Получив в наследство 2 миллиарда долларов, я торопилась домой обрадовать мужа и свекровь, но у подъезда девочка-цыганка шепнула
- Не иди, там тебя ждет большая беда.
Я не стала заходить и спряталась за углом. И от того ужаса, что я увидела, кровь застыла в жилах.
Телефон зазвонил в самый неподходящий момент, когда Марина стояла в очереди за хлебом и считала мелочь в кошельке. 237 рублей. До зарплаты еще 4 дня. Она уже прикидывала, хватит ли на молоко и яйца, когда экран высветил незнакомый номер с международным кодом. Обычно она не отвечала на такие звонки, мошенники замучили. Но что-то заставило ее нажать зеленую кнопку. Может, усталость притупила осторожность. Может, интуиция шепнула «возьми».
- Марина Александровна Соловьева?
Голос был мужской, с легким акцентом.
- Да, это я.
- Меня зовут Генрих Вайс. Я представляю нотариальную контору «Вайс» и партнеры в Цюрихе. Вы можете говорить?
Марина вышла из очереди, прижала телефон к уху.
- Могу. Что случилось?
- Я звоню по поводу вашего двоюродного дяди, Александра Павловича Соловьева. Он скончался три недели назад в Швейцарии.
Дядя Саша. Марина помнила его смутно высокий мужчина с седыми усами, который приезжал к ним, когда ей было восемь. Потом он уехал за границу, и связь оборвалась.
- Мне жаль это слышать. Но почему вы звоните мне?
- Потому что вы единственная наследница Александра Павловича. Ваш дядя составил завещание 7 лет назад. Все его имущество переходит к вам.
- Простите, какое имущество?
- Марина Александровна, общая стоимость активов составляет приблизительно 2 миллиарда долларов США.
Марина не ответила. Мир продолжал двигаться. женщина с коляской, старик с палочкой, подростки у ларька. А она застыла, как будто кто-то нажал на паузу.
- 2 миллиарда.
Повторила она механически.
- Долларов. Да. Нам нужно встретиться для оформления документов. Я отправлю на вашу почту копию завещания и свидетельство о смерти.
Она нажала отбой и еще минуту стояла неподвижно. Потом вернулась в очередь, купила хлеб, дрожащими руками отсчитала мелочь. И пошла к автобусной остановке как обычно, как каждый день. Только теперь все было по-другому. Чтобы понять, что чувствовала Марина, нужно знать, как она жила до этого звонка.
Ей было 42 года. Детдомовское детство. Техникум, работа с 18 лет. Она привыкла рассчитывать только на себя, других вариантов не было. Родители погибли, когда ей исполнилось два года. Автокатастрофа на трассе. Мгновенная смерть обоих. Маленькую Марину в тот день оставили с соседкой. родственников не нашлось. Дядя Саша уже жил за границей, связаться с ним не смогли. Марину отправили в детский дом в Воронеже. Детдом научил ее главному не высовывайся и ни на кого не надейся. В 16 она окончила школу, поступила в техникум, на бухгалтера. Три года учебы, подработки уборщицей, хлеб с маргарином, на завтрак, обед и ужин.
К 30 годам она дослужилась до заместителя главного бухгалтера. Зарплата выросла, появилась возможность снимать комнату в нормальной квартире. И вот тогда, в 32, она встретила Виктора. Он работал прорабом на стройке. Высокий, широкоплечий, с грубоватыми руками и мягкой улыбкой. Пришел в офис подписать бумаги, увидел Марину и замер.
- Вы самая красивая женщина, которую я видел.
Марина покраснела. Она не привыкла к комплиментам. Но Виктор смотрел на нее так, будто она была королевой. Они начали встречаться. Виктор оказался внимательным, заботливым. Дарил цветы, водил в рестораны. Слушал ее рассказы о работе. Через год поженились. Свадьба была скромная Марина, Виктор, его мать, Галина Степановна и двое свидетелей. Марине приглашать было некого детдомовские друзья, давно разъехались кто куда.
Галина Степановна с первого дня дала понять, что невестку не одобряет.
- Деддомовская, — сказала она сыну, думая, что Марина не слышит. - Ни кола, ни двора. Ты бы мог получше найти.
Виктор тогда возразил матери. Сказал, что любит Марину, и ему плевать на ее прошлое. Марина стояла за дверью, слушала и чувствовала, как сердце наполняется теплом. Он ее защитил. Он на ее стороне. Первые годы брака были почти счастливыми. Почти потому, что Галина Степановна не отступала. Приходила в гости без предупреждения, критиковала готовку Марины, давала советы, которых никто не просил. Виктор морщился, но молчал.
- Она моя мать, потерпи, — говорил он, когда Марина пыталась обсудить проблему.
Марина терпела. Она вообще умела терпеть этому научила жизнь. Через три года после свадьбы случилось первое потрясение. Строительная компания, где работал Виктор, обанкротилась. Его уволили с копеечной компенсацией. Сначала он искал работу. Ходил на собеседование, рассылал резюме, ездил по стройкам. Но месяц шел за месяцем, а ничего подходящего не находилось. Зарплаты Марины хватало на двоих, но впритык. Она уговаривала мужа не опускать руки, поддерживала, верила. Полгода спустя Виктор устроился охранником в торговый центр. Зарплата была втрое меньше, чем раньше. Но хоть что-то. Вот только после этого он изменился. Сначала Марина не замечала. Или не хотела замечать. Списывала на стресс, на усталость, на мужскую гордость. Виктор стал раздражительным, замкнутым. Начал огрызаться по любому поводу.
Если Марина спрашивала, как прошел день, он бурчал нормально, отстань. Если предлагала куда-то сходить, отмахивался неохота. А потом появилась Галина Степановна со своими нравоучениями.
- Сынок, ты же мужчина, ты должен быть хозяином, - говорила она, когда приходила в гости. - Она что? Командует, деньги считает, тебя не уважает.
Марина слышала эти разговоры. Сначала пыталась объясниться, но свекровь не слушала. Она видела в Марине врага женщину, которая захомутала ее сына и теперь унижает его тем, что зарабатывает больше. Пять лет назад Марина приняла решение, которое изменило все. Она устала жить в съемной комнате с тараканами и соседями-алкоголиками. Хотела свой угол, свое место. И взяла ипотеку. Однокомнатная квартира на окраине. 38 квадратных метров, шестой этаж, вид на промзону. Не дворец, но свое. Марина платила ипотеку, одна 27 тысяч, каждый месяц, из 45, которые зарабатывала. Виктор был против.
- Зачем нам кредит? И так еле сводим концы с концами.
Но Марина настояла. Квартиру оформили на нее, так было проще с документами. Виктор подписал согласие супруга, и больше не вмешивался. Галина Степановна пришла в ярость.
- Это что получается? — кричала она на Виктора. - Квартира на ней, а ты вроде как приживала? Да она тебя выкинет, когда захочет.
Виктор молчал. Потом пошел на кухню, открыл пиво и включил телевизор. С тех пор отношения покатились под откос. Марина работала, платила ипотеку, готовила, убирала. Виктор сидел дома, cмотрел телевизор, пил пиво, изредка выходил на смену в торговый центр. Галина Степановна приходила почти каждый день якобы помочь, а на деле подливать масло в огонь.
- Она тебя не уважает, сынок. Посмотри, как она на тебя смотрит. Как на пустое место. Мужчина должен быть хозяином в доме. А у вас что? Она всем командует. Ты должен взять контроль. Пока не поздно.
Марина слышала эти разговоры и молчала. Что толку спорить? Свекровь все равно не услышит. А Виктор. Виктор давно перестал ее слышать тоже. Год назад его уволили из торгового центра, сократили штат. Теперь он сидел дома постоянно. Не искал работу, не помогал по дому. Только курил на балконе, пил пиво и жаловался на жизнь. Марина тянула одна. Ипотека. Коммуналка, еда, его сигареты. Она выжимала из себя, все работала сверхурочно, бралась за подработки, считала каждую копейку. И при этом каждый день слышала от свекрови, что она загнала сына в угол. Терпела. Надеялась. Верила, что все как-нибудь наладится.
