Я вертела в руках конверт из плотной, дорогой бумаги. На ощупь она была бархатистой, кремового оттенка, с золотым тиснением по краям. Внутри лежала открытка, прикрытая полупрозрачной калькой с изящными вензелями. Текст был набран каллиграфическим шрифтом, каждая буква словно выведена рукой мастера: «Дорогая Алиса! С огромной радостью приглашаем тебя разделить с нами торжественный момент бракосочетания нашего любимого сына Константина...»
«Любимого сына Константина». Я невольно хмыкнула, и этот звук гулко отозвался в тишине моего кабинета. Моего родного брата Кости. Того самого, с которым я не виделась пять лет. Того самого, чей номер телефона я удалила из записной книжки после того, как он не ответил на мой звонок из реанимации. Того самого Кости, который пропустил похороны нашей бабушки, сославшись на «важные дела», а теперь, спустя годы молчания, присылает мне приглашение, словно ничего не произошло.
Мой телефон на столе завибрировал, нарушив ход моих мыслей. На экране высветилось одно слово: «Мама». Я глубоко вздохнула, собираясь с духом, и провела пальцем по экрану.
— Алиса, доченька, ты получила приглашение? — голос матери звучал непривычно ласково, даже елейно. Так она разговаривала только тогда, когда ей что-то было нужно.
— Получила, — сухо ответила я, откидываясь в рабочем кресле и глядя в панорамное окно на суетливый город.
— Ну как, красивая открытка? Мы специально заказывали в лучшей типографии, Костя очень старался, выбирал дизайн. Ты же придешь? Костя так хочет, чтобы ты была. Говорит, свадьба без сестры — это и не свадьба вовсе. Семья должна быть в сборе.
Слова о семье резали слух. «Костя так хочет». Пять лет Костя не хотел знать, жива ли я вообще. Пять лет его не интересовало, есть ли у меня деньги на еду, выздоровела ли я после той страшной аварии, как я одна поднимала свое дело с нуля.
— Мам, — перебила я этот поток сладости. — А почему приглашение пришло только сейчас? На дате стоит число — свадьба через две недели. Обычно так не делают.
В трубке повисла небольшая, неудобная пауза. Я слышала, как мама подбирает слова.
— Ну... Костя сначала думал сделать совсем скромную свадьбу, только для самых близких. Роспись и ужин. А потом они с невестой решили, что нужно все-таки пригласить всю родню, устроить настоящий праздник. Вот он про тебя и вспомнил сразу же.
«Вспомнил». Конечно. Я бросила взгляд на свежий выпуск местной деловой газеты, лежащий на краю стола. Три дня назад там вышла большая статья обо мне: «Успешная предпринимательница из провинции покоряет столичный рынок». Журналист оказался дотошным, раскопал все цифры моей компании. Годовая выручка двадцать миллионов рублей, стабильный рост, грандиозные планы по расширению производства. Я производила органическую косметику. Начинала пять лет назад в холодном гараже, сама мешала кремы, клеила этикетки по ночам, а теперь моя продукция стояла на полках крупных торговых сетей.
И вот, ровно через три дня после публикации этой статьи, в почтовом ящике оказывается роскошное приглашение. Какое удивительное совпадение.
— Мам, давай честно, — мой голос стал тверже. — Я не уверена, что хочу приходить.
— Алиса! — тон матери мгновенно изменился, в нем появились визгливые, обвиняющие нотки. — Как ты можешь? Он твой родной брат! Единая кровь!
— Он не был мне братом последние пять лет, — отрезала я. — Почему он должен стать им сейчас?
— Ну, Алисочка, милая, — мама снова переключилась на умоляющий тон, чувствуя, что агрессия не сработает. — Пожалуйста, приди. Ради меня приди. Это же такой праздник, единственный раз в жизни. И потом... Костя сейчас в непростой ситуации. Его невеста, Вика, она из очень обеспеченной семьи. Ее родители устраивают просто шикарную свадьбу, там будет триста гостей, сплошная элита. А у нас, ну ты же понимаешь... Мы не можем с ними тягаться. Нам бы хотя бы достойно выглядеть на их фоне.
Вот оно. Ключевая фраза. «Достойно выглядеть». Им нужно было предъявить богатым сватам успешную родственницу, чтобы не ударить в грязь лицом. Показать, что и они не лыком шиты, что у них в роду есть миллионеры. Я была для них не дочерью и сестрой, а дорогим аксессуаром, вроде брендовой сумочки, которую берут напрокат для выхода в свет.
— Мам, если я приду, вы хотите, чтобы я что-то оплатила? — прямо спросила я.
