На столе лежал абонемент. Двенадцать занятий, студия бальных танцев «Грация», группа для начинающих.
— Мам, ты серьёзно? — Лёшка крутил карточку в руках. — Танцы? В сорок семь лет?
— А что не так с сорока семью?
— Ну... — он хмыкнул. — Это как-то... странно.
Муж сидел на диване, смотрел футбол. Не обернулся, но бросил через плечо:
— Валь, ты бы лучше на фитнес записалась. Толку больше.
Я забрала абонемент из Лёшкиных рук. Сунула в сумку.
— Я уже записалась. Первое занятие в четверг.
Муж хмыкнул. Сын пожал плечами. Никто не спросил, почему танцы. Почему именно сейчас. Почему вообще.
Впрочем, они давно ничего не спрашивают.
***
Идея появилась месяц назад. Я шла с работы, привычным маршрутом — метро, переход, пять минут пешком до дома. И вдруг увидела вывеску.
«Студия бальных танцев. Набор в группу 40+. Первое занятие — бесплатно».
Остановилась. Прочитала ещё раз.
Сорок плюс. Это же про меня.
В голове сразу закрутились картинки. Платье с блёстками, музыка, повороты. Когда-то, сто лет назад, я мечтала танцевать. В школе ходила на кружок — три месяца, пока мама не решила, что это «баловство» и лучше бы я занималась математикой.
Математикой я занималась. Потом — институт, работа, замужество, дети. Танцы остались где-то в прошлом, вместе с другими несбывшимися мечтами.
Я зашла в студию. Просто посмотреть. А вышла с абонементом.
***
— Валентина Сергеевна, вы уверены? — переспросила администратор, молодая девушка с идеальным пучком на голове.
— Уверена.
— Просто... некоторые записываются, а потом не приходят. Стесняются.
— Я приду.
Она посмотрела на меня с сомнением. Наверное, видела таких. Женщин за сорок, которые хотят что-то изменить, но в последний момент пасуют.
Я понимала её сомнения. Сама сомневалась. Всю дорогу домой думала: зачем тебе это? В твоём возрасте? С твоей фигурой? С твоей координацией?
А потом вспомнила, как муж сказал на прошлой неделе:
— Валь, ты какая-то скучная стала. Всё дом да работа.
Скучная. Это он так сказал. Человек, который двадцать пять лет приходит домой, садится на диван и смотрит телевизор. Скучная — это я.
И я решила: приду. Назло.
***
Четверг. Семь вечера. Я стою у входа в студию и не могу заставить себя зайти.
В сумке — кроссовки, спортивные штаны, футболка. На мне — пальто, под пальто — обычная одежда. Можно развернуться и уйти. Никто не узнает.
Дверь открылась, вышла женщина примерно моего возраста. Полная, с короткой стрижкой, в леггинсах и яркой майке.
— Тоже на танцы? — спросила она.
— Да. Наверное.
— Чего стоишь? Пойдём, там уже собираются.
Она взяла меня за руку и потащила внутрь. Просто так, без церемоний. Как будто мы сто лет знакомы.
— Меня Ира зовут, — сказала она по дороге. — Первый раз?
— Первый.
— Я тоже. Страшно, да?
— Немного.
— Мне тоже. Но я решила: либо сейчас, либо никогда. Сорок девять лет. Если не сейчас — то когда?
Она была права. Если не сейчас — то когда?
***
В группе оказалось двенадцать человек. Все женщины, все примерно одного возраста. Ни одного мужчины — преподаватель сказал, что мужчины в такие группы не записываются.
— Будем танцевать друг с другом, — объяснил он. — По очереди за партнёра и за партнёршу. Ничего страшного, все через это проходят.
Преподавателя звали Артём. Лет тридцать пять, высокий, гибкий, с улыбкой, от которой хотелось улыбаться в ответ.
— Итак, дамы! Сегодня мы начнём с основ. Кто знает, что такое «квадрат» в вальсе?
Никто не знал. Артём не удивился.
— Отлично! Значит, все в равных условиях. Поехали!
Первые полчаса были адом. Я путала ноги, сбивалась со счёта, наступала партнёрше на ступни. Ира оказалась моей парой — она путалась ещё больше, и мы вместе хохотали над своей неуклюжестью.
— Раз-два-три, раз-два-три! — командовал Артём. — Валентина, спину ровнее! Ира, не смотри на ноги!
Я не смотрела на ноги. Я смотрела в зеркало напротив и видела себя — красную, потную, задыхающуюся. И счастливую.
Почему счастливую? Не знаю. Может, потому что впервые за много лет делала что-то только для себя.
***
Дома меня встретила тишина. Лёшка сидел в своей комнате, в наушниках. Муж — на диване, как обычно.
— Ну как? — спросил он, не отрываясь от экрана.
— Хорошо.
— Чего делали?
— Танцевали.
— Угу.
Всё. Конец разговора.
Я пошла в душ, потом на кухню — разогреть ужин. Есть хотелось страшно, занятие вытянуло все силы.