И вот теперь два миллиарда долларов. В автобусе Марина села у окна и достала телефон. Письмо от нотариуса уже пришло. Она скачала документы и начала читать. Завещание было на двух языках – английском и русском. Печати, подписи, номера реестров. В тексте говорилось, что Александр Павлович Соловьев завещает все свое имущество племяннице Марине Александровне Соловьевой. Свидетельство о смерти. Фотография дяди постаревшего, но узнаваемого. Те же седые усы, те же глаза. На фото он улыбался. Марина почувствовала укол вины. Она ведь даже не знала, что он болел. Не написала ни одного письма за всю жизнь. А он помнил о ней. Все это — время. В самом конце завещания была личная приписка моей единственной племянницы Марине, которая, надеюсь, проживет жизнь счастливее, чем я.
Глаза защипало. Марина отвернулась к окну, чтобы другие пассажиры не видели ее слез. Она вспомнила тот единственный раз, когда дядя Саша приезжал к ним в гости. Ей было восемь, она болела ангиной. Лежала в кровати с температурой, а дядя сидел рядом и рассказывал про далекие страны. Говорил, что однажды заберет ее с собой и покажет настоящие горы. Потом он уехал, и больше они не виделись. Марина так и не узнала, почему. И вот теперь два миллиарда. Как будто он все-таки сдержал обещания. Не забрал в горы, но оставил то, что изменит ее жизнь.
Автобус остановился возле дома. Марина вышла, но к подъезду не пошла. Вместо этого села на лавочку у детской площадки. На окнах квартиры горел свет. Виктор дома. И наверняка Галина Степановна, она приходила почти каждый день. Марина смотрела на эти окна и думала, рассказать или нет. Два миллиарда долларов. Это же, это же всё. Можно погасить ипотеку. Можно купить новую квартиру, не однушку на окраине, а что-нибудь приличное. Можно уволиться с работы, путешествовать, жить так, как мечтала. Можно начать с чистого листа. Но что скажет Виктор? Что скажет Галина Степановна? Марина представила их лица.
Виктор наверняка сначала не поверит, потом загорится 2 миллиарда. Начнет строить планы, рассказывать, как они теперь заживут. А свекровь, свекровь будет давать советы. Много советов. Надо вложить в недвижимость. Надо купить Витеньке машину. Надо помочь родственникам. Под родственниками, конечно, подразумевается она сама. И главное, они оба будут считать эти деньги своими. Семейными. Общими. А это ее деньги. Ее наследство. От ее дяди, который помнил о ней, когда она сама о нем забыла. Марина достала телефон и набрала номер.
- Алло? Лена, это я. Ты дома?
Лена Савельева – единственная подруга, которая осталась с институтских времен. Они познакомились на подготовительных курсах и с тех пор не теряли связь. Лена работала медсестрой, жила в комнате коммуналки и всегда была готова выслушать.
- Дома. Ты чего? Голос странный.
- Можно приеду? Нужно поговорить.
- Конечно.
Марина отправила Виктору сообщение «Задержусь, дела на работе». Он даже не ответил. В коммуналке у Лены пахло борщом и старым деревом. В мкомнате была крошечная кровать, стол, шкаф. На подоконнике герань. Но здесь Марине всегда было уютно. Лена открыла дверь в домашнем халате.
- Заходи. Что стряслось?
Марина села на кровать и молча протянула подруге телефон с письмом от нотариуса. Лена читала долго. Потом подняла глаза.
- Это шутка?
- Нет.
- Два миллиарда долларов. Да. - Лена села рядом. - Марин, это же целое состояние. Ты теперь богаче Абрамовича.
- Вряд ли. Но да, богатая.
- И ты так спокойно сидишь.
Марина усмехнулась.
- А что делать? Прыгать? Визжать? Я сама не верю. Как будто это не со мной.
Лена отложила телефон.
- Слушай, а это точно не мошенники? Сейчас столько разводов звонят, просят перевести деньги за оформление.
- Думала об этом. Но там все официально. Нотариус сказал, что сам может приехать. Не просил ни копейки.
- И что будешь делать?
Марина помолчала.
- Не знаю. Виктору еще не сказала. Приехала сразу к тебе.
- Почему?
- Потому что не знаю, как он отреагирует. И свекровь. Они же ты знаешь, как там все.
Лена нахмурилась.
- Подожди. Ты боишься сказать мужу, что получила наследство?
- Не боюсь. Просто хочу сначала разобраться. Убедиться, что все правда.
- Это правильно. Но Марин. - Лена сжала ее руки. - Послушай, ты 10 лет живешь с человеком, который сидит на твоей шее. Его мать тебя ненавидит. Ты пашешь, как лошадь, платишь ипотеку одна. И сейчас, когда на тебя свалилось богатство, ты первым делом думаешь не о себе, а о том, как они отреагируют.
- Лен нет, послушай.
- Это твои деньги. Твое наследство. Дядя оставил его тебе, не Виктору и не его мамаше. Ты имеешь право распоряжаться ими как хочешь.
Марина молчала. Она знала, что подруга права. Но привычка думать о других была сильнее.
- Я просто хочу, чтобы все было хорошо, - сказала она тихо. - Чтобы мы, наконец, зажили нормально. Может, деньги все изменят. Может, Виктор перестанет чувствовать себя неудачником?
Лена посмотрела на нее с сочувствием.
- Марин, деньги ничего не меняют в людях. Они только показывают, кто есть кто. Если человек эгоист, станет еще большим эгоистом. Сам характер они не меняют.
- Ты думаешь?
- Я не думаю. Я вижу. Десять лет вижу, как он тебя использует. И его мать.
Марина отдернула руки.
- Не говори так. Ты его не знаешь.
- Знаю достаточно. Ну ладно, — Лена вздохнула. - Это твоя жизнь, твое решение. Просто будь осторожна, хорошо?
- Буду.
Они проговорили до ночи. Марина рассказала все про звонок, про завещание, про дядю Сашу, которого почти не помнила. Лена слушала, задавала вопросы, качала головой.
- Тебе нужно съездить в Швейцарию, - сказала она наконец. - Лично. Убедиться, что все настоящее. И заодно разобраться, что вообще входит в наследство.
- Да, наверное.
- И пока не говори никому. Ни Виктору, ни свекрови. Пока не разберешься.
Марина кивнула. Это был разумный совет. Она переночевала у Лены впервые за годы. Виктору написала, что заночует у коллеги много работы. Он ответил одним словом «Окей». Утром она вернулась домой. В квартире было накурено, Виктор смолил на балконе. На кухне грязная посуда, пустые пивные бутылки.
- Доброе утро, — сказала Марина. Виктор вышел с балкона.
- Что так рано? Восемь утра.
- Нормально.
- Мать сегодня придет. Суп сварит.
Марина кивнула и начала мыть посуду. Руки двигались автоматически, а мысли были далеко.
- Слушай, - Виктор подошел ближе. - Мне деньги нужны. Тысяч двадцать.
- Зачем?
- С пацанами собираемся. Рыбалка.
- У меня нет двадцати тысяч.
- Как нет? Ты же зарплату получила.
- Получила семнадцать. Двадцать семь ушло на ипотеку.
- Как двадцать семь, из семнадцати?
- С прошлого месяца остаток добавила. На еду осталось три тысячи.
Виктор поморщился.
- Вечно у тебя денег нет. Другие жены выкручиваются.
Марина почувствовала, как внутри что-то сжалось. Раньше она бы промолчала. Но сегодня не смогла.
- Другие мужья работают.
Виктор выпрямился.
- Что ты сказала?
- Ты слышал.
