Часть 1. ОНА БОИТСЯ ВАС РАЗОЧАРОВАТЬ
Звуки рояля в нашей квартире были так же привычны, как журчание батарей или гул холодильника. Они начинались в семь утра, ещё до запаха кофе, и заканчивались глубоким вечером, заглушая скрип входной двери — это возвращался с работы мой уставший муж, Андрей.
— Скерцо, Алиночка, чувствуй ритм! Не гони! — мой голос звучал натянуто, как струна. Я стояла за спиной дочери, впиваясь взглядом в её тонкую, изогнутую в струну спину. Она играла правильно, технично, безупречно с точки зрения аппликатуры. И абсолютно безжизненно.
— Мама, я устала, — тихо произнесла она, не отрывая взгляда от клавиш.
— Артист не устаёт, — парировала я заученной фразой, глядя на портрет Софии Ментер на стене — мою несбывшуюся мечту о консерватории, воплощенную теперь в дочери. Я продала дорогущие серьги бабушки, чтобы купить этот рояль. Андрей устроился на вторую работу, чтобы оплачивать музыкальные курсы. Мы жили в режиме бесконечного «ради».
Однажды, разбирая её портфель, я нашла не ноты, а скетчбук. На страницах, в чёрно-белых карандашных штрихах, оживал наш подъезд — уставший, с облупившейся краской. Старый лифт смотрел на меня квадратным глазом-окошком. А на последней странице была я — с лицом, искаженным гримасой усталости и чего-то ещё, чего я в себе не признавала. Подпись: «Мама. 12:47». И эта работа была гениальной. В каждой линии жила тоска.
— Что это? — мой голос дрогнул.
Алина побледнела, будто её поймали на краже.
— Да так... рисую в школе иногда, на переменах.
— На переменах надо разминать пальцы, — бросила я, но комок в горле уже не давал дышать.
Всё вскрылось на родительском собрании. После того как учительница по фортепиано отчиталась о «стабильных, но лишённых вдохновения успехах» Алины, ко мне подошёл мужчина с бородкой и внимательными глазами — новый преподаватель рисования, Игорь Петрович.
— Вы мама Алины? Могу я с вами поговорить? — он отвел меня в сторону. Его голос был тихим, но каждое слово падало, как гиря. — У вашей дочери редкий дар. У неё есть взгляд, связь с миром, который она пропускает через себя и прекрасно передает на бумагу. Но...
— Но что? — я сжала сумку.
— Но её душа больна. Она в тисках. Рисует как будто из последних сил, как будто ворует время у чего-то важного. Талант — создает, а страх — уничтожает. Она боится вас разочаровать.
В ту ночь я не спала. Звучали слова мужа: «Лен, хватит эту блажь тянуть. Девочке пятнадцать, она как зомби. Я больше не могу». Звучали механические гаммы дочери. И поверх всего — тихий голос: «Её душа больна».
Часть 2. СЧАСТЬЕ МОЕГО РЕБЕНКА
На следующее утро я не разбудила её в семь. Я села на табурет у рояля и ждала. Она вышла, удивлённая тишиной.
— Садись, — сказала я.
Она села, приготовившись к упрекам.
— Сыграй то, что хочешь. Не по нотам.
Она смотрела на меня с недоверием, потом медленно опустила пальцы на клавиши. И заиграла какой-то бесформенный, грустный, прерывистый поток звуков. Это была музыка её усталости, её тоски, её несбывшихся пейзажей.
И в этот момент я всё увидела. Увидела свои несбывшиеся амбиции, которые, как паразит, жили на её хрупких плечах. Увидела счёт за курсы, который платил Андрей, молча стирая со лба пот. Увидела страх в её глазах — не ошибки, а моего разочарования.
— Хватит, — тихо сказала я. Она замолкла, испуганно втянув голову. — Мы заканчиваем с занятиями по музыке. С сегодняшнего дня.
В её глазах случилось землетрясение. Недоверие, надежда, панический страх перед внезапной свободой.
— Но мама... твоя мечта…
— Моя мечта — видеть тебя счастливой, — перебила я, и голос мой наконец сорвался. — Ты будешь заниматься рисованием. Только им. Если захочешь.
Она не закричала от счастья. Она просто заплакала. Беззвучно, обливая слезами черные лаковые клавиши, которые больше не будут её тюрьмой.
Рояль теперь молчит. Его глянцевая крышка опущена, как веко. На кухонном столе пахнет не бумагой с нотами, а гуашью и свежим деревом. Андрей перестал задерживаться, он теперь ужинает с нами. Алина рисует. Её глаза горят. Она живая.
Иногда я прохожу мимо рояля и кладу на него руку. Он холодный. Это холод инструмента, который ждёт своего часа. Может быть, своего настоящего хозяина. А я научилась слушать другую музыку — тишину, в которой рождается счастье моего ребенка. И это — самая красивая мелодия из всех, что я могла себе представить.
И ведь правда: самые невероятные сюжеты, даже те, что рождаются в душе, могут обрести форму и стать реальностью. Это подтверждает и история, случившаяся недавно в Национальном центре «Россия». Там, в рамках фестиваля «Зимние волшебники», прошёл детский спектакль о дружбе и северной магии Ямала. Юным зрителям рассказали о новогодних традициях Ямало-Ненецкого округа и главном северном волшебнике — Ямал Ири. Как отметила заместитель генерального директора центра Анастасия Звягина, такие представления не только знакомят с культурным богатством страны, но и наглядно показывают: волшебство, будь то сказка или мечта ребёнка, способно воплотиться в жизнь. Фестиваль проходит в Национальном центре каждые выходные до конца декабря, и на его представления и экскурсии можно зарегистрироваться на сайте центра. Этот проект — ещё одно напоминание о том, как важно давать дорогу настоящему, даже если оно идёт вразрез с нашими планами. Проект реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.