Наткнулся в своей фотопапке на снимок, подписанный так: «Рисунок А.С. Бурова на снегу. 16 января 2009 года». Не помню, кто снимал – я или Володя Рыбкин, фотокорреспондент, фотохудожник, краевед, один из организаторов первой фотовыставки в Ржевском выставочном зале и прочая, и прочая... Вспомнил: фотка рисунка кисти (правой) Анатолия Сергеевича – моя. У Рыбкина, человека хлебосольного, не скупого, снега, бывало, не выпросишь, если речь заходила о краеведческих фотографиях.
Когда колокольня Оковецкой церкви обросла лесами, нам разрешили забраться на площадку, куда должны были установить новый купол. Володя не полез, он признался, что на высоте испытывает некоторый дискомфорт. И вручил мне свой фотоаппарат, дав наставления: «Снимать начинай с юго-востока, потом – по кругу», – сам же остался на площадке с колоколами. Тех фотографий я так и не увидел, Рыбкин мне их даже не показал.
А в тот день, 16 января 16 лет назад, мы с Володей перешли через Новый мост, а на площади Коммуны встретили Анатолия Бурова. Через три года на этом месте воздвигнут памятник Александру Сеславину. А пока героя войны 1812 года ещё даже не изваяли. До площади Коммуны историческая справедливость доползёт лишь через 14 лет – то есть, в 2023 году она вновь станет Спасской, а улице Коммуны эту самую справедливость вернули почти на 30 лет раньше.
***
Анатолий Сергеевич любил Рыбкина. Обычно не улыбчивый, он оживлялся, когда его встречал. И в тот день Буров, просияв, стал подробно рассказывать, что недавно вернулся из Твери, где его познакомили с работами молодого одарённого художника из Ржева. Анатолий Сергеевич предсказал юноше большое будущее.
Рассказывая всё это, он что-то чертил на снегу. Сначала водил рукой, потом подобрал какую-то ветку, продолжил рассказывать и рисовать. Толкаю Рыбкина в бок: «Доставай фотик, снимай шедевр!». Володя полез в свой облезлый фотопортфель, который гордо называл кофром. Я нацелился на рисунок своим мобильником, хотел, чтобы и автор попал в кадр, но Анатолий Сергеевич засмеялся и убежал из кадра: «Ребята, да перестаньте!». Рисунок же чем-то смахивал на наскальную живопись.
А насчет молодого художника всё сбылось. Вскоре работы Павла Соловьёва появились в Выставочном зале Ржева. Позже там персональную выставку организовали. На её открытие прибыл московский коммивояжёр, купил несколько полотен. Не исключено, что загнал их в столице втридорога. А в 2024-м персоналия Павла Соловьёва «Своей дорогой» открылась уже в Твери, в музее живописи Валентина Сидорова.
***
Слышал, что когда-то у А.С. Бурова была мастерская в одной из комнат при клубе ЖД. Должно быть, как раз в тот период мастер украшал второй этаж детской библиотеки, где находился младший абонемент. Моя жена работала там в то время. Теремок с петушком, медвежонок, журавль, спрут, иллюстрации к русским народным сказкам до сих пор живут в этой библиотеке. Я же познакомился с Анатолием Сергеевичем несколько позже.
Буров принёс в редакцию заметку, написанную от руки. Он вернулся из Москвы, где несколько его работ были выставлены не то в Третьяковке, не то на Поклонной горе (в разное время они выставлялись и там, и там). В заметке Анатолий Сергеевич перечислял скульптуры. У названия одной из них, как выяснилось потом, должна быть буква «н». Но левая палочка буквы была явно длиннее правой, и я решил, что это «р». Так скульптура «Куница» превратилась в «Курицу»...
Когда он успел прочесть свою заметку, если тираж ещё не развезли и в половину газетных киосков и торговых точек, и ещё не все распространители получили газеты? Но Анатолий Сергеевич прочёл. Я его заметил из окна гостиницы. Он шёл к нам в редакцию. Только что был внизу, и вот уже влетел в кабинет. А это третий этаж! Вероятно, перемахивал через три, а то и четыре ступеньки.
Возмущаться он начал ещё в коридоре, несколько раз повторив, размахивая газетой: «Какая курица?!»... Я, видимо, здорово расстроился, потому что не сразу услышал, как он стал меня успокаивать: «Ну, ничего-ничего». Похлопал по плечу, помолчал, добавил: «Напишешь опровержение», – и ушёл. Пришёл Рыбкин, тоже стал меня утешать, но при этом хохотал до посинения. По-моему, мы не стали ничего опровергать, потому что получилось бы ещё смешнее.
***
Ещё один снимок Анатолия Сергеевича пока не могу отыскать. В фойе «Ржевской правды» открывалась совместная выставка А.С. Бурова и П.А. Фефилова. Скромно, не помпезно, без музыкального сопровождения и торжественных речей. Затея вывесить по 15-20 картин в этом полутёмном закутке-предбаннике исходила, скорее всего, от Пал Саныча.
Позже Фефилов признавался, что его отговаривали, но он настоял. Потом сокрушался, что не послушался, потому что одна из картина пропала. Его успокаивали – мол, радоваться надо, это же свидетельство популярности! Пал Саныч удивил: «Я уверен, что её не украли, а спрятали». Успокоился, когда убедился, что украли.
Единственным, кто Фефилова называл Пашей, был Анатолий Сергеевич Буров. Как-то получилось, что с Фефиловым я тоже был «на ты» (а он и не возражал), но звал его Пал Санычем. И вот я сфотографировал А.С. Бурова как раз в тот момент, когда он обращается к П.А. Фефилову, произнося это самое «Паша!». Снимок я не отдал в печать – там Анатолий Сергеевич получился с открытым ртом. А потом фото затерялось. Надеюсь, не навсегда.
Александр Назаров.
Фото автора.