Он сделал шаг вперед, и Марина отступила к раковине.
- Охренела совсем. Попрекать меня в моем доме?
- В твоем доме? Этот дом на мои деньги куплен. Моя ипотека, мой кредит.
Виктор побагровел. Потом развернулся и ушел в комнату, хлопнув дверью. Марина стояла у раковины и чувствовала, как колотится сердце. Она никогда раньше так не разговаривала с мужем. Откуда это взялось? От того, что теперь у неё был выбор. Галина Степановна пришла к обеду. Вошла без стука, у неё был свой ключ.
- Здравствуй, Марина. Что-то у тебя пыльно.
- Здравствуйте. Вчера мыла полы.
- Плохо мыла, значит.
Свекровь прошла на кухню, обсудила с Виктором истерику невестки и принялась варить борщ. Марина сидела в комнате и слушала.
- Совсем обнаглела, — говорила Галина Степановна. - Мужа попрекает. Да кто она такая? Детдомовская, ни кола, ни двора.
- Да ладно, мам!
- Как не заводиться? Она тебя в грош не ставит. Надо порядок наводить. Квартира должна быть на тебе оформлена. Ты муж, хозяин. А то завтра она тебя выгонит.
Марина слушала и чувствовала, как что-то каменеет внутри. Раньше эти слова ранили. Сейчас только укрепляли решимость. Она достала телефон и набрала номер нотариуса.
- Господин Вайс? Это Марина Соловьева. Я готова встретиться. Могу прилететь в Цурих на следующей неделе.
Следующие две недели прошли как в тумане. Марина взяла отпуск, соврав, что нужно ухаживать за больной теткой. Виктор не возражал. Свекровь хмыкнула. Марина улетела в Цурих. Генрих Вайс оказался пожилым господином с добрыми глазами. Он встретил ее в аэропорту, отвез в гостиницу и начал объяснять все по порядку. История дяди Саши была удивительной. Он уехал из СССР в 80-х, нелегально перейдя границу с Финляндией. Попросил политического убежища, перебрался в Швейцарию. Устроился на завод, потом открыл свое дело компанию по производству точных инструментов. К 2000-м стал миллиардером.
- Ваш дядя был скрытным человеком, — рассказывал Вайс. - Не любил публичность. Жил уединенно, занимался благотворительностью анонимно. Семьи не было. Говорил, что любил женщину, но она осталась в России и погибла.
- Почему он оставил все мне?
Вайс улыбнулся.
- Он следил за вами. Все эти годы. Нанимал людей, которые присылали отчеты. Знал, где вы учитесь, где работаете, за кого вышли замуж. Хотел убедиться, что вы достойный человек.
- И убедился?
- Очевидно, да. Вайс протянул конверт. Он оставил вам письмо. Марина взяла конверт дрожащими руками. Внутри был листок, исписанный аккуратным почерком.
- Дорогая Марина, если ты читаешь это, меня уже нет. Не грусти, я прожил долгую жизнь. Когда-то я совершил ошибку. Уехал, оставив семью. Твой отец так и не простил меня. Он был прав. Ты единственная, что осталось от моей семьи. Я видел, как ты росла. Видел, как тебе было тяжело. Ты сильная, Марина. Сильнее, чем думаешь. Я оставляю тебе все. Это не искупление деньгами прошлое, не исправить. Но, может, они помогут построить будущее. Только одна просьба – будь осторожна. Деньги меняют людей не тебя, а тех, кто рядом. Они показывают истинное лицо. Когда узнаешь правду, не бойся действовать. С любовью, твой дядя Саша.
Марина читала и плакала. Впервые за много лет по-настоящему, на взрыд. Оформление заняло 10 дней. Марина узнала, что теперь владеет тремя домами в Швейцарии, квартирой в Лондоне, виноградником во Франции, пакетами акций и банковскими счетами с суммами, от которых кружилась голова.
- Вам понадобится управляющий, — сказал Вайс. - Один человек не может контролировать такие активы.
- Да, пожалуйста.
Перед отъездом она еще раз перечитала письмо дяде. «Будь осторожна. Деньги меняют людей не тебя, а тех, кто рядом. Они показывают истинное лицо. Когда узнаешь правду, не бойся действовать». Марина задумалась над этими словами. Что имел в виду дядя? Какую правду? Она решила расскажет Виктору. Даст ему шанс. Может, Лена ошибается? Может, он изменится, когда узнает о деньгах? Может, всё ещё можно исправить? Она очень хотела верить в лучшее. В самолёте домой Марина смотрела в иллюминатор и представляла, как расскажет мужу новость. Купит торт, накроет стол, устроит маленький праздник. Скажет «садись, у меня для тебя сюрприз». И увидит, как его лицо озарится радостью. Они начнут новую жизнь. Вместе. Как настоящая семья. Она так хотела в это верить.
Самолет заходил на посадку. Москва расстилалась внизу серая, ноябрьская, родная. Марина улыбалась. Через несколько часов она узнает правду. Ту самую, о которой писал дядя Саша. И эта правда изменит всё. Самолёт из Цуриха приземлился в Шереметьево в половине шестого вечера. Марина вышла из здания аэропорта и вдохнула морозный Московский воздух. После тёплой Швейцарии он казался особенно колючим, но она улыбалась. Два миллиарда долларов. Всё оформлено, всё подписано. Все официально. В сумочке лежали карты от швейцарских банков, документы на недвижимость, контакты управляющей компании. Ее жизнь изменилась навсегда, и теперь она ехала домой, чтобы рассказать об этом мужу. Да, она помнила слова Лены. Помнила свои сомнения. Но две недели в Цюрихе дали ей время подумать. Может, деньги все изменят? Может, Виктор перестанет чувствовать себя неудачником, когда узнает, что они теперь богаты. Может, даже свекровь смягчится?
Марина хотела верить в лучшее. Она всегда хотела верить в лучшее, этому научил детдом. Там, где надежды нет, ее нужно придумать самой. В такси она достала телефон и перечитала письмо дяде Саше. «Будь осторожна. Деньги меняют людей не тебя, а тех, кто рядом. Они показывают истинное лицо». Она задумалась над этими словами. Что имел в виду дядя? Он ведь не знал Виктора, не знал их семью. Откуда ему было знать? Но сейчас Марина отмахнулась от сомнений. Сегодня праздник. Сегодня она расскажет мужу, что их жизнь изменилась. Сегодня они наконец смогут вздохнуть свободно. По дороге она заехала в кондитерскую и купила торт большой, красивый, с шоколадными розами. Попросила продавщицу добавить свечи. Та улыбнулась. Пожелала хорошего вечера, и от этих простых слов стало теплее.
Такси остановилось у знакомого дома. Марина расплатилась, взяла коробку с тортом и вышла. Двор был привычным детская площадка, качели, скамейки, мусорные баки. Ноябрьский вечер, серое небо, первый снег на асфальте. Она шла к подъезду и улыбалась. Представляла, как Виктор откроет дверь, как она скажет «садись, у меня новости». Как его лицо изменится, когда он услышит цифру. Два миллиарда. Долларов. И тут она увидела девочку. Та стояла у забора, чуть в стороне от подъезда. Тонкий пуховик, явно не по погоде, цветастый платок, старая сумка на земле рядом. Лет 10-12, не больше. Смуглое лицо, темные глаза. Цыганка. Марина не любила, когда к ней приставали возле дома. Обычно она проходила мимо, не глядя. Но девочка не просила денег, не тянула руку, не бормотала про позолоти ручку. Она просто стояла и смотрела. И когда Марина поравнялась с ней, вдруг шагнула ближе.
- Не иди туда, - сказала девочка тихо, почти шепотом. - Там тебя ждет большая беда.
Марина остановилась. Слова прозвучали буднично, без театральности, без цыганского надрыва. Как будто девочка говорила о погоде.
- Что?
Девочка кивнула в сторону подъезда.
