теперь была полная семья: мама, папа Антон и сестренка. Он и называл Антона папой, легко и естественно, идеальная картина.
Как-то за ужином Варвара завела разговор:
— Антон, а давай Мишке фамилию твою дадим, он же тебя отцом считает. Пусть у детей одинаковые фамилии будут, чтоб в школе не тыкали.
Антон задумался, потягивая чай.
— А Иван что?
— Я поговорю, он не будет против, он все равно участия в воспитании не принимает.
«Не принимает» — это Варвара говорила гордо, забывая, что сама от участия Ивана отгородилась высоким забором.
Иван, когда ему позвонили, долго молчал в трубку.
— Варя, он же мой сын, я против.
— Но он Антона отцом зовет, ты хочешь ломать ему психику? Чтобы он чувствовал себя чужим в своей же семье? И вообще – будешь возражать, больше никогда Мишу не увидишь, я это могу устроить, сам знаешь.
— Варя, зачем? Ты ему сама психику ломаешь таким подходом.
— Ты должен думать о сыне. Дашь согласие?
Иван вздохнул: он всегда думал о сыне, даже сейчас.
— Дам, если это для него лучше.
Процедура была несложной. Антон похлопал мальчика по плечу:
- Теперь ты совсем мой.
Мишка улыбался, но в глубине глаз мелькнула тень непонимания, он не просил об этом. Мама его просто поставила перед фактом.
Когда Варвара, окрыленная успехом, предложила Антону усыновление, тот неожиданно насупился.
— Зачем? Фамилию носит мою, живет со мной, зовет папой, я его и так содержу. Какая разница? Лишняя волокита в судах. И потом… У него ведь отец есть, биологический. Вдруг что, претензии предъявит.
Варвара хотела возразить, но отступила. Главное, что они — одна семья. Антон обеспечивает их, любит. Ну, не хочет он усыновлять — и ладно.
Так и жили они семьей шесть лет, пока однажды Антон не пришел домой поздно, сел на кухне и, не глядя жене в глаза, сказал:
— Варя, всё, я ухожу. Машу буду видеть, алименты буду платить исправно.
Мир рухнул в одночасье. Варвара металась плакала, но Антон был спокоен и решителен: упаковал чемоданы и ушел.
А через месяц пришли первые алименты, только на Машу.
— А Мишка? — в панике позвонила Варя.
— А что Мишка? У него свой отец есть, Иван. Я шесть лет его содержал, хватит. Пусть родной папа теперь платит.
Тут Варвара впервые за двенадцать лет вспомнила про алименты. Гордая самостоятельность дала трещину, сквозь которую проглядывал финансовый провал. Она подала на алименты на Ивана. Тот позвонил Варваре:
— Я не против, всегда был готов, деньги тебе предлагал. Только… Я хотел бы видеть сына. Общаться.
— Общайтесь! — взмахнула рукой Варвара. — Кто вам мешал-то все эти годы?
— Варя, ты сама была против, потом фамилию поменяли. Я звонил, приезжал — Миша всегда был занят: то с Антоном на рыбалке, то уроки.
Варвара дома ворчала:
- Вот же мужики пошли: один растил, да бросил, со второго приходится в суде алименты взыскивать. Миша, вот что за отцы у тебя?
- У меня один отец. Антон – отчим, - пробасил Мишка.
- Так у тебя его фамилия, ты же так его любил.
- Мама, хватит. Это ты настояла на смене фамилии, а мне это вообще не сдалось, чужую фамилию носить. Но я уже привык, да и меня все под этой фамилией знают.
Варвара ахнула, как от пощечины.
- Но, Миша.
- Хватит, мама, манипулировать и свои фантазии на меня проецировать. Да и Антон не особо меня любил. Так…
Иван алименты платил. Бывали, конечно, моменты, когда у него появлялась задолженность, но это были периоды безработицы. Как только он устраивался на работу, сразу гасил всю задолженность.
Мишка, видя мамины метания и слезы, как-то «отбился от рук», с головой ушел в плохую компанию. Ему хотелось доказать что-то миру, себе. И доказал, был осужден по статье 162 УК РФ (Разбой).
Варвара, когда началось следствие, в панике примчалась к Ивану.
— Иван, помоги, он же наш сын, его посадить могут. У тебя же связи в этих кругах есть.
Иван смотрел на нее устало:
— Как, Варя? Как я помогу? Я ноль в этом.
Мишка получил срок, подписал контракт и ушел воевать, да там и погиб. На выплаты подали Варвара и Иван, родители погибшего.
Варвара заявила:
- Я растила сына, а ему половину всех выплат? Не допущу этого.
И пошла в суд, оспаривать право Ивана на выплаты.