— Ну что ты такое говоришь! — возмутилась мама, но фальшь в ее голосе была настолько очевидной, что мне стало физически неприятно. — Никто не просит тебя оплачивать банкет. Просто... если ты захочешь подарить брату что-то существенное, он будет очень рад. Им ведь с Викой нужно с чего-то начинать. Квартира им нужна, например. Или хотя бы хорошая машина. Молодой семье тяжело на старте, а у тебя такие возможности...
— Квартира? Машина? — я горько усмехнулась. — Понятно. Я подумаю, мам.
Я положила трубку, чувствуя, как внутри закипает холодная злость. Через час позвонил отец, с которым мы тоже почти не общались. Потом тетя, потом какая-то двоюродная сестра, которую я в последний раз видела лет десять назад на чьем-то дне рождения. Все они вдруг вспомнили о моем существовании. «Алиса, как дела? Слышали, у тебя бизнес пошел в гору, какая ты молодец! Кстати, на свадьбу к Косте идешь?». Это напоминало хорошо спланированную атаку.
Ближе к вечеру телефон снова пиликнул. Сообщение в мессенджере. От Кости.
«Сестренка, привет! Как дела? Давно не общались. Я женюсь, прикинь! Будет круто, если ты придешь. Хочу познакомить тебя со своей женой, она классная. И вообще, соскучился. Давай наверстаем упущенное?»
«Соскучился». Я перечитала это слово несколько раз. Пять лет молчания, а теперь он соскучился. Палец сам потянулся к истории переписки. Я пролистала вверх.
Вот мое последнее сообщение пятилетней давности: «Костя, я в больнице после аварии. Мне очень страшно, врачи говорят про операцию. Можешь приехать? Пожалуйста». Статус: «Прочитано». Ответа нет.
Листаю выше. «Костя, бабушка умерла сегодня ночью. Похороны в субботу. Нужно помочь с организацией». Статус: «Прочитано». Ответа нет. Он тогда приехал только на поминки, посидел полчаса с каменным лицом, забрал конверт с деньгами, который бабушка ему завещала («любимому внуку на учебу»), и тут же уехал, сославшись на занятость.
А еще раньше, самое начало разрыва. Его сообщение: «Слушай, мне тут на тачку не хватает, подкинь тысяч двести? Ты ж работаешь». И мой ответ: «Костя, прости, я не могу. У меня самой кредит на запуск бизнеса, я живу впроголодь, каждую копейку вкладываю в дело». И его финальная фраза тогда: «Ну и пошла ты. Всегда была жадной эгоисткой. Тогда нам не о чем разговаривать».
После этого — тишина длиной в пять лет. И вот теперь — «соскучился».
На следующий день мне позвонили с незнакомого номера. Приятный женский голос прощебетал:
— Алиса, привет! Это Вика, невеста Кости. Извини, что беспокою, просто Костя дал твой номер. Я очень хочу с тобой познакомиться до свадьбы. Может, встретимся на кофе?
Я согласилась. Мне стало любопытно посмотреть на эту девушку и понять, знает ли она, в какую семью входит. И знает ли она правду о наших отношениях.
Вика оказалась именно такой, какой я ее себе представляла: миловидная блондинка, ухоженная, в брендовой одежде, с наивным взглядом больших голубых глаз. Мы встретились в уютной кофейне в центре города. Она заказала латте на кокосовом молоке и сразу перешла к делу, сияя улыбкой.
— Я так рада, что ты согласилась встретиться! Костя так много о тебе рассказывал. Говорит, вы раньше были очень близки, просто не разлей вода. Правда?
Я не смогла сдержать саркастической улыбки, помешивая ложечкой свой черный кофе.
— Интересно. А что именно он рассказывал?
— Ой, ну много всего! Что ты его старшая сестра, что он тебя очень уважает. Что у тебя суперуспешный бизнес, и ты всего добилась сама. Это так круто! Я всегда мечтала о своем деле, но папа говорит: «Зачем тебе напрягаться, у нас и так все есть». А я восхищаюсь такими женщинами, как ты.
Я кивнула, делая глоток. Вика казалась искренней, но в ее словах сквозила чужая, навязанная мысль. Она явно транслировала то, что ей внушил Костя.
— Вот слушай, — Вика наклонилась ближе через столик, понизив голос до доверительного шепота. — Можно тебя кое о чем попросить? Это, конечно, немного неловко, но мы же скоро станем родней... Костя говорит, вы давно не виделись, потому что оба были очень заняты карьерой. А я подумала: может, ты захочешь сделать широкий жест? Ну, как бы загладить вину за долгое отсутствие и подарить нам что-то особенное на свадьбу?
Я медленно поставила чашку на блюдце. Звон фарфора показался мне оглушительным.