- Не заходи сейчас. Там плохие люди. Они тебя ждут.
- Какие люди? О чем ты?
- Я видела. Час назад пришли. Врач в белом халате. И двое больших, страшных. И старуха злая.
Она кричала на твоего мужика, чтобы быстрее. Марина почувствовала, как что-то холодное шевельнулось внутри.
- Откуда ты знаешь, что это мой муж? Я тут часто бываю. Видела вас вместе. Ты ему деньги давала, он брал и уходил. А старуха это всегда злая, когда тебя видит. Глаза такие делает, девочка скривила лицо, изображая ненависть.
Свекровь. Галина Степановна. Марина хотела отмахнуться. Хотела сказать «не выдумывай, иди домой». Но что-то ее держало. Может, серьезный взгляд девочки. Может, слова дяди Саши, которые она только что перечитывала. Может, интуиция, которая всегда ее выручала.
- Врач? – переспросила она. - Зачем им врач?
- Не знаю. Но у него был чемоданчик. И шприцы внутри я видела, когда он открывал.
Шприцы. Марина вспомнила, как месяц назад Галина Степановна говорила Виктору, она совсем с ума сошла, твоя жена. Квартиру на себя оформила, деньги прячет. Надо бы ее проверить. У меня знакомый врач есть, хороший специалист. Тогда Марина не придала значения. Мало ли что болтает свекровь.
- А теперь где они сейчас? Спросила Марина. и собственный голос показался ей чужим.
- Наверху. В квартире. Ждут.
Ждут. Её ждут. Марина отступила на шаг. Потом ещё на один. Коробка с тортом дрогнула в руках.
- Спрячься, — сказала девочка. - Вон там, за углом. Оттуда видно подъезд, а тебя не видно.
Марина не стала спорить. Ноги сами понесли её за угол дома, к тому месту, где обычно парковались машины. Она прижалась спиной к холодной стене и осторожно выглянула. Подъезд был как на ладони. Скамейка у входа, козырек над дверью, тусклая лампочка. Пока ничего необычного.
- Жди, — сказала девочка, которая пошла следом. - Они выйдут. Я слышала, как старуха говорила, когда эта ду.. ра придет, сразу ее берите. Главное, чтобы не успела позвонить.
Эта ду.. ра. Это про нее. Про Марину. Руки задрожали. Торт чуть не выпал из пальцев. Она поставила коробку на землю и достала телефон. Кому звонить? В полицию? И что сказать? Мне цыганка сказала, что меня ждут плохие люди. Засмеют. Лене? Лена далеко не поможет. Адвокату? У нее даже нет адвоката. Марина замерла с телефоном в руке. И в этот момент дверь подъезда открылась. Вышел Виктор. За ним Галина Степановна. И еще трое мужчина в белом халате и двое здоровенных парней в черных куртках. Марина перестала дышать. Виктор выглядел нервным. Он озирался по сторонам, смотрел на часы, теребил телефон в руках. Галина Степановна что-то говорила ему, размахивая руками. Мужчина в халате стоял чуть в стороне, держа чемоданчик. Громилы курили у скамейки.
- Где она?» — донёсся голос свекрови. Резкий, злой. - Самолёт давно сел. Должна была уже приехать.
- Может, в пробке? — ответил Виктор.
- Звони ей. Узнай, где она.
- Я звонил. Не отвечает.
Марина посмотрела на свой телефон. Беззвучный режим. Она включила его еще в самолете и забыла выключить. На экране три пропущенных вызова от Виктора.
- Ду.. ра!» — рявкнула Галина Степановна. - Специально не берет. Чует что-то.
- Мам, успокойся. Придет, никуда не денется.
- А если не придет? Если к подружке поехала? Что тогда? Петр Сергеевич ждать не будет, у него дела.
Мужчина в халате поморщился.
- Галина Степановна, я предупреждал, операция должна быть быстрой. Приехали, взяли, увезли. Если объект не появится в течение часа, мы уезжаем.
Объект. Это она объект.
- Подождите, заскулил Виктор. Она приедет. Точно приедет. Она же не знает ничего.
- А если знает? - Галина Степановна повернулась к сыну. - Если эта тварь что-то заподозрила, она же хитрая, детдомовская. Такие все чуют.
- Не чует она ничего. Я проверял ее телефон, пока она в Швейцарии была. Никому не писала, ничего не искала.
Марина прижала ладонь ко рту, чтобы не вскрикнуть. Он проверял ее телефон, пока она была в Цюрихе. Он знал, куда она летала. Знал и готовил ловушку.
- Так, - сказал мужчина в халате. - Давайте по плану. Если она появится вы, двое, берете ее под руки и ведете в машину. Я делаю укол. Через пять минут она будет как вареная макаронина. Везем в клинику, оформляем как добровольную госпитализацию.
- А если будет кричать? Спросил один из громил.
- Не будет. Укол быстрый. А если и крикнет разок, скажем, что приступ у человека, психоз, мы врачи, везем на лечение. Никто не вмешается.
- А потом? - Виктор облизнул губы. - Потом что?
- Потом экспертиза. Диагноз. Суд. Признание недееспособной. Ты становишься опекуном. Квартира, деньги, все остальное твое. Точнее, ваше, - он кивнул на Галину Степановну.
- А она?
- А она остается в клинике. На лечении. Надолго.
Виктор кивнул. Медленно, но кивнул. Марина смотрела на это из-за угла, и кровь застывала в жилах. Её муж. Человек, который 10 лет спал рядом, ел её еду, тратил её деньги. Он только что кивнул на план запереть её в психушке.
- Всё, хватит болтать. - Галина Степановна хлопнула в ладоши. - Витя, звони ей ещё раз. Скажи, что плохо себя чувствуешь, что нужна помощь. Она прибежит, она же у нас добренькая.
Виктор достал телефон. Телефон Марины завибрировал в руке. «На экране Виктор». Она не ответила.
- Не берет, — сказал Виктор.
- Тварь! — взвизгнула Галина Степановна. - Я так и знала.
- Ждем еще полчаса, — сказал мужчина в халате. - Потом уезжаем. И Галина Степановна, если сегодня не получится, цена вырастет вдвое. Слишком много рисков.
- Получится, прошепела свекровь. Она придет. Я знаю.
Марина отступила от угла. Руки тряслись так, что она еле удержала телефон. Девочка стояла рядом и смотрела на нее молча.
- Ты все видела?
Прошептала Марина. Девочка кивнула.
- Я таких видела раньше. Они приходили к тете Зое. Тоже с врачом, тоже с уколами. Тетю Зою увезли и не вернули. Говорят, умерла. А квартиру ее продали.
Марина закрыла глаза. Мысли метались, как птицы в клетке. Нужно бежать. Нужно звонить в полицию. Нужно она открыла глаза. Нет. Не бежать. Она открыла телефон и начала снимать видео. Руки тряслись, но она заставила себя держать камеру ровно. Навела на группу у подъезда Виктор, Галина Степановна, доктор, Громилы. Зум, чтобы было видно лица.
- Что ты делаешь? — спросила девочка. - Собираю доказательства.
Она снимала пять минут. Потом десять. Они разговаривали, спорили, звонили ей еще дважды. Она не отвечала. Каждое слово, каждый жест на видео.
- Всё, хватит, — сказал, наконец, мужчина в халате. - Она не придёт. Уезжаем.
- Подождите. - Галина Степановна схватила его за рукав. - Ещё пять минут.
- Нет. Мы и так засветились. Если кто-то увидел, если она позвонила в полицию, мы уже в опасности. Уезжаем. Сейчас.
Он кивнул громилам, Те бросили сигареты и пошли к припаркованному у соседнего дома микроавтобусу. Белому, без опознавательных знаков. Мужчина в халате двинулся следом.
- А что мне делать? — крикнул Виктор.
- Жди. Если она придет, звони. Приедем.