Лёшка вышел за чаем.
— Мам, ты реально на танцы ходила?
— Реально.
— И как?
— Интересно.
Он хмыкнул. Налил себе чай, ушёл обратно.
Муж так и не встал с дивана. Даже не спросил, что за танцы, с кем я занималась, понравилось ли мне.
Скучная. Это я скучная.
***
Прошёл месяц. Четыре занятия. Я выучила базовые шаги вальса, начала осваивать танго.
Тело болело. Мышцы, о существовании которых я не подозревала, напоминали о себе каждое утро. Но боль была приятной — такой, от которой чувствуешь, что живёшь.
На работе заметили изменения.
— Валентина Сергеевна, вы похудели? — спросила коллега, Маша.
— Не знаю. Может быть.
— Точно похудели. И как-то... посвежели.
Я посмотрела в зеркало в туалете. Да, что-то изменилось. Не вес — его я не контролировала. Что-то в глазах. В осанке. В том, как я держу голову.
Артём говорил: «Танец начинается с осанки. Спина прямая, подбородок выше, взгляд — вперёд. Вы — королева!»
Королева. Смешно. Но я стала ходить ровнее. Не сутулиться. Смотреть вперёд, а не под ноги.
И это замечали.
***
Дома — не замечали.
— Валь, ты опять на свои танцульки? — муж кривился каждый четверг.
— Да.
— Может, хватит уже? Деньги на ветер.
Абонемент стоил четыре тысячи в месяц. Не копейки, но и не состояние. Муж тратил больше на свои сигареты.
— Это мои деньги, — сказала я.
— В смысле — твои?
— В прямом. Я их зарабатываю.
Он замолчал. Посмотрел на меня странно. Наверное, впервые за много лет услышал, что у меня есть что-то «моё».
— Ну и ладно, — буркнул он. — Занимайся своей ерундой.
Ерунда. Танцы — ерунда. А футбол по телевизору — великое искусство.
Я не стала спорить. Просто ушла.
***
На втором месяце случился кризис.
Артём объявил, что через два месяца — отчётный концерт. Все группы выступают перед родственниками и друзьями.
— Мы станцуем вальс, — сказал он. — Ничего сложного, базовые движения. Но в костюмах и под настоящую музыку.
Группа загудела. Кто-то обрадовался, кто-то испугался.
Я испугалась.
— Артём, а можно не выступать? — спросила Ира после занятия.
— Можно, — кивнул он. — Но зачем тогда заниматься? Танец — это не про «станцевать дома перед зеркалом». Это про сцену, про зрителей, про преодоление страха.
Он был прав. Но страх никуда не делся.
Вечером я сидела на кухне и думала: может, правда бросить? Два месяца позанималась — и хватит. Никто не узнает. Никто не осудит.
Муж заглянул за пивом.
— Чего скисла?
— У нас концерт через два месяца.
— Какой концерт?
— Танцевальный. Мы будем выступать.
Он хмыкнул.
— Ты? Выступать?
— А что?
— Ничего. Просто представил.
Он засмеялся. Не зло, но обидно. Взял пиво и ушёл.
Я сидела и смотрела ему вслед. И злость поднималась из живота, горячая, как лава.
Двадцать пять лет. Двадцать пять лет я живу с человеком, который не верит, что я могу хоть что-то. Приготовить — да. Постирать — да. Убрать — да. А сделать что-то для себя, выйти на сцену, станцевать — нет. Это смешно. Это не про меня.
А про кого тогда — про меня? Про кого я вообще, если не про себя?
***
На следующем занятии я сказала Артёму:
— Я буду выступать.
— Отлично, — он улыбнулся. — Не сомневался.
— Я сомневалась.
— Знаю. Все сомневаются. А потом выходят на сцену — и понимают, что зря боялись.
Ира тоже решила выступать. Мы договорились репетировать вместе — она жила недалеко, можно было встречаться по выходным.
— Мужу сказала? — спросила она.
— Нет ещё.
— Позовёшь на концерт?
— Не знаю.
Она кивнула. Не стала расспрашивать. Понимала.
***
За две недели до концерта я купила платье.
Не новое — с рук, на «Авито». Чёрное, с красной отделкой, длинное, с разрезом на ноге. Классика танго.
Примерила дома, когда никого не было. Посмотрела в зеркало.
Из зеркала смотрела женщина, которую я не узнавала. Спина прямая, подбородок выше, взгляд — вперёд. Королева.
Ну, почти королева. Но уже не та «скучная Валя», которая была три месяца назад.
— Мам, это что? — Лёшка стоял в дверях.
Я вздрогнула. Не услышала, как он пришёл.
— Платье. Для выступления.
— Какого выступления?
— Концерт. Через две недели. Я буду танцевать.
Он смотрел на меня долго. Потом сказал:
— Круто.
— Правда?
— Правда. Ты... ты как-то по-другому выглядишь.
— По-другому — это как?
— Ну... живее, что ли.
