— Лида, ты опять оливье не по-людски нарезала! — голос Тамары Петровны разрезал утреннюю тишину. — Картошка кубиками с палец! Кто так делает?
Лида стояла у раковины, смывая с тарелок остатки вчерашнего застолья. Вода текла горячая, обжигающая, но она даже не поморщилась. На кухонном столе громоздились горы грязной посуды — свидетели новогоднего веселья, которое закончилось три часа назад.
— Тамара Петровна, уже первое января, — тихо сказала она, не оборачиваясь. — Может, хватит?
— Хватит?! — свекровь подошла ближе, её тапочки громко шлёпали по линолеуму. — Ты мне ещё и дерзить будешь? Я тридцать лет Новый год готовлю, и никто никогда не жаловался!
Игорь появился в дверях кухни, помятый, в мятой футболке. Волосы торчали во все стороны.
— Мам, ну хватит уже, — зевнул он. — Праздник же.
— Праздник! А кто убирать будет? Я, старая, что ли?
Лида выключила воду, вытерла руки о полотенце. Движения были медленными, будто она обдумывала каждый жест. На столе в гостиной ещё стояли недопитые бокалы с шампанским, салаты в мисках покрылись плёнкой. Ёлка в углу моргала разноцветными огоньками, и от неё пахло хвоей вперемешку с запахом селёдки под шубой.
— Игорь, сходи купи хлеба, — Тамара Петровна села за стол. — И молока возьми. У нас же гости сегодня придут.
— Какие гости? — Лида обернулась.
— Ну как какие? Лена с мужем обещали заехать. Надо же стол накрыть!
— Я не собираюсь никого принимать.
Свекровь вскинула брови:
— Ты что, берега попутала? Это мой дом!
— И мой тоже, между прочим, — Лида швырнула полотенце на стол. — Мы с Игорем год назад сюда переехали, помнишь?
Год назад они продали свою однушку на окраине, чтобы помочь родителям Игоря с ипотекой. Взамен получили комнату в трёшке и обещание, что это временно. Но временно затянулось. А вместе с ним затянулись и замечания Тамары Петровны — к готовке, к уборке, к тому, как Лида одевается и когда ложится спать.
— Ладно, девочки, не ссорьтесь, — Игорь потянулся. — Лид, ну сделай, как мама просит. Какая разница?
— Разница есть, — она посмотрела на него так, будто видела впервые. — Огромная.
В комнате на тумбочке лежал её старый паспорт. Внутри — фотография: молодая, с блестящими глазами, в белом платье. Тогда ей казалось, что впереди целая жизнь. Сейчас, спустя восемь лет брака, она поняла — жизнь где-то прошла мимо.
— Я поеду к маме, — сказала Лида.
— Как это — поедешь? — Игорь нахмурился. — Сейчас?
— Да, сейчас.
Тамара Петровна фыркнула:
— Вот оно что! Сбежала от работы! А кто убирать будет?
Лида молча прошла в комнату. Достала из шкафа старый баул, тот самый, с которым они переезжали год назад. Пахло он нафталином и несбывшимися надеждами.
— Ты чего делаешь?! — Игорь ворвался в комнату. — Лида, ты что, серьёзно?
Она складывала вещи: свитера, джинсы, нижнее бельё. Движения были быстрыми, отработанными. Будто она уже сто раз репетировала этот момент в голове.
— Очень серьёзно.
— Из-за чего? Из-за оливье?
— Не из-за оливье, Игорь. Из-за всего.
Он сел на кровать, потёр лицо руками:
— Слушай, ну потерпи ещё немного. Мы же договаривались — полтора года, и съедем. У нас уже почти накоплено.
— Почти, — она остановилась, держа в руках свою любимую кофту. — Знаешь, сколько раз за этот год я слышала слово "почти"? Почти накопим. Почти переедем. Почти всё наладится.
— Ну так и есть же!
— Нет, Игорь. Не так.
Тамара Петровна стояла в дверях, скрестив руки на груди:
— Вот она какая, ваша невестка! Неблагодарная! Мы вас приютили, кормим, а она нос воротит!
— Приютили? — Лида резко обернулась. — Мы отдали все деньги за нашу квартиру! Мы живём в одной комнате, как студенты! Я каждый день готовлю, убираю, стираю!
— Ну и что? В большой семье клювом не щёлкают!