Микроавтобус уехал. Виктор и Галина Степановна остались у подъезда.
- Это ты виноват! — зашипела свекровь. - Ты должен был следить за ней. Знать, когда она прилетает.
- Я знал. Самолет в 5.30. Она должна была приехать.
- Должна, должна. А где она?
Они ругались еще минут пять. Потом Галина Степановна махнула рукой и ушла к своей машине. Виктор постоял у подъезда, покурил, плюнул на асфальт и пошел внутрь. Марина ждала еще 10 минут. Убедилась, что никто не выходит. Потом повернулась к девочке.
- Как тебя зовут?
- Рада.
- Рада, ты спасла мне жизнь. Ты понимаешь это?
Девочка пожала плечами.
- Я просто сказала, что видела.
- Это было очень важно. Очень. Я тебя не забуду.
Марина достала из кошелька все наличные, которые у нее были около пяти тысяч рублей. Протянула девочке.
- Возьми. Это мало, но я найду тебя потом и отблагодарю по-настоящему.
Рада посмотрела на деньги, потом на Марину.
- Мне мама говорит, не бери у чужих.
- Я не чужая. Теперь не чужая. Возьми, пожалуйста.
Девочка взяла деньги и спрятала в карман пуховика.
- Ты уйдёшь от них? — спросила она.
- Да. Уйду». И они за всё заплатят.
- Хорошо. А то эта старуха злая. Она на тебя так смотрит, Будто убить хочет.
- Я знаю. Теперь знаю.
Марина подняла с земли коробку с тортом. Зачем, сама не понимала. Может, по инерции. Может, чтобы руки были заняты.
- Где ты живешь, Рада? Как тебя найти?
Девочка замялась.
- В бараках. На окраине. Там, где раньше завод был.
- Я найду. Обещаю.
Марина развернулась и пошла прочь от дома. Ноги несли ее сами к остановке, к метро, куда угодно, только подальше отсюда. В голове стучало одно, они хотели запереть ее в психушке. Муж и свекровь. Чтобы забрать квартиру. Чтобы забрать деньги. Они не знали про наследство. Два миллиарда. Они охотились за жалкой однушкой на окраине. А если бы знали... Марина остановилась посреди тротуара. Люди обходили ее, но она не замечала. Если бы они знали про два миллиарда, они бы убили ее. Не заперли в психушке, убили. Два миллиарда – это совсем другой расклад. За такие деньги убивают. Ее затрясло. Она достала телефон и набрала Лену.
- Алло? Лен, - голос сорвался. - Лен, мне нужна помощь. Срочно!
- Что случилось? Ты где?
- На улице. Возле метро. Лен, они хотели меня похитить. Виктор и свекровь. Я видела. Я все видела.
- Что? Марина, ты в порядке? Ты цела?
- Цела. Но я не могу домой. Мне некуда идти.
- Приезжай ко мне. Сейчас же. Я жду.
Марина доехала до Лены за час. Всю дорогу тряслась то ли от холода, то ли от шока. В голове крутились картинки Виктор, кивающий на план. Галина Степановна, называющая её тварью. Мужчина в халате со шприцем. У Лены она разрыдалась. Впервые за много лет по-настоящему, на взрыд, до икоты. Лена обнимала её, гладила по голове, ничего не спрашивала. Просто была рядом. Когда слезы кончились, Марина показала видео. Лена смотрела молча. Лицо ее становилось все бледнее.
- Господи! - прошептала она, когда запись закончилась. - Марина, это же, это же уголовное дело. Это покушение на свободу личности. Это я даже не знаю, как это назвать.
- Я знаю. И я знаю, что делать.
- Что?
- Завтра я иду в полицию. С этим видео и с заявлением.
- Правильно. Только, - Лена замялась.
- Что?
- Может, сначала к адвокату? Хорошему адвокату? Чтобы всё сделать правильно?
Марина кивнула. Лена была права. Нужен адвокат. Нужен план. Нужно действовать с умом, а не с эмоциями. Она достала телефон и набрала номер Вайса. Господин Вайс? Это Марина Соловьёва, мне нужна помощь.
Вайс выслушал ее молча. Потом сказал, я вылетаю в Москву первым утренним рейсом.
- Никуда не ходите, никому не звоните. Завтра к вечеру у вас будет лучший адвокат в России и план действий.
- Спасибо.
- И, Марина Александровна, - его голос стал мягче. - Ваш дядя был прав. Деньги показывают истинное лицо. Теперь вы знаете кто был рядом с вами все эти годы.
Она положила трубку и легла на диван. Сон не шел. Она лежала и смотрела в потолок, и перед глазами стояла одна картинка Виктор, кивающий на план запереть ее в психушке. Десять лет брака. Десять лет она верила, что он ее любит. Пусть по-своему, пусть неуклюже, но любит. А он все это время ждал момента. Ждал, когда можно будет забрать то, что принадлежит ей. Дядя Саша был прав. Когда узнаешь правду, не бойся действовать. Она узнала правду. Теперь будет действовать.
Вайс прилетел на следующий день, как и обещал. С ним был адвокат Игорь Семенович. Немолодой мужчина, с цепким взглядом и репутацией одного из лучших в стране. Они смотрели видео трижды. Адвокат делал пометки, задавал вопросы, кивал.
- Это железобетонное дело, - сказал он наконец. - Подготовка к незаконному лишению свободы, сговор с целью завладения имуществом, незаконная медицинская деятельность. Этот доктор, он вообще врач?
- Не знаю.
- Выясним. Если нет, еще одна статья. - Адвокат закрыл блокнот. - Марина Александровна, у вас есть два пути. Первый подать заявление сейчас. Полиция возбудит дело. Будет расследование, потом суд. Это долго и муторно, но надежно. А второй? Второй подождать. Дать им совершить еще одну попытку. Тогда статья будет тяжелее, срок больше.
Марина покачала головой.
- Нет, я не буду рисковать. Они могут что-то заподозрить, могут изменить план, могут она не договорила.
- Понимаю. Тогда действуем сегодня.
Следующие несколько часов слились в один. Заявление в полицию. Допрос. Видео как доказательство. Постановление на задержание. Марина сидела в кабинете следователя настоящего следователя. С удостоверением и погонами и рассказывала все с самого начала. Про наследство. Про отношения с мужем. Про свекровь. Про то, что увидела вчера. Следователь слушал, записывал, кивал. Потом сказал.
- Мы выезжаем через час. Хотите присутствовать?
- Да, - сказала Марина без колебаний. - Хочу.
Группа захвата подъехала к дому в семь вечера. Три машины, десять человек в форме. Марина сидела в машине Вайса, в стороне, и смотрела. Они вошли в подъезд. Поднялись на шестой этаж. Позвонили в дверь. Марина не слышала, что происходило внутри. Но через 10 минут из подъезда вывели Виктора в наручниках, с бледным лицом. За ним Галину Степановну. Она кричала, вырывалась, называла полицейских фашистами и требовала адвоката. Марина вышла из машины. Виктор увидел ее и замер. На его лице было такое удивление, будто он увидел призрак.
- Ты-ты откуда?
- Из Цуриха», сказала Марина спокойно. Как и планировала, только домой не зашла. Меня предупредили.
- Кто? Кто тебя предупредил?
- Не важно. Важно то, что я видела. И сняла на видео. Все, Виктор. Твой план провалился.
Он открыл рот, но слов не нашел. Галина Степановна рванулась в ее сторону.
- Ты, тварь. Это ты все подстроила. Ты нас подставила.
Полицейские удержали ее.
- Гражданка, успокойтесь.
- Я спокойна. Это она. Она преступница. Она украла наши деньги.
- Какие деньги? — спросил следователь.
Галина Степановна осеклась. Посмотрела на сына. Тот отвел глаза.