— Загладить вину? — переспросила я спокойно, глядя ей прямо в глаза. — Мою вину? А в чем именно я виновата?
Вика немного смутилась, теребя край салфетки.
— Ну... за то, что вы столько не общались. Костя, конечно, великодушный, он не обижается, но я же вижу, что ему грустно. Он так хотел, чтобы сестра участвовала в его жизни. — Она театрально вздохнула. — В общем, ситуация такая: мы с моими родителями оплатили почти всю свадьбу, банкет, платье, путешествие. А вот на жилье денег не хватает. Папа сказал, что квартиру должен обеспечить муж. А у Кости сейчас временные трудности в бизнесе... Нам бы хотя бы однокомнатную в новостройке. Ну, или на машину добавить, чтобы было на чем ездить. Ты же можешь помочь? Для тебя ведь это не проблема?
Я смотрела на эту девочку и понимала: она не злая. Она просто живет в розовых очках, которые на нее надел мой братец.
— Вика, — сказала я мягко. — А Костя рассказал тебе, почему мы на самом деле пять лет не общались?
Она удивленно моргнула, нахмурив идеальные брови.
— Он говорил, что вы просто потеряли связь. Жизнь закрутила, разные города, работа... А что?
— Это неправда.
Я достала телефон, разблокировала экран и открыла ту самую переписку.
— Посмотри, — я протянула ей гаджет. — Вот наше последнее общение. Читай.
Вика нерешительно взяла телефон. Ее взгляд бегал по строчкам. Сначала она хмурилась, потом ее глаза начали округляться, а лицо — бледнеть.
— «Жадная эгоистка»... — прошептала она, читая вслух. — Это он написал, потому что ты не дала денег на машину?
— Читай выше, — подсказала я.
Она пролистала. Сообщение про похороны бабушки. Сообщение из больницы.
— Он не ответил... когда ты была в реанимации? — голос Вики дрогнул. — Но он говорил, что ты никогда не болела, что ты железная леди...
— Он врал, — жестко сказала я, забирая телефон. — И знаешь, когда меня вдруг позвали на свадьбу? Ровно через три дня после того, как в газете вышла статья о моем доходе. Пять лет я была для них никем, пустым местом. Мне не звонили на дни рождения, не спрашивали, как я живу. А теперь, когда журналисты написали цифру «двадцать миллионов», я вдруг стала любимой сестрой, которую нужно срочно пригласить и попросить квартиру в подарок.
Вика опустила глаза. Ее руки, лежащие на столе, мелко дрожали. Видно было, что в ее голове рушится красивая картинка идеального жениха.
— Я не знала... — тихо произнесла она. — Я правда не знала. Костя говорил совсем другое.
— Теперь знаешь, — я позвала официанта, чтобы расплатиться. — Вика, послушай меня. Я не хочу портить твой праздник. Ты хорошая девушка, правда. Но я не приду на эту свадьбу. И я не дам ни копейки денег. Не потому, что я жадная. А потому, что я не хочу быть дойной коровой для людей, которые вспоминают обо мне только тогда, когда чуют запах денег.
Я оставила купюру на столе, взяла сумку и встала.
— Удачи тебе, Вика. Подумай хорошо, с кем ты собираешься связать жизнь. Человек, который предает свою кровь ради выгоды, предаст и тебя, как только ты станешь ему неудобна.
Я вышла из кафе на улицу, вдохнула свежий воздух и почувствовала огромное облегчение. Будто сбросила тяжелый рюкзак, который тащила на плечах много лет.
Следующие два дня мой телефон разрывался. Это была настоящая осада. Мама плакала в трубку, переходя от мольбы к проклятиям. Отец, который никогда не вмешивался, вдруг позвонил и начал обвинять меня в черствости и неблагодарности. Тетя прислала длинное голосовое сообщение о том, что я позорю семью и «зажралась».
Костя написал сообщение, размером с небольшую повесть. Там было все: и извинения за прошлое (очень размытые), и просьбы начать все с чистого листа, и намеки на то, что родные люди должны помогать друг другу, и давление на жалость.
Я не ответила никому. Я просто заблокировала их номера. Всех, кроме курьерской службы.
В день свадьбы я отправила Косте подарок. Я знала адрес ресторана, где должно было проходить торжество. Курьер доставил красивую, тяжелую коробку, перевязанную алым бантом.
Внутри лежала записка: «Дорогой брат! Поздравляю с бракосочетанием. Желаю счастья, любви и процветания. Передаю тебе то, что ты дал мне пять лет назад, и то, что ты заслуживаешь видеть каждый день».