Живее. Вот оно, слово. Три месяца танцев — и я стала живее.
— Придёшь посмотреть? — спросила я.
— Приду, — он кивнул. — Если пустишь.
— Пущу.
***
Мужу я сказала за неделю до концерта.
— Олег, у меня в субботу выступление.
— Какое выступление? — он не понял.
— Танцевальное. В студии. Отчётный концерт.
— А. Твои танцульки.
— Да. Мои танцульки. Придёшь?
Он помолчал. Посмотрел на меня. Потом на телевизор.
— В субботу футбол.
— Футбол каждую субботу.
— Ну и что?
— Концерт — раз в полгода.
Он вздохнул. Тяжело, с укором. Как будто я его в чём-то обвиняла.
— Ладно, — буркнул он. — Приду.
***
Суббота. Зал студии, переделанный под концертную площадку. Пятьдесят стульев, маленькая сцена, занавес из чёрной ткани.
Я стояла за кулисами и тряслась. Руки ледяные, колени ватные.
— Всё будет хорошо, — Ира сжала мою ладонь. — Мы справимся.
— А если я забуду шаги?
— Тело помнит. Три месяца репетиций — оно не забудет.
Артём выглянул из-за занавеса.
— Наша группа — следующая. Готовы?
Двенадцать женщин, двенадцать платьев, двенадцать сердец, бьющихся в унисон.
— Готовы, — сказала я.
Музыка. Занавес открывается. Свет бьёт в глаза.
Я вышла на сцену.
***
Первые секунды — паника. Зал, люди, лица. Где-то там сидит Лёшка. Где-то — Олег. Или не сидит, ушёл на свой футбол.
А потом — музыка. Вальс. Раз-два-три, раз-два-три.
Тело вспомнило. Ноги сами встали в позицию, руки поднялись, спина выпрямилась.
Я танцевала. Впервые за тридцать лет — танцевала. Не дома перед зеркалом, не в голове под воображаемую музыку. По-настоящему. На сцене. Перед людьми.
И страх ушёл. Остался только танец.
Три минуты. Всего три минуты. Но они стоили трёх месяцев репетиций, четырёх тысяч в месяц, споров с мужем и сомнений в себе.
Музыка закончилась. Мы застыли в финальной позе.
Аплодисменты.
***
После концерта ко мне подошёл Лёшка.
— Мам, — он обнял меня. — Это было круто.
— Правда?
— Правда. Я не думал, что ты так можешь.
— Я тоже не думала.
Олег стоял в стороне. Молчал. Смотрел на меня как-то странно.
— Ну что? — спросила я.
— Ничего, — он пожал плечами. — Красивое платье.
— Спасибо.
— И танцевала... неплохо.
От него это было почти комплиментом.
— Поехали домой? — предложил он.
— Езжайте. Я ещё останусь. Тут фуршет.
Он кивнул. Ушёл вместе с Лёшкой.
А я осталась. Пила шампанское с Ирой и другими «девочками» из группы. Смеялась, обнималась, фотографировалась.
Впервые за долгое время чувствовала себя живой.
***
Прошёл год.
Я по-прежнему хожу на танцы. Теперь — два раза в неделю. Освоила вальс, танго, фокстрот. Начала учить ча-ча-ча.
Олег смирился. Перестал называть это «танцульками». Иногда даже спрашивает, как прошло занятие.
Лёшка гордится. Показывает друзьям видео с концертов.
— Это моя мама, — говорит он. — Она танцует.
А я — танцую. В сорок восемь лет, с лишним весом, с больными коленями, с мужем, который до сих пор не понимает, зачем мне это нужно.
Но мне не нужно его понимание. Мне нужна я сама. Та я, которая умеет мечтать и воплощать мечты. Та, которая не боится выйти на сцену. Та, которая — живая.
Недавно Ира спросила:
— Валь, а почему ты тогда записалась? Что толкнуло?
Я задумалась.
— Муж сказал, что я скучная.
— И ты решила доказать, что нет?
— Нет. Я решила доказать себе, что могу быть другой. Не ради него. Ради себя.
Ира кивнула.
— Знаешь, я тоже так. Мой сказал, что в моём возрасте только на диване сидеть. А я теперь на сцене танцую.
Мы засмеялись. Две женщины за сорок, которым сказали, что они не могут.
А мы — смогли.
***
В следующем месяце — конкурс. Любительский, для начинающих. Я записалась.
Олег покрутил пальцем у виска.
— Валь, ты совсем? Конкурс — это же серьёзно.
— Я серьёзно.
— Ну, смотри, — он пожал плечами. — Твоё дело.
Моё дело. Именно. Впервые за двадцать пять лет брака — моё.
Я достала платье из шкафа. Погладила ткань. Чёрное с красным, длинное, с разрезом.
Платье королевы.
А кто сказал, что в сорок восемь нельзя быть королевой?
А вы смогли бы начать заново то, о чём мечтали в юности, если бы близкие не верили в вас?