- Какие деньги, Галина Степановна? — повторил следователь. - Вы про квартиру, которая оформлена на вашу невестку? Куплено на ее деньги. - Свекровь молчала. - Или вы про что-то другое? Про наследство, может быть?
Виктор дернулся.
- Какое наследство? - Пробормотал он. - Мы ничего не знаем про наследство.
- Правда? - Следователь усмехнулся. - А нам показалось, что знаете. И очень хотели его получить. Даже готовы были жену в психушку упечь. Но об этом поговорим в отделении.
Их увели. Галина Степановна продолжала кричать, Виктор молчал. Марина смотрела им вслед и чувствовала странную пустоту. Десять лет. Десять лет она жила с этими людьми. Верила, что они семья. А они все это время были врагами.
- Марина Александровна? - Вайс подошел к ней. - Как вы?
- Не знаю, - честно ответила она. - Пусто как-то.
- Это нормально. Шок. Пройдет.
- Надеюсь.
Она посмотрела на окна своей квартиры. Там горел свет, полицейские проводили обыск.
- Я туда больше не вернусь», сказала она.
- Понимаю. Я забронировал вам номер в гостинице. Хорошей гостинице, с охраной. Отдохните. Завтра будет много дел.
Марина кивнула. Потом вспомнила кое-что важное.
- Господин Вайс». Мне нужно найти одного человека. Девочку. Ее зовут Рада, она живет в бараках на окраине. Это она меня предупредила.
- Найдем. Обещаю.
Через три дня Раду нашли. Марина поехала к ней сама в тот самый барак, покосившийся и страшный, о котором говорила девочка. Рада узнала ее сразу.
- Ты вернулась, сказала она. Я знала, что вернешься.
- Я обещала.
Марина рассказала матери Рады все коротко, без лишних подробностей. Что девочка ее спасла. Что теперь хочет помочь. Квартира, сказала она. Нормальная квартира с отоплением и водой. Школа для Рады и братьев. Работа для вас, если хотите. Мать Рады заплакала.
- Почему вы это делаете?
- Потому что ваша дочь герой. И потому что я могу.
Пока шло следствие, Марина не сидела без дела. Она навестила Виктора в СИЗО один раз, чтобы посмотреть ему в глаза. Он сидел за стеклом небритый, осунувшийся, в серой робе. Когда увидел ее, в глазах мелькнула надежда.
- Марина, ты пришла, пришла.
- Хотела спросить кое-что.
- Что?
- Когда ты проверял мой телефон и узнал про Швейцарию, о чем ты подумал? Что я тебе изменяю? Или сразу понял, что это деньги.
Виктор опустил глаза.
- Мать сказала проверить. Я и проверил.
- И решил запереть меня в психушке.
- Это не я. Это все мать. Она сказала, что так будет лучше, что ты все равно больная.
- Что деньги должны быть вашими?
Он замолчал. Марина смотрела на него и пыталась найти хоть что-то от того человека, которого когда-то любила. Того, кто дарил цветы и говорил, что она самая красивая. Не нашла.
- Ты знаешь, что самое страшное? - Сказала она. - Не то, что вы хотели меня похитить. А то, что я десять лет верила, что ты меня любишь. Десять лет. А ты просто ждал момента.
- Это неправда. Я любил тебя.
- Нет. Ты любил то, что я давала деньги, заботу, стабильность. Меня ты никогда не любил.
Она встала.
- Прощай, Виктор. Надеюсь, у тебя будет много времени подумать.
Она вышла, не оглядываясь. И больше никогда его не навещала. А потом Вайс позвонил с новостью, которая перевернула все.
- Марина Александровна, я нашел кое-что важное. Это касается вашей матери.
- Моей матери? Она погибла в аварии, когда мне было два года.
- Вот об этом и речь. Я поднял документы по той аварии. И обнаружил странность.
- Какую?
- В акте о смерти указан только ваш отец. Матери там нет.
Марина почувствовала, как сердце пропустило удар.
- Что это значит?
- Это значит, что либо произошла ошибка в документах, либо ваша мать не погибла.
Следующие недели прошли как в тумане. Вайс искал информацию, Марина ждала. Следствие шло своим чередом, но она уже думала о другом. Мать. Живая мать. Где-то там, в мире. Марина стояла у окна гостиничного номера и смотрела на вечерний город. Огни, машины, люди. Миллионы историй, миллионы судеб. И где-то среди них женщина, которую она считала мёртвой 40 лет. Когда узнаешь правду, не бойся действовать, писал дядя Саша. Она узнала часть правды. Теперь нужно узнать остальное. И она узнает. Чего бы это ни стоило. Вайс позвонил через две недели.
- Марина Александровна, я нашел вашу мать.
Но сначала несколько слов о том, что произошло за это время. Суд состоялся через четыре месяца после ареста. Виктора осудили на восемь лет колонии общего режима «Мошенничество», подготовка к незаконному лишению свободы, сговор. Он стоял перед судьей бледный, осунувшийся, и смотрел в пол. Ни разу не поднял глаза на Марину. Галина Степановна получила 10 лет как 15 организатор. Кричала до последнего, что это все провокация, что невестка их подставила, что справедливости нет. Судья слушал с каменным лицом и огласил приговор без эмоций. Доктор Петров, оказался не врачом-фельдшером, которого лишили лицензии за подделку рецептов. Ему дали 6 лет. Плюс всплыла история с тетей Зоей, и еще несколькими жертвами срок увеличили. Развод оформили заочно, пока Виктор сидел в СИЗО. Марина не претендовала ни на что, все равно нечего было делить. Она просто хотела, чтобы это закончилось. И оно закончилось.
А теперь главное.
- Где она? - спросила Марина, сжимая телефон.
- Санкт-Петербург. Живет там уже 38 лет. Под другим именем.
- Под другим именем.
- Да. После аварии ее увезли в больницу в тяжелом состоянии. Черепно-мозговая травма, кома, потом амнезия. Она не помнила, кто она, откуда, была ли у нее семья. Врачи не смогли установить личность документы, сгорели в машине вместе с вашим отцом.
Марина слушала, и сердце сжималось. Её выписали через полгода. Дали новые документы на имя, которое она сама выбрала. Елена Петровна Морозова. С тех пор она жила в Петербурге, работала санитаркой в больнице, потом нянечкой в детском саду. Замуж не вышла. Детей не было.
- Она помнит? Сейчас.
- Частично. Память начала возвращаться лет десять назад. Сначала обрывками, потом всё больше. Она вспомнила мужа. Вспомнила, что у неё была дочь. Пыталась искать, но не знала, с чего начать. Документов не осталось, фамилию мужа она вспомнила не сразу, а когда вспомнила, не смогла найти никаких следов.
- Почему?
- Потому что вас отдали в детдом под другой фамилией. Соловьёва — это фамилия отца, а в документах детдома вы записаны как Марина Александровна Иванова. Ошибка или халатность теперь не узнаем.
Марина закрыла глаза. Столько лет. Столько потерянных лет. Из-за чьей-то ошибки в бумагах.
- Она знает обо мне?
- Теперь да. Я связался с ней вчера. Она - Вайс замолчал.
- Что?
- Она плакала. Долго. Потом сказала… что ждала этого звонка всю жизнь.
Марина почувствовала, как по щекам катятся слезы. Она не пыталась их остановить.
- Я хочу к ней поехать.
- Знаю. Билеты уже заказаны. Поезд сегодня в восемь вечера.
Поезд мчался сквозь ночь. За окном мелькали огни станций, темные леса, спящие деревни. Марина не спала, сидела у окна и думала. Сорок лет. Целая жизнь. Она выросла сиротой, а ее мать все это время была жива. Искала ее, но не могла найти. Помнила, но не знала, где искать. А потом появился дядя Саша. Нашел сестру пять лет назад, об этом Вайс рассказал отдельно. Александр Павлович потратил годы на поиски и, наконец, обнаружил Елену в Петербурге. Они встретились, он рассказал ей о Марине, что племянница жива, что выросла, что работает бухгалтером в Москве. Но не сказал, где именно. Не дал контакты. Хотел сначала убедиться, что Марина готова. Что она достаточно сильная, чтобы справиться с правдой. И умер, так и не успев их познакомить. Когда узнаешь правду, не бойся действовать. Теперь Марина понимала эти слова. Дядя Саша знал о матери. Хотел, чтобы Марина сама ее нашла, когда будет готова, когда пройдет через все и станет той, кем должна быть.
