— Собирай вещи.
— Чего? — Лиза растерялась. — В смысле?
— В прямом. Институт ты окончила, диплом в кармане, работать ты не хочешь. Кончилась лафа, дорогая! У тебя есть час на сборы.
— Ты не имеешь права! — завизжала племянница. — Мама сказала, ты обязана мне помогать, потому что у тебя детей нет и муж сбежал!
Куда я пойду на ночь глядя?
Наташа рывком открыла шкаф и начала вышвыривать вещи племянницы на пол.
— Поедешь к маме, будете вместе меня обсуждать. Вперед!
Наташа не сразу узнала племянницу. Выглядела она как-то… Плохо.
— Тётя Наташа! — Лиза замахала рукой, едва не сбив с ног идущего мимо мужчину.
— Привет, Лиза. Давай чемодан, Никита поможет, — Наташа кивнула своему водителю. — Поехали, времени в обрез, у меня вечером совещание.
В машине Лиза восторженно прилипла к окну, разглядывая высотки.
— О.бал.деть... Это всё настоящее? Прямо как в кино!
— Настоящее, Лиза, — Наташа внимательно посмотрела на девушку. — Мы с твоей матерью, Лидой, договорились. Ты учишься на вечернем, днем работаешь.
Я тебя содержу первое время, пока не встанешь на ноги. Но имей в виду, в Москве за просто так даже чай в кафе не нальют.
— Да я всё понимаю, тёть Наташ! Мама сказала, я буду помогать, — Лиза закивала, не отрываясь от вида на набережную. — Я вообще работящая.
Первым делом Наташа завезла племянницу в торговый центр — смотреть на «босую» родственницу было неприятно.
— Так, это берем, это тоже, — Наташа решительно сгребала с вешалок вещи. — Тебе нужно выглядеть прилично. Если хочешь устроиться в нормальное место, конечно.
— Ой, а сколько это стоит? — Лиза округлила глаза, глядя на ценник простого белого джемпера. — У нас на рынке за такие деньги можно три куртки купить!
— Забудь про рынок, — отрезала Наташа. — Я сейчас плачу за всё. Твоя мать обещала вернуть, когда разменяет бабушкину квартиру.
А пока — учись жить красиво. Это стимул, понимаешь? Чтобы ты знала, к чему стремиться.
Вечером Наташа позвонила двоюродной сестре Лиде.
— Приехала твоя красавица. Одела я её, обула. Лид, ваш чемодан я на помойку выкинула.
Ты уж не забудь про наш уговор. Я сейчас в банке хорошо получаю, но деньги счет любят.
— Наташенька, золотце ты моё! — голос Лиды в трубке дрожал от искренней благодарности. — Спасибо тебе огромное!
Всё отдам, вот как квартиру оформим, так сразу. Лизонька у меня послушная, ты её только направь.
Москва же, там соблазны... Ты приглядывай.
— Пригляжу, — сухо ответила Наташа и положила трубку.
Прошел месяц. Лиза поступила, обжилась в гостевой комнате Наташиной квартиры на Соколе. Но с работой дело не двигалось.
— Лиза, ты сегодня куда-нибудь ходила? — Наташа зашла на кухню, где племянница увлеченно листала ленту в телефоне, поедая дорогую ветчину прямо из упаковки.
— Ой, тёть Наташ, я рассылала резюме! Но там везде опыт нужен. Или график такой, что на пары не успею.
Я вот думаю, может, мне пока чисто на учебе сосредоточиться? Тяжело же сразу.
Наташа присела напротив.
— Тяжело? А мне, думаешь, легко? Я в твои годы полы в подъездах мыла, чтобы на курсы английского накопить.
Лиза, мы договаривались.
— Ну, я стараюсь... — Лиза надула губы. — Просто тут ритм такой… бешеный.
Наташа вздохнула. Ей стало жалко девчонку.
— Ладно, — подумала она. — Пусть втянется. Молодая еще.
Это стало её главной ошибкой.
***
Прошел год, потом второй, третий, четвертый. Лиза превратилась в представительницу типичной московской «золотую молодежь».
Она знала все модные кофейни, научилась разбираться в брендах косметики и требовала на завтрак только авокадо определенной спелости.