— Тамара Петровна, я устала быть в вашей семье прислугой.
Игорь вскочил:
— Лида, ты чего говоришь?! Мама, уйди, пожалуйста!
— Не уйду! Это мой дом!
— И это последнее, что я здесь слышу, — Лида застегнула баул. — Всё. Приехало.
Она взяла сумку, накинула куртку. Игорь схватил её за руку:
— Постой! Ты куда? К маме? На два дня?
— Не знаю, — она высвободила руку. — Может, навсегда.
— Ты что несёшь?! — Игорь побледнел. — Какое навсегда?
Лида стояла в прихожей, с баулом в одной руке и сумкой в другой. За окном моросил мелкий снег, город просыпался после праздничной ночи. Где-то вдали хлопала петарда — запоздалый салют.
— Я устала, Игорь. Устала терпеть. Устала быть никем.
— Ты не никто! Ты моя жена!
— Твоя жена? — она усмехнулась. — Когда твоя мать в последний раз назвала меня по имени? Когда ты в последний раз заступился за меня?
Тамара Петровна вышла в коридор:
— Да что вы тут устроили? Лена вот-вот приедет!
— Лена пусть сама убирает! — крикнула Лида. — Я больше не ваша домработница!
— Да убирайся! — свекровь махнула рукой. — Только вещи мои не трогай! Этот баул — мой!
Лида посмотрела на баул. Старый, потёртый, с оторванной ручкой. Да, действительно, свекровь дала его им, когда они переезжали. Она поставила его на пол.
— Пожалуйста, забирайте.
Достала из шкафа пакет, стала перекладывать вещи. Игорь стоял рядом, бледный, растерянный.
— Лида, ну хватит. Давай поговорим нормально. Мам, уйди!
— Не уйду! Пусть уходит, раз такая принципиальная!
— Уйду, — Лида завязала пакет. — И знаешь что, Игорь? Я не вернусь, пока ты не научишься быть мужем. Не маменькиным сынком. Мужем.
— Что значит — не вернусь?
— Это значит, что я поеду к маме. Подумаю. И если через неделю ты не позвонишь, не приедешь, не скажешь, что мы снимаем квартиру и живём отдельно — всё. Конец.
— Ты ставишь мне ультиматум?
— Нет. Я даю тебе выбор.
Тамара Петровна всплеснула руками:
— Ты слышишь, что она говорит?! Игорь, ты мужик или нет? Поставь её на место!
Игорь молчал. Смотрел то на Лиду, то на мать. Лицо его выражало такую муку, будто его разрывали на части.
— Игорь, — тихо сказала Лида. — Выбирай.
Молчание длилось вечность. Слышно было только тиканье часов в гостиной и далёкий лай собаки за окном.
— Я... — Игорь сглотнул. — Мам, уйди, пожалуйста.
— Что?
— Уйди. Мне нужно поговорить с женой.
Тамара Петровна открыла рот, закрыла, развернулась и ушла, громко хлопнув дверью в свою комнату. Игорь шагнул к Лиде:
— Я позвоню. Завтра. Мы найдём квартиру. Съедем.
— Правда?
— Правда. Я должен был это сделать год назад. Прости.
Лида поставила пакет на пол. Села на банкетку в прихожей.
— Знаешь, утром, когда я мыла эту посуду, я думала: вот оно, моя жизнь. Грязные тарелки и упрёки. И поняла — нет. Не хочу.
— Не хочешь меня?
— Хочу тебя. Не хочу эту жизнь.
Игорь сел рядом, взял её руку:
— Дай мне неделю. Я всё решу.
Она кивнула, встала, взяла пакет:
— Хорошо. Неделю.
Вышла на площадку. Лифт спускался медленно, гудя и поскрипывая. На первом этаже пахло свежими пирожками от соседки. Лида вышла на улицу, поймала такси.
— Куда едем? — спросил водитель.
— К маме, — сказала она и улыбнулась впервые за много месяцев. — К маме домой.
Машина тронулась. В окне мелькали праздничные огни, редкие прохожие. Телефон в кармане завибрировал — сообщение от Игоря: "Я всё сделаю. Обещаю".
Лида посмотрела на экран, затем убрала телефон. Неделя покажет. А пока — она просто едет к маме, где её всегда ждут и любят. Где можно выдохнуть.