Несколько неожиданно было встретить на известном книжном ресурсе рекомендацию прочесть глубокие исследования французской культуры в цикле очерков Ильи Эренбурга «Французские тетради». Ну, а что? Наверно, подобные материалы стоит изредка читать для поддержания собственного интеллекта. Техническая профессия, особенно, если уйти в неё с головой, несколько выхолащивает «культурно-образовательный слой» мозга. Сопромат, инженерные расчеты, моделирование, технологические программы - это всё хорошо, это хлеб насущный. Но как говорится, не хлебом единым… Иногда неуютно чувствуешь себя среди собеседников, ведущих диалоги о литературе, живописи, архитектуре. Так вот, на эти темы Илья Эренбург написал, на мой взгляд, прекрасный цикл очерков под общим названием «Французские тетради».
««Европа еще французская, но Франции уже нет»,— писал в 1853 году П. А. Вяземский, друг Стендаля, человек, знавший и любивший Францию. Семь лет спустя английский критик Грег повторил слова Вяземского: «Трудно сказать, что создает большее впечатление полнейшего и глубочайшего вырождения Франции — ее политика или ее литература». В те годы были изданы «Возмездие» Гюго, «Госпожа Бовари» Флобера, «Цветы зла» Бодлера; на выставках можно было увидеть полотна Делакруа, Коро, Курбе, Домье, Мане; играла Федру Рашель; исполняли произведения Берлиоза; в научных кругах Европы говорили о работах физиолога Клода Бернара, химика Дюма, молодого микробиолога Пастера.»
Какая наивность! Пройдет полтора века и по распоряжению Президента великой Франции Эммануэля Макрона будут готовы демонтировать старинные витражи собора Парижской Богоматери для их замены, так называемыми, «толерантными» витражами, изготовленными Крер Табуре - подружкой жены президента. А в городе Ла-Баконьер, что на северо-западе Франции, снесли (или подготовили к сносу) церковь святого Корнелия и святого Киприана постройки семнадцатого века. Нет денег на поддержание исторической постройки. Ничего не меняется в этом подлунным мире. И во Франции тоже. Эренбург очень подробно анализирует постоянный отход политики от культурной жизни. И делает вывод, что в стране параллельно существует два полюса общественной жизни, враждующей или терпящих друг друга: полюс политической жизни и культура. Причем, фундамент последнего слишком прочен, чтобы его хоть как-то изменить. Французы живут культурой и лишь изредка интересуются политикой. Любой, приезжающий в Париж обратит внимание, как много в городе местных художников, рисующих пейзажи. Однако знаменитых художников несоизмеримо меньше, чем и Италии. Кстати, в Риме и других итальянских городах не видел массового рисования на улицах. Автор подробно рассматривает столь занятный феномен, переходя от одного вида искусства к другому.
Илья Эренбург утверждает, что основу литературы Франции составляют четыре романиста- Виктор Гюго, Оноре де Бальзак, Эмиль Золя и Мари-Анри Бейль, взявший литературный псевдоним Стендаль. Последним Эренбург особенно восхищался, его ставил на первое место. Именно после прочтения хвалебных строк о Стендале, я открыл его роман «Красное и черное».
«Я не раз перечитывал «Красное и черное». Мне кажется, что я многому научился у Стендаля — скорее как человек, чем как писатель (но можно ли противопоставить писателя человеку?). Когда роман потрясает, не думаешь о том, как он сделан. Читая «Красное и черное», живешь с Жюльеном Сорелем. Но вот сейчас я думаю о том, как сделана эта необыкновенная книга. Я думаю не о Жюльене, а о Стендале, следовательно,, об Анри Бейле, думаю с признательностью ученика.
Опыт Стендаля не только опровергает заблуждения далекого прошлого, он рассеивает и многие иллюзии настоящего; Стендаль писал, что придет время, когда его книги покажутся «не чрезмерно аффектированными, а правдивыми». Уроки Стендаля для меня прежде всего в исключительной правдивости его книг.».
Большое место в литературном анализе уделено взаимопроникновению двух культур: русской и французской. Уж так исторически сложилось, что ни одна из этих культур не может жить друг без друга. Мы говорим про балет или оперу, подразумеваем итальянские, французские и русские школы классического балета. Говоря про зарубежную литературу, в первую очередь, вспоминаем французских авторов. Очень жаль, нужно быть бестолковым Макроном, чтобы это не понимать. Сегодняшний разрыв между нашими странами в области культуры наносит непоправимый ущерб. Хочется надеется, что русско-французская культурная связь восстановится и будет еще теснее.
«Многие русские писатели прошлого века бывали во Франции, одним из них она понравилась, другим нет. Белинский, Салтыков-Щедрин, например, восхищались характером французского народа, а Гоголю французы не понравились. Тургенев, хотя он подолгу живал во Франции, приходил в состояние раздражения, соприкасаясь с проявлениями французского характера. Маяковский полюбил Париж, а Блок от него отшатнулся. Это не случайные впечатления, они помогают еще точнее понять природу французов. К Франции тяготели писатели, любившие социальное начало, справедливость, точность, яркость красочных восприятий, договоренность, и, наоборот, те, кого прельщали поэзия недоговоренности, музыка, романтика, если не мистика, возмущались ограниченностью, сухостью, рассудочностью французов.»