Но работать она так и не пошла.
— Лиза, — Наташа бросила на стол пачку квитанций. — Я посчитала. За два года я потратила на тебя больше трех миллионов.
Одежда, твои бесконечные походы к косметологу, питание. Может, хватит?
— Тётя Наташа, ну чего ты начинаешь? — Лиза лениво потянулась. — Я учусь. У меня сессия на носу.
Ты же сама говорила — живи красиво! Вот я и живу. Ты же богатая, чего тебе, жалко?
— Мне не жалко, Лиза. Мне обидно, что ты превращаешься в пара..зита. Завтра же идешь в мой банк, я договорилась, тебя возьмут в архив.
Бумажки перекладывать. Пятьдесят тысяч зарплата. Не бог весть что, но на твои «хотелки» хватит.
— В архив? — Лиза скривилась, будто лимон съела. — Пылью дышать? За полтос?
Да у меня подружки в инсте больше на рекламе кремов делают!
Не пойду я в подвал сидеть.
Наташа разозлилась.
— Либо архив, либо ты едешь домой к маме!
Лиза психанула, устроила ска.ндал, но на работу все-таки вышла. Хватило её ровно на две недели.
— Она уволилась! — Наташа орала в трубку, не сдерживаясь. — Лида, твоя дочь заявила моему начальнику отдела, что «не обязана гнуть спину за копейки»!
Ты понимаешь, что она меня подставила?
— Наташ, ну не кричи... — сестра ничуть не смутилась. — Девчонка просто молодая, амбициозная, а ты на неё давишь.
И вообще, ты же обещала помочь! Ты в золоте купаешься, а родную племянницу попрекаешь куском хлеба.
Не стыдно?
— Куском хлеба?! — Наташа чуть не выронила телефон. — Она в брендах ходит, которые я ей купила!
Лида, где деньги, которые ты обещала вернуть? Квартиру вы разменяли еще полгода назад, я знаю.
— Денег нет, — отрезала Лида. — Нам ремонт делать надо. И Лизоньке на будущее отложили.
Ты богатая, Наташка, тебе эти копейки погоды не сделают. А у нас каждая тысяча на счету.
Всё, некогда мне.
Наташа стояла посреди пустой гостиной и не верила своим ушам. Четыре года она тянула эту лямку, четыре года она верила, что делает доброе дело, воспитывает человека.
А взамен что получила?
Когда Лиза пришла вечером с новой сумочкой, купленной на тайком присланные мамой деньги, Наташа племяннице заявила, чтобы она из ее квартиры выметалась.
Разборка была жу..ткой. Лиза швырялась вазами, кричала, что Наташа — сухарь и «ста рая де.ва», которая завидует её молодости.
Она била посуду и обещала, что вся семья проклянет Наташу.
— Убирайся, — только и повторяла Наташа. — Пока я полицию не вызвала!
Лизу выставили. Через час в мессенджерах начался ад — семейный чат взорвался.
«Как ты могла выкинуть ребенка на улицу?!» — писала тетя Валя.
«Наташка, ты всегда была жадной, но это уже край!» — добавил дядя Сережа.
Лида позвонила один раз, чтобы прошипеть:
— Больше у тебя нет сестры. Пода.вись своими миллионами. Ни копейки не увидишь, поняла?
Мы эти деньги на адвоката лучше потратим, если ты вздумаешь судиться!
Наташа сидела в тишине и плакала — впервые за много лет.
Ей было жаль не денег. Ей за такое отношение было обидно.
Что плохого она сделала? Кормила, одевала, обувала…
***
Спустя три месяца после отъезда Лизы у банка, где работала Наташа, отозвали лицензию.
Всё произошло стремительно. Проверки, обыски, блокировка счетов.
Наташа, как топ-менеджер, попала одной из первых под раздачу.
Нервное истощение, бесконечные допросы и стресс привели к тому, что в один прекрасный день она просто не смогла встать с кровати.
Врачи долго не могли понять, что происходит. В итоге — тяжелый диагноз, инвалидность.
Работать в прежнем темпе она больше не могла. Накопления уходили на лекарства и реабилитацию.
