Зачем я мою чашку?
Недавно стоял перед пешеходным переходом и обратил внимание: чаще всего переходят дорогу, не дождавшись положенного зелёного, или перебегают в неположенном месте, то есть поступая на своё частное усмотрение, исходя из своих надобностей, а не из установлений и правил системы, люди старшего возраста, старпёры. А молодёжь чаще всего дисциплинированно ждёт, переходит как положено и совершенно этим не парится. Женщина моих лет пошла переходить на жёлтый, за шесть секунд до зелёного человечка; двое парней студенческого возраста захихикали вслед: вот мол, куда летит старая дура, что она там выиграет за эти свои шесть секунд…
В словосочетании «электронный концлагерь» есть свой смысл, но, как мне видится, в электронном концлагере – по крайней мере, на первых порах – не видно ужаса, никто не страдает, наоборот, пользуются всем, что в нём есть. С удовольствием пользуются, привыкают не замечать, потому что – комфортно, всё придумано для блага человека, как те же светофоры, как гаджеты, как нейросети, как те или иные достижения феминизма, как в общем вся «новая этика». Всё это удобно – прежде всего тем, что комфорт создан кем-то, не мной, можно не трудиться самому, не тратить своё время и силы, которые можно вложить в саморазвитие.
Помню, как друзья смотрели на меня как на инопланетянина, когда я мыл за собой чайную чашку – зачем? Вот же посудомоечная машина! О культуре, в частности, об искусстве (ещё более в частности, о поэзии) и использовании нейросетей – то же самое: удобно же! Удобно складывать готовые паззлы, кто спорит. А если кто начнет по-стариковски бурчать, того предадут поношению и остракизму. Помню брезгливое выражение лиц и «ооо!..» посетителей «Макдональдса», смаковавших свои тыквенные латте, когда у зашедшего туда мужика, словно вышедшего прямо из ерофеевской электрички, выпала и покатилась наполовину пустая бутылка водки…
Свобода и комфорт
Ну и что, скажете, ты намекаешь, что имперские люди больше живут своим умом, чем молодёжь? Да ой ли! (Ну, отчасти с этим согласен, ХХ век показал неутешительное…). А главное, ну и живут они этим своим умом – что, их жизнь более успешна? Нет, конечно. Успешность – это ведь тоже оттуда понятие, из комфортности электронного концлагеря… «Успешность», «развитие», «реализация», «зона комфорта» и всё такое.
Систему человек создаёт себе, чтобы ему было удобнее, комфортнее – а система спустя некоторое время овладевает человеком, делает его зависимым. Иначе в падшем мире и не бывает, от Адама до сего дня. А электронный концлагерь – ещё один шажок к тотальному царству антихриста – это система ещё и с подсистемами, система всех систем, объединившая в себе прочие системы; из неё никуда не вырвешься: захотел сбежать из мегаполиса в лес и жить в землянке?
Можешь, но и там, в лесу, уже есть своя система; все эти услуги/товары/модели поведения, чувствования, верования, думания/образы жизни уже есть в мегамолле антихриста, есть уже сейчас, каждый на своей полке и со своим ценником, и ты будешь учтён и сосчитан; в этом мегамолле можно купить всё. Кроме, конечно, свободы – настоящей свободы, её там не ищи, да она тебе и не нужна: со свободой – страшно, с ней оказываются не в курчавом лесу Торо и не на лазурном острове, а в концлагере, в пушечном мясе, в биоотработке, в газовой камере, в узилище невыносимых страданий, откуда даже смерть – не гарантия освобождения…
Свобода, примитивно говоря, заканчивается на кресте (продолжается потом - в Воскресении, но это тоже другая тема). Настоящая свобода и тот самый комфорт, удобство (во всех смыслах, не только в бытовом) – вещи, совместимые только в рекламных клипах.
Что делает в этой ситуации Христос, куда ведёт?
Попытки настойчиво нести людям «утешение Христово» (понимаемое ими, бедолагами, вполне однозначно: дуть на болячку, пока не перестанет саднить), только лишь упорно отвлекать их от страданий, крови, грязи, реалий падшего состояния мира - это попытки, выдающие не хирурга или терапевта, а всего лишь анестезиолога, он делает своё дело и усердно и честно, но он – не лечит.
Есть такое выражение «розовое христианство» - это, в моём понимании, про своеобразный религиозный наркотик, за который тоже вполне можно отдать свободу. Христос не таков. Он никогда не был популярен, что в Риме и Иудее две тысячи лет назад, что в наше время и в наших социумах; Он говорит и зовёт: боритесь за свою свободу, сколько есть сил – и знайте, что ваша борьба заранее обречена на поражение. Смысл в этом есть, кто Христовы – тот его знает, но адекватно пересказать этот смысл кому-то, а тем более – превратить в метод, технологию, и передать другим – невозможно…
Полнота неудачи совпадает с полнотой жизни во Христе
Единственный способ противостоять системе – быть тем, кто системе не нужен, то есть – третьим миром, доходягами, лагерной пылью, безмолвными и безымянными жертвами, такими, какой жертвой стал Христос.
В этом смысле – о царстве антихриста: бороться с ним, с его репетициями приходов и с собственно приходом – совершенно бессмысленно, оно всё равно наступит (все антитоталитарные тенденции сегодняшней борьбы с ним мне видятся окрашенными потребительством: безумной надеждой жить на земле бесконечно, и чтоб ресурсы не кончались… Христианину, по мне, вообще надо обращать внимание не на антихриста, а на Христа). А раз бессмысленно – значит, надо бороться сколько можешь, но не ожидая успешности в борьбе, не ожидая победы/награды/утешения (эти штуки, в общем, тоже с полок помянутого мегамолла). Особое примечание к христианам: испытывать зуд, изобретать и выдумывать себе борьбу – тоже не надо, она сама вас найдет. Живите как есть, то и дело щупая рукой в пустоте: Ты здесь, Христе? – да, Я здесь; и зубрите Его заповеди, даже если вам видится, что и они стали давно просто блоками рекламных пауз в шоу антихриста.
А что ещё, кстати, делает Христос? Да простое: заповедью о любви к ближним Он напоминает простой факт: и мы, старичьё, ностальгически гордящееся/живущее уходящим опытом жизни, и новое пластмассовое поколение – мы всё-таки все люди, братья по Отцу. И у старухи, прущейся на красный по своему представлению о том, «как оно всё должно быть», и у зумеров на самокатах, сгрудившихся у пешеходного перехода, этот переход – через одну и ту же дорогу.