Найти в Дзене
Alena Leyner

Испанское Рождество для тех, кто не путает Вифлеем с открыткой

В закрытых кругах давно известно: Рождество — праздник не про ангелочков, а про плоть. Причём плоть убедительную, тяжёлую и хорошо освещённую. Если вы всё ещё представляете себе Рождество в виде пастельных овечек и умилённых мадонн - мне, признаться, неловко продолжать разговор. Но раз вы здесь, попробуем. Начнём с «Золотой легенды» Иакова Ворагинского — средневекового бестселлера, который сформировал визуальный вкус Европы задолго до того, как она начала притворяться рациональной. Именно отсюда художники узнали, что святость — это не стерильность, а воплощение. Бог становится телом. Со всеми вытекающими. Рубенс это понимал буквально. Его «Рождество» — не сцена, а событие: свет бьёт из младенца, тела массивны, драпировки напряжены, воздух плотный. Это католическая версия чуда — не эфемерная, а убедительная. Испания одобрила бы. К слову, о географии и заблуждениях. Босх и Брейгель — не нидерландские художники в том смысле, в котором это обычно произносят с видом осведомлённости. В их вр

Испанское Рождество для тех, кто не путает Вифлеем с открыткой

В закрытых кругах давно известно: Рождество — праздник не про ангелочков, а про плоть.

Причём плоть убедительную, тяжёлую и хорошо освещённую.

Если вы всё ещё представляете себе Рождество в виде пастельных овечек и умилённых мадонн - мне, признаться, неловко продолжать разговор. Но раз вы здесь, попробуем.

Начнём с «Золотой легенды» Иакова Ворагинского — средневекового бестселлера, который сформировал визуальный вкус Европы задолго до того, как она начала притворяться рациональной. Именно отсюда художники узнали, что святость — это не стерильность, а воплощение. Бог становится телом. Со всеми вытекающими.

Рубенс это понимал буквально. Его «Рождество» — не сцена, а событие: свет бьёт из младенца, тела массивны, драпировки напряжены, воздух плотный. Это католическая версия чуда — не эфемерная, а убедительная. Испания одобрила бы.

К слову, о географии и заблуждениях.

Босх и Брейгель — не нидерландские художники в том смысле, в котором это обычно произносят с видом осведомлённости. В их время Нидерланды были Испанией. Со всей соответствующей любовью к морали, греху, телу и его последствиям. Их ад — не фантазия, а метод воспитания.

И вот тут мы подходим к настоящему центру рождественской теологии — какающему человеку.

Каталонский caganer, скромно спрятанный в вертепе, — не шутка и не фольклорный курьёз. Это высшая форма христианского реализма. Человек какает — значит, земля будет плодородной. Христос родился — значит, мир продолжается. Примерно так. Без метафизического жеманства.

Рядом — полено Caga Tió, которое надо бить палками, чтобы оно «накакало» подарки. Язычество? Безусловно. Но христианство в Испании никогда не страдало комплексами. Оно просто включало всё лишнее в систему.

А затем — 12 виноградин.

12 ударов.

12 месяцев.

12 попыток прожить следующий год не хуже предыдущего.

Вы не думаете — вы едите. Время проходит через тело.

Вот почему испанское Рождество — не про уют.

Оно про принятие.

Плоти, света, земли, физиологии и, как ни странно, надежды.

Мы поговорили об этом спокойно, без презентаций «для начинающих», без объяснений очевидного и без попыток понравиться.

Испанское Рождество с Татьяной Пигаревой, испанистом — для тех, кто понимает, что сакральное редко бывает приличным.

Закрытый клуб.

Свои люди в Bosco club.

И немного испанской честности.

-2