Поезд прибыл в Петербург в 6 утра. Город еще спал серый, туманный, красивый. Марина взяла такси и назвала адрес. Обычный дом на окраине. Пятый этаж, квартира 17. Она стояла у двери и не решалась позвонить. Что она скажет? «Здравствуй, мама, это я, твоя дочь, которую ты не видела 40 лет». Как вообще начинают такие разговоры? Она стояла минуту. Две. Три. Потом дверь открылась сама. На пороге стояла женщина, лет 65. Худая, седая, с морщинками вокруг глаз. Но глаза-глаза были знакомые. Те самые, которые Марина видела на единственной фотографии из детдомовского дела. Фотографии, которую она хранила всю жизнь.
- Марина? - прошептала женщина.
Голос дрогнул. Руки поднялись к лицу, словно она не верила своим глазам.
- Мама?
Это слово Марина не произносила никогда в жизни. Оно было чужим, непривычным, странным на языке. И одновременно самым правильным словом на свете. Елена шагнула вперед и обняла дочь. Крепко, отчаянно, как будто боялась, что та исчезнет. Они стояли в дверях и плакали обе, не говоря ни слова. Соседи проходили мимо, косились, но им было все равно. Сорок лет разлуки. Сорок лет боли и одиночества. И вот конец. Я искала тебя, шептала Елена сквозь слезы. Каждый день. Каждую ночь. Я знала, что ты где-то есть. Чувствовала. Я тоже, отвечала Марина. Я тоже. Они вошли в квартиру. Маленькая, скромная, но уютная. На стене фотографии молодая Елена с мужем, свадебное фото, какие-то пейзажи. И одна рамка пустая.
- Я берегла ее для тебя, — сказала Елена, перехватив взгляд дочери. - Ждала, когда смогу поставить твое фото.
Марина села на диван. Ноги не держали.
- Расскажи мне все. С самого начала.
Елена села рядом. Взяла руку дочери в свои морщинистые, натруженные, теплые. И начала рассказывать. Они ехали в Воронеж, к родителям мужа. Марине было два года, она спала на заднем сидении. Дорога была пустая, ночная. Александр, отец Марины, вел машину. Елена дремала рядом. Грузовик появился из ниоткуда. Вылетел на встречную полосу, ослепил фарами. Александр пытался увернуться, но не успел. Удар. Темнота. Тишина. Елена очнулась в больнице через три недели. Не помнила ничего ни своего имени, ни того, как оказалась здесь. Врачи сказали, что ее нашли на обочине, в километре от места аварии. Видимо, ее выбросило из машины при ударе.
- А Марина? — спросила она тогда. - Где моя дочь?
Но врачи...не знали никакой Марины. Не знали, что у нее была семья. Документы сгорели. Муж погиб. А маленькую девочку на заднем сиденье нашла другая машина, проезжавшая мимо скорая. Ее увезли в другую больницу, в другой город. Елена провела в больнице полгода. Память возвращалась медленно, обрывками. Она помнила, что у нее была дочь. Помнила имя Марина. но не помнила фамилию мужа, не помнила адрес, не помнила ничего, что помогло бы найти. Когда ее выписали, она пыталась искать. Ходила по инстанциям, писала заявления, умоляла помочь. Но везде натыкалась на стену. Без документов, без фамилии, без адреса невозможно. В конце концов она сдалась. Не перестала надеяться, но перестала искать. Устроилась на работу, сняла комнату, начала новую жизнь. Под новым именем. В новом городе.
- Я думала о тебе каждый день, — сказала Елена. - Каждый Божий день. Представляла, как ты растешь, как идешь в школу, как взрослеешь. Молилась, чтобы ты была счастлива. Чтобы тебя любили.
Марина сжала ее руку.
- Меня не любили. Но я справилась.
- Знаю. Саша рассказал. Он нашел меня пять лет назад. Сказал, что ты выросла сильной. Что он гордится тобой.
- Почему он не сказал мне раньше?
Елена покачала головой.
- Он хотел. Но боялся. Говорил, что сначала нужно убедиться. Что ты должна пройти через что-то, прежде чем узнаешь правду. Я не понимала, что он имел в виду. Теперь понимаю.
Марина кивнула. Дядя Саша знал о Викторе. О свекрови. О том, что окружает Марину. И хотел, чтобы она сама увидела правду, прежде чем найдет мать. Чтобы пришла к ней свободной. Без груза прошлого.
- Он был мудрым человеком, сказала Марина.
- Да. И он любил тебя. По-своему, издалека, но любил.
Они проговорили до вечера. Потом до ночи. Потом до следующего утра. Столько всего нужно было рассказать, столько лет наверстать. Елена слушала историю Марины про детдом, про работу, про Виктора, про свекровь, про наследство. Не перебивала, не охала, не причитала. Только держала руку дочери и смотрела с такой любовью, что у Марины перехватывало дыхание.
- Ты сильная, — сказала Елена, когда Марина закончила. - Настоящая Соловьева. Твой отец был таким же. Никогда не сдавался.
- Расскажи мне о нем.
И Елена рассказала. О том, как они познакомились на танцах в заводском клубе. Как он ухаживал неловко, смешно, но искренне. Как сделал предложение прямо посреди улицы, под дождем, потому что не мог больше ждать. Как они были счастливы. Как родилась Марина. Как строили планы на будущее купить дом, завести еще детей, состариться вместе. Он был хорошим человеком, сказала Елена. Лучшим, кого я знала. Марина слушала и чувствовала, как внутри что-то оттаивает. Она никогда не знала отца. Даже фотографии не видела в детдоме, их не было. А теперь через 40 лет он становился реальным. Живым. Настоящим.
- Спасибо, сказала она. За все.
Елена обняла ее.
- Это я должна благодарить. За то, что ты выжила. За то, что нашла меня. За то, что ты — это ты.
Марина осталась в Петербурге на неделю. Потом еще на одну. Потом решила, что возвращаться в Москву незачем. Она купила квартиру в центре города большую, светлую, с видом на Неву. Перевезла туда мать из крошечной однушки на окраине. Елена сначала сопротивлялась, я привыкла жить скромно, но потом сдалась.
- Ты заслужила, мама, — сказала Марина. После всего, что пережила, заслужила.
Рада с семьей тоже переехала в Петербург. Марина купила им квартиру в хорошем районе, устроила мать девочки на работу, Раду и братьев в школу. Девочка оказалась невероятно способной, схватывала все на лету, учителя не могли нахвалиться.
- Она далеко пойдет, — говорил директор школы. — Если дать ей шанс.
— Шанс будет, — отвечала Марина. — Обещаю.
Прошел год. Марина сидела на балконе своей новой квартиры и смотрела на город. Питер в мае был прекрасен белые ночи, разведенные мосты, толпы туристов на Невском. Она полюбила этот город, хотя раньше бывала здесь всего раз, проездом. На столике рядом лежал конверт. Письмо от адвоката Вайса. «Дорогая Марина Александровна, рад сообщить, что все юридические вопросы по наследству урегулированы. Ваши активы защищены, управляющая компания работает превосходно, доходы стабильны. Вы можете жить спокойно и ни о чем не беспокоиться. Александр Павлович, был бы вами горд. Марина улыбнулась. Она перечитывала эту приписку каждый раз, когда открывала письмо.
Дверь балкона открылась. Вышла Елена с двумя чашками чая.
- О чём задумалась?