Машину пришлось продать, квартиру сменить на более скромную.
В один из тяжелых дней, когда боль не давали уснуть, Наташа решилась. Она набрала номер Лиды.
— Алло, Лида... Привет.
— Чего тебе? — рявкнула та. — Мало напакостила? Решила еще га..остей наговорить?
— Лида, послушай... Мне очень плохо. Я в больнице лежу, сейчас на инвалидности. У меня с деньгами совсем туго…
Помнишь, ты обещала вернуть долг? Мне сейчас хотя бы часть... На лекарства очень нужно.
В трубке раздался громкий, издевательский хохот. К нему присоединился еще один голос — Лизин. Видимо, они сидели рядом.
— На лекарства? — Лида буквально задыхалась от смеха. — Слышишь, Лизка? Тётка твоя милостыню просит!
Бог-то не Тимошка, видит немножко. Вот тебе и прилетело за твою гордыню. Катись колбаской, мег..ра!
— Мам, дай я скажу! — послышался голос Лизы. — Тёть Наташ, а чего, «красивая жизнь» закончилась? Золотая карта заблокирована?
А нам наплевать. У нас своя жизнь, у тебя своя. Мы тебе ничего не должны.
Ты сама меня одевала, сама кормила — это был твой выбор. Подарок, так сказать. А подарки назад не забирают.
— Лиза, я же тебя четыре года... — голос Наташи сорвался на шепот.
— Ты меня попрекала каждым куском! — крикнула племянница. — Иди теперь, поплачься своим банкирам.
Всё, прощай, «бедная родственница». Больше не звони.
Племянница бросила трубку.
***
Наташа медленно шла по коридору поликлиники, опираясь на трость. Ей нужно было забрать результаты анализов.
Внезапно она увидела знакомое лицо — в очереди у кабинета терапевта сидела Лида.
Но как она изменилась! Постаревшая, в засаленном пуховике, с какими-то синяками под глазами.
Она не заметила Наташу — громко ругалась с кем-то по телефону.
— Лиза! Я тебе говорю, у меня нет больше денег! Где я их возьму? Твой Кирилл снова всё проиграл?
Да мне плевать! Мне на операцию нужно, а ты у матери последние копейки вытягиваешь!
Да я денег заняла, чтобы в Москву приехать и сдать анализы нужные!
Да как ты смеешь?! Я для тебя всё сделала! Квартиру разменяла, долг Наташке не отдала, всё тебе в зубах принесла!
А ты теперь меня на улицу хочешь выставить? В приют?!
Наташа остановилась в паре метров. Лида наконец подняла глаза и замерла.
— Наташа... — пролепетала она. — Ты здесь как?
Наташа посмотрела на сестру.
— Лечусь, Лида. Как видишь, не в швейцарских клиниках.
Лида задрожала, её губы задергались.
— Наташенька... Помоги, а? Лизка совсем от рук отбилась. Нашла какого-то проходимца, он из неё все соки тянет, а она — из меня.
Квартиру заложили... Кредитов набрали на моё имя. Она меня из дома выживает, говорит, я ей жизнь испортила тем, что в Москву отправила и там не удержала.
Помоги, ты же умная, ты знаешь, что делать...
Наташа молча смотрела на нее. Вот она — справедливость. Лиза, которую Наташа научила «красиво жить» за чужой счет, теперь применяла эти знания на единственном доступном объекте — на собственной матери.
Пара..зит не меняет привычек, он просто меняет хозяина.
— Знаешь, Лид, — тихо сказала Наташа, поправляя сумку на плече. — Я четыре года пыталась научить твою дочь работать. А ты четыре года учила её брать и не отдавать. Поздравляю, твои уроки она усвоила лучше.
— Наташ, ну мы же родные... По старой памяти... — Лида попыталась схватить её за руку, но Наташа осторожно отстранилась.
— У тебя своя жизнь, у меня — своя. Сама как-нибудь.
***
Лида потом несколько раз еще объявлялась. То деньги в долг просила, то пожить напрашивалась, потому что любимая дочурка ее угла лишила.
Наташа молча слушала ее просьбы и вешала трубку. Даже если бы была возможность помочь, она бы этого не сделала.