Заседание началось в десять утра. Варвара пришла подчеркнуто строгая, в темном костюме. Её представитель, молодой юрист, разложил папки с документами. Иван на заседание не явился, прислал адвоката. Он сам не смог, сказали, сердце прихватило. Зал был почти пуст: несколько представителей госорганов, приславших отписки, и помощник прокурора.
Варвара, подавшись вперед, слушала, как зачитывают её иск. Каждое слово звучало для неё как приговор Ивану: пьянство, азартные игры, безденежье, полное равнодушие к сыну. Она кивала, сжимая платок в руках. Да, всё было именно так. Она — героическая мать, в одиночку поднявшая сына, а он — тень, списанная за ненадобностью.
Потом слово дали представителю Ивана. Та монотонно, опираясь на документы, стала рассказывать другую историю: историю о том, как отец пытался видеться с сыном, но мать была против. О том, что смена фамилии была не добровольным решением, а ультиматумом: «Согласишься — будешь видеться. Не согласишься — забудь дорогу к сыну». Она зачитала выдержки из писем Миши из СИЗО, адресованных Ивану, простые, немного корявые строчки: «Привет, папа. У меня тут все норм. Спасибо, что передачу собрал. Как здоровье?» Варвара сжала губы, про письма Мишки отцу она не знала, не предусмотрела.
Затем пошли свидетели. Со стороны Варвары — подруги, соседка, даже Антон, её бывший муж. Все как один рисовали картину идеального отчима и отсутствующего, безучастного родного отца. «Ни разу не видели», «не интересовался», «подарков не было». Антон, щеголеватый и холодный, говорил о том, как растил Мишу как родного, и как Иван был ему лишь помехой.
Со стороны Ивана пришли другие люди: его родители, постаревшие, с дрожащими руками, сосед по дому, бывшая сожительница. Они рассказывали о другом: о тайных визитах Миши к отцу и бабушке с дедушкой, когда Варвара была уверена, что он на занятиях, о деньгах, передававшихся из рук в руки, о подаренном мопеде, о том, как Мишка, уже подростком, говорил, что хочет вернуть свою старую фамилию. Их слова перебивались возгласами Варвары:
- Неправда, они все врут.
Судья останавливала её, требуя соблюдать порядок.
Потом пошли документы: судебный приказ об алиментах, справки о том, что Иван то работал, то стоял на бирже, то снова работал. Выписки о погашении долга по алиментам — да, была задолженность, но он её закрыл. Справки из школ, где черным по белому было написано: «Биологический отец Иван участия в жизни школы не принимал». Но рядом лежали те самые трогательные письма из следственного изолятора: «Папа, ты меня не бросай».
И самое главное — заключения государственных органов. Военкомат, Минобороны, фонды. Их позиция была едина:
Иван — отец. Он не лишен родительских прав. Он не осужден за злостное уклонение от алиментов. С точки зрения закона, он имеет на выплаты точно такое же право, как и Варвара.
Соцзащита писала о принципах справедливости, но тут же оговаривалась: для лишения права нужны основания, как для лишения родительских прав. А таких решений — не было.
Помощник прокурора в своем заключении сухо констатировала: требований закона для удовлетворения иска не усматривается. Рекомендовала отказать.
Варвара слушала, и мир вокруг нее медленно терял краски. Она так верила в свою правоту, она же мать: растила, хоронила, она страдала! А этот человек, который появился лишь тогда, когда запахло деньгами… Её адвокат что-то шептал ей на ухо, пытаясь успокоить.
Судья удалилась в совещательную комнату.
— Встать, суд идет!
Решение суда сводилось к нескольким моментам:
- Факт родства Ивана и Михаила подтвержден.
- Лишения родительских прав не было.
- Злостного уклонения от алиментов (неуплаты в течение долгого времени при возможности платить) суд не нашел — были периоды безработицы, долг погашен.
- Доказательств полного отсутствия общения недостаточно. Письма Миши и показания свидетелей со стороны отца создают сомнения в позиции истицы.
- Цель выплат — компенсация государством потери кормильца родителям, вырастившим защитника Отечества. Закон не делает различий между «хорошими» и «плохими» родителями, если вторые не лишены прав судом.
«В удовлетворении исковых требований Варвары к Ивану — отказать».
Варвара не помнила, как вышла из зала. Её адвокат что-то говорил про апелляцию, но слова доносились как из-под воды. Она проиграла. Закон, этот холодный, слепой механизм, встал на сторону того, кто, по её убеждению, не заслужил даже памяти о сыне.
Где-то в этом городе был Иван. Он получит половину денег за их общего сына. Варвара считала это несправедливым: она мать, она растила, она даже сначала на алименты не подавала, чтобы Иван ни на что не имел права, а оно вон как все вышло.
*имена взяты произвольно, совпадение событий случайно. Юридическая часть взята из:
Решение от 21 апреля 2025 г. по делу № 2-100/2025, Тамбовский районный суд