- О прошлом.
- Не стоит. Прошлое – это уже история. Есть только сейчас.
Марина взяла чашку.
- Знаешь, год назад я стояла в очереди за хлебом и считала мелочь в кошельке. 237 рублей. И думала, что это моя жизнь. Навсегда. А теперь? А теперь у меня 2 миллиарда долларов, квартира с видом на Неву и мама, которую я считала мёртвой, 40 лет.
Елена села рядом.
- Деньги — это просто бумага. Квартира — просто стены. Важно другое.
- Что?
Что мы вместе. Наконец-то!
Марина кивнула. Важнее этого, и правда ничего не было. Телефон завибрировал. Сообщение от Рады «Тётя Марина, я получила пятёрку по математике. Первую в жизни». Марина улыбнулась и ответила «Горжусь тобой. Вечером отметим». Она посмотрела на маму, на город за окном, на чашку чая в своих руках. Год назад она думала, что получила наследство. На самом деле, она получила гораздо больше свободу, правду, семью. Дядя Саша написал «Надеюсь, ты проживешь жизнь счастливее, чем я». Она проживет. Теперь точно проживет. Два миллиарда долларов не сделали ее счастливой. Но они показали, кто был рядом все эти годы. Сорвали маски с тех, кто притворялся близким. И привели к тем, кто действительно любил. Марина отпила чай и посмотрела на небо. Светлое, майское, бесконечное. Жизнь продолжалась. И впервые за 42 года она была по-настоящему рада этому. Через полгода после переезда в Петербург Марина получила письмо. Обычное, бумажное в наш век электронной почты, это было редкостью. Обратный адрес колония в Мордовии. Отправитель Виктор Кравцов. Она долго смотрела на конверт, не решаясь открыть. Потом все-таки вскрыла.
- Марина, я не знаю, прочитаешь ты это или выбросишь? Наверное, выбросишь. Я бы на твоем месте выбросил, но мне нужно сказать кое-что. Не для того, чтобы ты простила. Знаю, что не простишь. Для себя. Мать умерла. Месяц назад в больнице при колонии. Сердце. Она до последнего твердила, что мы все сделали правильно. Что ты сама виновата. Что деньги должны были быть нашими. Я не спорил с ней. Как никогда не спорил. В этом и есть моя вина, Марина. Не в том, что я послушался. А в том, что никогда не имел своего мнения. Всю жизнь плыл по течению сначала за матерью, потом за тобой. Не думал, не решал, не отвечал. Ты была права тогда, в СИЗО, я никогда тебя не любил. Не потому что не хотел, просто не умел. Не знал, что это такое. Мать никогда не учила меня любить. Только брать. Теперь у меня много времени думать. Восемь лет достаточно, чтобы понять, каким идиотом я был. Не прошу прощения. Не заслужил. Просто хотел, чтобы ты знала, я понимаю, что сделал. И буду жить с этим до конца. Виктор.
Марина прочитала письмо трижды. Потом сложила обратно в конверт и убрала в ящик стола. Она не знала, что чувствует. Злость? Нет. Злость давно прошла. Жалость? Может быть. Облегчение? Немного. Галина Степановна умерла. Человек, который 10 лет отравлял ей жизнь, больше не существовал. Должно было стать легче. Но легче не стало. Только пустота. И усталость. Марина вышла на балкон. Был вечер, город зажигал огни. Где-то внизу гуляли люди, смеялись дети, играла музыка.
- Ты в порядке? — спросила Елена, выходя следом.
- Да. Просто думаю.
- О чем?
Марина помолчала.
- О том, как странно устроена жизнь. Виктор получил все, что хотел, маму, которая его обожала, жену, которая тянула семью, планы на будущее. И все равно все потерял. А я, я всю жизнь была одна. Ничего не имела. И вот стою здесь, с тобой, и понимаю, что счастлива.
Елена обняла ее за плечи.
- Это потому, что счастье нельзя украсть. Нельзя отобрать. Его можно только заслужить.
- Ты думаешь, я заслужила?
- Я знаю. После всего, что ты пережила, заслужила каждую каплю.
Они стояли молча, глядя на город. Мать и дочь. Нашедшие друг друга через 40 лет.
- Знаешь, что я поняла за этот год?» - Сказала Марина.
- Что?
- Что деньги — это просто инструмент. Как молоток. Можно построить дом, а можно разрушить. Виктор и Свекровь хотели использовать их для разрушения. А я, я хочу строить.
- Что ты хочешь построить?
Марина улыбнулась.
- Много чего. Фонд для сирот, чтобы дети не проходили через то, через что прошла я. Приют для женщин, которые попали в беду. Стипендии для талантливых детей из бедных семей. Как Рада. Да, как рада. Таких тысячи по всей стране. Им просто нужен шанс.
Елена сжала руку дочери. Саша был бы горд.
- Надеюсь. Я делаю это ради него тоже. Он дал мне возможность, я хочу использовать ее правильно.
Прошло еще три года. Фонд Марины работал в 12 регионах. Тысячи детей получили помощь еду, одежду, образование. Десятки женщин ушли от насилия и начали новую жизнь. Сотни талантливых студентов учились на стипендии, которую они не смогли бы позволить иначе. Рада окончила школу с золотой медалью и поступила в Санкт-Петербургский университет на юридический. Она хотела защищать людей, таких как ее семья, как тетя Зоя, как все те, кого некому защитить.
- Я стану адвокатом, — говорила она Марине. - И буду сажать таких, как те, кто хотел тебя похитить.
- Верю, — отвечала Марина. - Ты справишься.
Елена жила с дочерью в той же квартире с видом на Неву. Ей было уже 70, но она не собиралась сидеть без дела. Работала волонтером в фонде, помогала с детьми, вязала вещи для приютов.
- Я всю жизнь была одна, говорила она. Теперь хочу быть полезной.
- Ты и так полезна, мама. Ты со мной.
- Этого мало. Хочу оставить след. Как Саша.
Марина смотрела на мать и видела в ней себя через 25 лет. Такую же упрямую, такую же сильную, такую же неготовую сдаваться. Соловьёвы. Они были настоящей семьёй, даже когда не знали друг о друге. В день своего 45-го рождения Марина устроила небольшой праздник. Только близкие мама, Рада с семьей, Лена, несколько коллег из фонда. Они сидели за столом, ели торт, смеялись. Обычный вечер, обычные люди. Ничего особенного. И это было прекрасно.
- Загадай желание, — сказала Рада, когда Марина задувала свечи.
Марина закрыла глаза.
- О чем загадать?
У нее было все деньги, семья, работа, которую она любила. Здоровье, друзья, смысл жизни. Она загадала одно, чтобы так было всегда. Потом открыла глаза и улыбнулась.
- Готово.
- Что загадала?
- Не скажу. Иначе не сбудется.
После праздника, когда гости разошлись, Марина вышла на балкон. Ночь была теплая, звездная. Город сверкал огнями внизу. Она думала о том, как много изменилось за эти годы. И как мало, в сущности. Она по-прежнему была той же Мариной, Деддомовской девочкой, которая научилась рассчитывать только на себя. Которая не сдавалась, не жаловалась, не просила милости. Деньги не изменили ее характер. Они просто дали возможность быть собой в полной мере. И еще показали правду, о людях, о мире, о себе самой.
Дядя Саша был прав. Когда узнаешь правду, не бойся действовать. Она узнала. И действовала. И это было правильно. Марина достала телефон и открыла фотографию. На ней были они втроем, она, мама и Рада. Снимок сделали в прошлом году, на дне рождения Елены. Все улыбались. Три женщины. Три поколения. Три разные судьбы и одна история. Марина улыбнулась и убрала телефон. Жизнь продолжалась. И она была готова встретить все, что будет дальше. Потому что теперь впервые за 45 лет она была не одна. И это стоило больше, чем 2 миллиарда долларов. Гораздо больше.