Когда в русском языке появляется новое устойчивое выражение, это почти всегда тревожный сигнал. Значит, случилось что-то настолько массово узнаваемое, что этому дали «имя».
История с продажей квартиры Ларисы Долиной оказалась именно такой. Она вышла далеко за рамки судебных заседаний и новостных сводок и неожиданно стала частью языка, которым мы теперь описываем страх, доверие и уязвимость.
Признаюсь, сначала я не поверила, что это возможно. Но словосочетание «схема Долиной» и ещё несколько выражений, рождённых вокруг этой истории, действительно войдут в словарь неологизмов 2025 года. Об этом рассказал доктор филологических наук, руководитель проекта «Словари новых слов» Валерий Ефремов.
На мой взгляд, это уже не просто резонанс и не очередной скандал вокруг певицы. Это момент, когда личная драма становится общим опытом, а язык – единственным способом его зафиксировать.
История с недвижимостью народной артистки породила сразу несколько устойчивых выражений: «схема Долиной», «эффект Долиной», «казус Долиной», «бабушкина схема», «бабушкин вариант».
Услышав их, сразу понимаешь, что дело уже не в конкретной квартире и не в конкретной певице. А в сценарии, который оказался слишком узнаваемым. О доверии, которым легко воспользоваться, и о страхе однажды остаться без собственного дома.
Подобные языковые метаморфозы происходят не впервые. Каждый раз, когда публичная история задевает слишком многих, язык реагирует почти автоматически.
Как скандалы становятся словами
Русский язык, как выясняется, очень чувствителен к публичным историям. Он впитывает их очень быстро.
Нечто похожее мы уже наблюдали после той самой вечеринки Анастасии Ивлеевой. Перформанс, который задумывался как шутка, превратился в нарицательное выражение. Появились «головечеринки», «свитер извинений» и другие слова, которые давно живут своей жизнью, уже без привязки к первоисточнику.
Ни Ивлеева, ни другие участники явно не стремились к такой «языковой славе». Но язык не спрашивает разрешения, он просто фиксирует и запоминает..
«Зашёл не в ту дверь» и розовая кофточка
Если говорить о мемах, невозможно обойти стороной Филиппа Киркорова.
Фраза «зашёл не в ту дверь», произнесённая после той же вечеринки, давно перестала быть оправданием конкретного поступка. Сегодня это универсальное признание ошибки, за которую неловко и стыдно
А «розовая кофточка» – ещё более показательный пример. Прошло больше двадцати лет, а реплика до сих пор всплывает каждый раз, когда речь заходит о звёздной спеси. Тогда это был серьёзный скандал с уголовным делом и бойкотом прессы. Сегодня это мем, который иронично цитируют даже дочь самого артиста.
Я считаю, что именно так время превращает резкость в иронию, а скандал – в культурную отметку эпохи.
Всего одно слово
Летом 2024 года интернет получил ещё один мем, удивительно лаконичный.
Развод Алсу и Яна Абрамова обсуждали долго, но запомнился он не интервью и не заявлениями, а всего одним словом: «Врёт».
На мой взгляд, сила этого слова была именно в неожиданности. Мягкая, сдержанная Алсу и вдруг короткое, почти холодное «Врёт», без объяснений и оправданий.
Теперь слово «Врёт» используют в Сети как универсальный ответ на громкие заявления, сомнительные оправдания и красивую ложь.
«Не дождётесь» как жизненная позиция
Появились мемы, которые уже не про иронию, а про внутреннее «я так живу».
Фраза Ксения Собчак «Не дождётесь! Я продолжаю говорить то, что думаю», произнесённая в перформансе, давно живёт отдельно от оригинального видео.
Её используют в роликах об упрямстве и самоуверенности. Наверное, что это тот редкий случай, когда мем работает не против героя, а на него.
Чем запомнишься…
История «схемы Долиной» – пример того, как личная драма превращается в общеупотребимый термин. К сожалению, из песни слов не выбросишь. Чем запомнишься, тем и прославишься, иногда вопреки желанию.
На мой взгляд, появление таких слов – это не попытка посмеяться над чужими ошибками, а способ зафиксировать реальность. Язык в такие моменты не судит, он запоминает.
Интересно, что думаете вы, язык правда просто фиксирует реальность или всё-таки смеётся над чужими ошибками?