первая часть
Выйдя из магазина, Милана чувствовала особенную лёгкость. В сумочке лежали два золотых кольца — символ их союза. В животе росла новая жизнь. А рядом шёл мужчина, который без колебаний принял ответственность за их общее будущее.
— Родя, — остановила его у автобусной остановки, — а ты не боишься?
— Боюсь, — честно признался он. — Но не тебя и не ребёнка. Боюсь оказаться плохим мужем и отцом. Но постараюсь таким не быть.
Автобус подошёл точно в срок. Милана села у окна, Родион — рядом. Город за стеклом плыл мимо, готовясь к весне. А в их жизни весна уже наступила — с её обещаниями, тревогами и безграничными возможностями. Завтра они подадут заявление в ЗАГС.
Но настоящий брак начался сегодня, в кафе «Теремок», когда двое людей решили идти по жизни вместе, несмотря ни на что.
Здание ЗАГСа встретило их очередью молодых пар. Февраль традиционно считался удачным месяцем для подачи заявлений. После новогодних праздников люди строили планы на будущее с особым оптимизмом. В просторном холле пахло свежими цветами и торжественным волнением.
— Следующая!
Работница ЗАГСа, женщина средних лет с профессионально доброжелательной улыбкой, подняла глаза от компьютера. Милана и Родион подошли к окошку, крепко держась за руки. Документы подготовили заранее: паспорта, справки о семейном положении, медицинские заключения.
— Дата рождения ребёнка? — деловито уточнила регистратор, просматривая справку Миланы.
— Предположительно август, — ответила Милана, чувствуя, как краснеют щёки.
- Тогда назначаю церемонию на 20 марта. — Подходит?
Они кивнули одновременно. Женщина распечатала талончик с красивым каллиграфическим шрифтом и протянула его Милане.
- Поздравляю! Месяц пролетит быстро. Готовьтесь к самому важному дню в жизни.
Автобус номер 15 довёз их до северного микрорайона за полчаса. Панельные девятиэтажки 80-х годов стояли ровными рядами, разделенные дворами с детскими площадками и парковками.
Архитектура той эпохи не баловала изяществом, но дарила людям крыши над головой и ощущение стабильности.
- Мама у меня особенная, - предупредил Родион, когда они шли от остановки к подъезду. - После того, как отец ушёл, стало очень боязливой. Иногда чересчур.
- Понимаю. Одинокая женщина с ребёнком — это всегда испытание.
Милана купила в киоске скромный букет красных гвоздик. Цветы стоили 400 рублей, не так дорого, но и не дёшево для их бюджета.
- Она работает на том же заводе, что и я, — продолжал Родион, поднимаясь по лестнице.
- Контролер АТК, 27 лет на одном месте. Привыкла всё проверять и перепроверять.
У двери квартиры он остановился, словно собираясь с духом.
— Мам, это я. — С невестой.
Нина Егоровна открыла дверь в строгом темно-синем костюме, словно шла на официальное мероприятие. Невысокая, плотная женщина, с короткой стрижкой каштанового цвета и проницательными глазами за очками. На лацкане пиджака маленькая брошь в виде незабудки.
- Проходите, - голос прохладный, но не враждебный. Квартира поразила стерильной чистотой.
Узкий коридор с зеркалом в деревянной раме, типичная двушка советской планировки. В гостиной сервант с хрустальными рюмками, ковер на стене с рисунком оленей, на крахмаленные салфетки на столе. На комоде выстроились фотографии Родиона от младенчества до настоящего времени. Детский сад, школа, армия, завод. Мужских фотографий не было ни одной.
- Садитесь к столу. Чай готов,
Нина Егоровна указала на накрытый стол. Милана протянула цветы.
- Это вам. Очень приятно познакомиться.
- Спасибо. Красивые.
Будущая свекровь поставила гвоздики в вазу, но взгляд её оставался оценивающим. Она рассматривала Милану методично, фигуру, одежду, манеры, даже то, как девушка держит чашку.
- Расскажите о себе, — попросила Нина Егоровна, разливая чай из старинного фарфорового чайника.
- Кем работаете, где живете?
- Я медсестра в детской поликлинике. Живу в центре, в двухкомнатной квартире. После бабушки осталась. Бабушка была медиком? Да, 40 лет проработала медсестрой. Ветеран труда. При упоминании жилья в центре тон Нины Егоровны изменился, стал чуть мягче.
- А родители?
- Погибли 8 лет назад. Автокатастрофа.
- Сочувствую. Тяжело остаться одной в таком возрасте.
Разговор шёл по накатанной схеме, вопросы о семье, работе, планах на будущее. Милана отвечала честно, но чувствовала себя как на экзамене. Родион молчал, нервно крутил ложечку в стакане.
- Родя говорил, что вы беременны.
Наконец перешла к главному, Нина Егоровна.
- Да, срок пока маленький.
- Понятно.
Пауза затянулась.
- А не рановато ли замуж собираетесь. Четыре месяца знакомства — это несерьёзно.
- Мам!
Начал было Родион, но мать его перебила.
- Я говорю с твоей невестой.
Взгляд Нины Егоровны стал жёстким.
- Залетела, и теперь женишь на себе парня.
Слова упали тяжело, как молот по наковальне.
- Эльвира вот четыре года встречалась с моим сыном и не спешила к алтарю. Знала цену себе. А тут сразу в ЗАГС побежали, и ребёнок как раз кстати.