Отдельные очерки Илья Григорьевич Эренбург посвятил поэзии Франции. С моей точки зрения, Эренбург приводит шедевральные строки поэзии Франции в собственном переводе.
«Отрывки из «Большого завещания» и баллады Франсуа Вийона
Я скуп и расточителен во всем.
Я жду и ничего не ожидаю.
Я нищ, и я кичусь своим добром.
Трещит мороз — я вижу розы мая.
Долина слез мне радостнее рая.
Зажгут костер — и дрожь меня берет,
Мне сердце отогреет только лед.
Запомню шутку я и вдруг забуду,
Кому презренье, а кому почет.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Не вижу я, кто бродит под окном,
Но звезды в небе ясно различаю.
Я ночью бодр, а сплю я только днем.
Я по земле с опаскою ступаю,
Не вехам, а туману доверяю.
Глухой меня услышит и поймет.
Я знаю, что полыни горше мед.
Но как понять, где правда, где причуда?
А сколько истин? Потерял им счет.
Из жалоб прекрасной оружейниды
Где крепкие, тугие груди?
Где плеч атлас? Где губ бальзам?
Соседи и чужие люди
За мной бежали по пятам,
Меня искали по следам.
Где глаз манящих поволока?
Где тело, чтимое как храм,
Куда приходят издалёка?
Гляжу в тоске — на что похожа?
Как шило нос, беззубый рот,
Растрескалась, повисла кожа,
Свисают груди на живот.
Взгляд слезной мутью отдает,
Вот клок волос растет из уха.
Самой смешно — смерть у ворот,
А ты все с зеркалом, старуха.
На корточках усевшись, дуры,
Старухи все, в вечерний час
Мы раскудахчемся, как куры,
Одни, никто не видит нас,
Все хвастаем, в который раз,
Когда, кого и как прельстила.
А огонек давно погас —
До ночи масла не хватило.
Девчонки, мне теперь не смех,
Старуха даром разодета,
Она как прошлогодний снег,
Как эта стертая монета.»
Илья Эренбург много времени отдаёт переводам французских старинных песен. Как же они актуальны в наши дни!
«Несколько веков назад на севере Франции пели:
Уходит солдат па войну,
В тоске обнимает жену,
Соседи кругом говорят:
Он скоро вернется назад,
Вернется к любимой жене,
Прискачет на быстром коне,
Он будет одет в серебро,
На шляпе победы перо.
Когда через много годов,
Без хлеба, без песен, без слов,
Солдат возвратится с войны,
Своей не найдет он жены,
Он будет в лохмотья одет,
Его не узнает сосед
Река не помчится назад,
С войны не вернется солдат.
Возвращение моряка
(XVII век)
Моряк изможденный вернулся с войны,
Глаза его были от горя черны,
Он видел немало далеких краев,
А больше он видел кровавых боев.
«Скажи мне, моряк, из какой ты страны?»
«Хозяйка, я прямо вернулся с войны.
Судьба моряка все война да война.
Налей мне стаканчик сухого вина».
Он выпил стаканчик и новый налил.
Он пел, выпивая, и с песнями пил.
Хозяйка взирает на гостя с тоской,
И слезы она утирает рукой.
«Скажите, красотка, в чем гостя вина?
Неужто вам жалко для гостя вина?»
«Меня ты красоткой, моряк, не зови.
Вина мне не жалко, мне жалко любви.
Был муж у меня, он погиб на войне.
Покойного мужа напомнил ты мне».
«Я слышал, хозяйка, от здешних людей,
Что муж вам оставил двух малых детей.
А время бежит, будто в склянках песок,
Теперь уже третий, я вижу, сынок».
«Сказали мне люди, что муж мой убит,
Что он за чужими морями лежит.
Вина мне не жалко,— что осень — вино,
А счастья мне жалко, ведь счастье одно».
Моряк свой стаканчик поставил на стол,
И молча он вышел, как молча пришел,
Печально пошел он на борт корабля,
И вскоре в тумане исчезла земля.»
«Французские тетради» - просто изумительный способ расширить свой кругозор, научиться вести беседы на темы искусства. Эренбург очень интересно пишет о художниках и их картинах, о значении творчества импрессионистов. Отдельно, автор написал великолепный очерк о Пабло Пикассо. Вообще, такие произведения, как «Французские тетради» надо всегда иметь под рукой. Что-то со временем забывается. Иногда приходится обновлять знания, чтобы свободно общаться с деятелями искусства, просто образованными людьми. Вы хотите прослыть интеллектуалом? Тогда «Французские тетради» Ильи Эренбурга вам в помощь.
Благодарю Вас за то, что прочли статью. Всего Вам самого доброго! Будьте счастливы! Вам понравилась статья? Поставьте, пожалуйста, 👍 и подписывайтесь на мой канал