В коробке лежало зеркало. Обычное, но в красивой раме. А под ним — распечатка нашей переписки. Скриншоты всех тех сообщений, на которые он не ответил, увеличенные и наклеенные на картон. И жирным маркером была выделена его последняя фраза: «Ты всегда была жадной эгоисткой».
Пусть посмотрит в зеркало и увидит там настоящего эгоиста.
Я провела этот день на природе, отключив телефон. Гуляла в лесу, слушала птиц и наслаждалась тишиной. Мне не было стыдно. Мне было спокойно.
Через неделю мне в мессенджер пришло сообщение от Вики. Одно короткое предложение: «Спасибо за правду. Мы расстались».
А чуть позже пришло еще одно: «Я не хочу строить семью с человеком, который использует людей. Родители меня поддержали. Свадьбы не было».
Я смотрела на экран и чувствовала не злорадство, а грусть. И в то же время — радость за нее. Она спаслась. Не совершила ошибку, которая могла стоить ей многих лет несчастья.
Прошел месяц. Страсти улеглись. И однажды вечером мне позвонила мама. Я долго смотрела на экран, раздумывая, отвечать ли. Потом все-таки нажала «принять».
— Алиса... — голос матери был усталым, глухим. В нем не было ни привычных манипуляций, ни наигранной радости, ни агрессии. — Свадьба расстроилась окончательно. Костя в депрессии, лежит на диване, смотрит в потолок. Говорит, это все из-за тебя. Что ты его разрушила.
— Нет, мам, — ответила я тихо. — Это не из-за меня. Это из-за него самого. Из-за его лжи и привычки пользоваться людьми. Вика узнала правду и не захотела быть с таким человеком. Я просто показала ей, кто он есть на самом деле.
— Но он твой брат... — по привычке начала мама, но осеклась.
— Он был моим братом, пока не решил, что я ему нужна только как кошелек, мам. Знаешь, когда я начинала бизнес, мне было адски тяжело. Я работала по шестнадцать часов в сутки, спала на раскладушке в цеху, ела дешевую лапшу. Я плакала от усталости и безнадежности. И никто из семьи, ни ты, ни папа, ни Костя, не предложил помощь. Никто даже не спросил «как ты?».
Мама молчала. Я слышала только ее тяжелое дыхание.
— Вы не знали, потому что не интересовались. Вам было все равно. А теперь, когда у меня получилось, вы вдруг вспомнили о «священных узах». Прости, мам, но так не работает. Семья — это не те люди, которые вспоминают о тебе, когда им нужны деньги на квартиру. Семья — это те, кто рядом и в горе, и в радости. Кто принесет апельсины в больницу, кто обнимет на похоронах. Вы этого не сделали.
— Мне жаль, что так вышло, — неожиданно произнесла мама. И в этот раз это прозвучало искренне. — Я, наверное, что-то упустила в воспитании. Мы действительно... плохо поступили тогда.
— Я не держу зла, мам. Но я не буду притворяться, что последних пяти лет не было. Не буду делать вид, что Костя внезапно полюбил меня, а не мой банковский счет.
— Ты права, — вздохнула она. — Я подумаю об этом, дочка.
Прошло полгода. Я продолжала развивать бизнес, открыла второй офис в соседнем регионе, наняла еще десять сотрудников. Семья больше не звонила с просьбами о деньгах. Костя исчез с радаров, видимо, зализывал раны и искал новую жертву.
А потом случилось неожиданное. Мама приехала ко мне в офис. Одна. Без предупреждения, без требований. Она просто привезла домашний пирог с капустой, который я любила в детстве.
Мы сидели в моем кабинете, пили чай и говорили о жизни. О погоде, о здоровье, о саде. Она впервые не просила за Костю. Впервые смотрела на меня не как на ресурс, а как на дочь. В конце встречи она неловко обняла меня и сказала, что гордится мной. Не моими деньгами, а моим характером.
Это было странно и непривычно, но где-то в глубине души стало теплеть.
Может, когда-нибудь мы и помиримся по-настоящему. Может, нет. Но я больше не чувствую вины за то, что выстроила границы. Потому что настоящая семья — это не штамп в паспорте и не общая ДНК. Это те, кто был рядом, когда успеха еще не было. Кто верил в тебя, когда ты был никем. А все остальные — это просто родственники. И иногда лучше держаться от них подальше, чем позволять использовать себя под красивой вывеской «семейных ценностей».
Мой бизнес стоит двадцать миллионов, но мое достоинство и самоуважение бесценны. И я не продам их ни за какие деньги, даже ради родного брата.
Если вам понравилась история просьба поддержать меня кнопкой палец вверх! Один клик, но для меня это очень важно. Спасибо!