Каждое слово било точно в цель. Милана почувствовала, как щеки вспыхивают от унижения и гнева.
- Мама, что ты говоришь?
Родион вскочил из-за стола.
- То, что думаю. Жизнь меня научила осторожности.
Милана поднялась, стараясь сохранить достоинство.
- Спасибо за чай. Мне пора.
Она взяла сумку и направилась к выходу. Родион кинулся следом, оставив мать одну с остывающим чаем и тяжёлым молчанием.
- Лана, постой!
Он догнал её во дворе, у детской площадки с облупленными качелями.
- Твоя мать считает меня расчетливой стервой, - сказала Милана, не оборачиваясь.
- Может, ей виднее. Она не знает тебя. Просто боится одиночества.
Родион развернул её к себе.
- После отца у неё было только двое мужчин за всю жизнь. Оба бросили. Поэтому она так. Защищается.
В его глазах читалась боль за мать, за невесту, за всю эту нелепую ситуацию.
- Мы будем жить отдельно, — пообещал он.
- В твоей квартире. А мама оттает, когда внук родится. Дети всё меняют.
Милана вздохнула.
Может, он и прав. Может, время всё расставит по местам.
- Хочу съездить на кладбище, — сказала она неожиданно для себя самой.
- К родителям. Представить тебя им.
Городское кладбище раскинулось на окраине, среди сосен и берёз. Новые памятники из чёрного гранита соседствовали со старыми советскими плитами. Февральский снег лежал неровно, где-то растаял совсем, где-то сохранился белыми островками между могил.
Родители Миланы покоились под простым памятником из серого мрамора. Кравцов Михаил Николаевич, 1970−2017. Кравцова Елена Викторовна, 1972−2017. Любящие родители и супруги.
- Познакомьтесь, — тихо сказала Милана, положив руку на холодный камень. — Это Родион.
Он будет моим мужем и отцом вашего внука.
Родион стоял молча, держа её за плечо. Понимал, это важный момент, почти священный.
- Папа работал инженером на химическом заводе, - рассказывала Милана.
- Мама преподавала литературу в школе. Они познакомились в библиотеке. Папа искал техническую литературу, а мама — сборники стихов. Поженились через полгода знакомства. Прожили вместе 25 лет. Она собрала увядшие цветы с могилы, разровняла снег.
Когда их не стало, я думала, всё, семьи у меня больше не будет. Но бабушка Софья говорила, не бойся любить, даже если будет больно. Без любви жизнь пустая. Она сама всю войну прошла медсестрой, мужа потеряла под Сталинградом. Но не озлобилась, продолжала людей лечить.
- Мудрая была женщина, - сказал Родион.
- Она меня профессии научила. И главному, не сдаваться, когда трудно. Говорила, милочка, семья — это не кровь, это выбор. Кого выберешь семьей, тот и будет самым родным.
Они постояли в тишине. Ветер шевелил ветки сосен, где-то вдалеке каркала ворона. Кладбище хранило покой и печаль, но не безнадежность. Здесь заканчивались одни истории и начинались другие.
- Родя, — сказала Милана, когда они шли к выходу, - обещай мне, что бы ни случилось, мы не будем друг друга бросать.
- Обещаю, — ответил он без колебаний. - Моя мать пережила много предательств. Но я не такой.
Автобус увёз их обратно в город. В окне мелькали панельные дома северного микрорайона, где жила Нина Егоровна со своими страхами и болью.
Впереди ждал центр с их будущим семейным гнездом и новой жизнью. За месяц до свадьбы предстояло многое решить. Но самое главное уже произошло, они выбрали друг друга, несмотря ни на что. И это было достаточной основой для счастья. Март 2025 года выдался особенно переменчивым. Снег таял стремительно, обнажая потемневший асфальт и первую робкую зелень.
За месяц до свадьбы Милана и Родион превратились в настоящих экономистов, считали каждую копейку, отказывались от всего лишнего. Свадебное платье купили в салоне Элеганс за 15 тысяч. Простое, но изящное, цвета слоновой кости, такое, что скроет округляющийся животик и не ударит по семейному бюджету. Фотографа нашли через объявление, студент художественного училища согласился отработать день за пять тысяч.
- 90 тысяч — это наш предел, — сказал Родион, пересчитывая накопленные за два месяца деньги. Больше просто не откуда взять.
Милана кивнула, листая блокнот с расходами. Каждая статья была просчитана до рубля — загс, кольца, платья, костюм, банкет в "Теремке", цветы, фотограф.
Роскоши не предполагалось, только самое необходимое для того, чтобы день запомнился. За три дня до свадьбы зазвонил телефон.
- Нина Егоровна!
- Родя, а выкуп невесты будет?
Голос звучал требовательно.
- Я уже с соседками договорилась. Будет некрасиво, если мы традицию не соблюдаем.
Родион мялся, глядя на Милану.
- Мам, мы не планировали. У нас бюджет ограниченный.
- Что значит не планировали?
Тон стал угрожающим.
- Это же уважение к семье невесты. К её покойным родителям. Если меня не уважаете, так и скажите прямо.
Милана слышала каждое слово. Покачала головой, мол, не связывайся. Но Родион уже сдавался.
- Хорошо, мам. Организуй выкуп.
Когда он положил трубку, Милана тихо сказала.
- Она умеет давить на жалость.
- Потерпи, Лана. После свадьбы всё наладится.
продолжение