Глеб читал. Буквы прыгали перед глазами, но смысл доходил до его воспаленного мозга мгновенно, как удар током.
На белом картоне красивым шрифтом было выведено:
«Моей дикой кошке. Твой Леопард. Жду там же через 20 минут. На этот раз я тебя не отпущу. Этот рогоносец нам больше не помешает».
Глеба накрыло. Это была не просто злость. Это была красная пелена, застилающая глаза. В ушах зашумело, как в турбине самолёта.
Он ворвался в комнату. Корзина с розами полетела в стену, сшибая фотографии и вазы. Шипы царапали обои, бутоны разлетались по полу, как капли крови.
— Кто такой Леопард?! — заорал Глеб так, что стекла в рамах задребезжали. — Тварь! Кто это?! Где вы встречаетесь?!
Он подскочил к Вике, схватил её за плечи и встряхнул как тряпичную куклу.
— Говори! Ты с ним переписываешься? Он тебе цветы шлёт на мой адрес?! Совсем страх потеряла?!
Вика сжалась в комок. Ей было страшно до тошноты, но она знала: сейчас нельзя молчать. И нельзя оправдываться. Нужно бить в цель.
Она подняла на него глаза. В них не было мольбы. В них была странная, пугающая покорность смешанная с вызовом.
— Ты никогда не узнаешь, — прошептала она. Голос дрожал, но слова были чёткими. — Он не такой, как ты. Он настоящий мужик, а не тюремщик.
— Что?! — Глеб отшатнулся, словно получил пощечину.
— Он здесь, Глеб, — продолжила Вика, глядя ему прямо в переносицу. — Он рядом. Он ждет, когда ты напьешься и уснешь. Или когда уйдёшь. Он ничего не боится.
Глеб замер. Его параноидальный мозг мгновенно дорисовал картину. «Жду там же через 20 минут». «Рядом».
Он метнулся к окну. Отодвинул штору. На улице, в темноте двора, стояла какая-то темная машина с включенными габаритами.
— Это он? — прохрипел Глеб. — Он там?!
— Я не скажу, — Вика опустила глаза. — Делай со мной что хочешь. Но его ты не тронешь.
Это было последней каплей. Глеб потерял остатки человеческого облика. Ревность, смешанная с водкой и унижением, превратила его в зверя.
— Я убью его! — взревел он. — Я его сейчас на куски порву! Я ему этот букет в глотку забью!
Он развернулся и бросился в прихожую. Он забыл про Вику. Забыл про водку. Забыл про всё. У него была цель — найти этого мифического «Леопарда», который посмел прислать цветы в его логово.
Глеб вылетел из квартиры, даже не прикрыв дверь. Он летел по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, сжимая кулаки и рыча что-то нечленораздельное.
— Где ты, гнида?! Выходи! — его голос эхом разносился по подъезду.
Вика считала секунды.
Один. Два. Три. Топот стих где-то между вторым и первым этажом.
Она сорвалась с места. Подбежала к двери.
Захлопнула её.
И тут же, не теряя ни мгновения, провернула задвижку — «ночной сторож». Ту самую, которую снаружи нельзя открыть никаким ключом. Даже если у Глеба есть связка от всех дверей Кремля, сюда он больше не войдет.
Вика прижалась спиной к двери, тяжело дыша. Сердце колотилось так, что ребра болели.
Но расслабляться было рано.
Она побежала в спальню. Своей обуви не было — Глеб спрятал сапоги.
Вика открыла шкаф мужа. Достала его кроссовки. Размер 43-й, огромные для её 37-го, но выбирать не приходилось. Она натянула их, туго зашнуровала.
Заранее собранная сумка с документами и золотом (единственное, что у неё было своего) лежала спрятанной за диваном. Вика достала её, перекинула через плечо.
С улицы донеслись крики. Глеб носился по двору.
— Выходи, трус! Леопард, я тебя вижу! — орал он, пиная кусты и припаркованные машины. Прохожие шарахались от него, как от чумного.
Вика достала свой основной телефон, который Глеб бросил на тумбочку при входе, забыв про него в припадке ярости.
Пальцы привычно набрали 112.
— Полиция? — голос Вики стал твердым и холодным. — Мой адрес... Квартира 45. Мой муж в состоянии алкогольного опьянения и психоза пытается выломать дверь. Угрожает убийством. Он вооружен... кажется, ножом. Он кричит, что убьёт меня и какого-то мужчину. Приезжайте срочно. Я заперлась, но он сейчас вернётся.
Глеб, не найдя никого во дворе, начал что-то подозревать. Или просто замерз. Он вернулся в подъезд.
Вика услышала тяжелые шаги. Лифт он ждать не стал.
Вот он у двери.
Дернул ручку. Заперто.
Он начал шарить по карманам в поисках ключей. Вставил ключ. Повернул.
Замок щелкнул, но дверь не поддалась. Задвижка держала намертво.
— Вика? — голос Глеба звучал глухо и страшно. — Открой.
— Нет, — ответила она через дверь.
— Открой, сука! — он ударил ногой в дверь. — Ты что, заперлась?! У тебя там кто-то есть?!
— Уходи, Глеб. Я вызвала полицию.
— Какую полицию?! Открой, я тебе башку оторву! Я знаю, он там! Леопард твой!
Он начал ломиться. Бить плечом, ногами. Металлическая дверь содрогалась, но держалась.
Вика отошла вглубь коридора. Она уже не боялась. Она знала, что наряд приедет быстро — вызов на «угрозу убийством» и «психа в подъезде» отрабатывают приоритетно.
Через пять минут в подъезде послышался топот тяжелых ботинок и строгие голоса.
— Гражданин! Отойти от двери! Руки на стену!
— Вы не понимаете! — заорал Глеб. — Там любовник! Леопард! Она мне изменяет!
— Руки, я сказал! На пол!
Послышалась возня, звук удара, щелчок наручников и отборный мат Глеба.
Вика подошла к глазку.
Двое полицейских скрутили её мужа. Глеб лежал лицом в грязный кафель лестничной площадки, всё ещё пытаясь что-то орать про цветы и измену. Выглядел он безумным. Пьяный, агрессивный мужик, который ломится в квартиру. Для полиции картина была ясной.
— Девушка, открывайте, наряд! — крикнул один из полицейских.
Вика открыла задвижку.
Она стояла в огромных мужских кроссовках, с сумкой через плечо, бледная, но спокойная.
— Заберите его, — сказала она. — Я пишу заявление.
Глеба увели. Он вырывался и смотрел на жену глазами, полными ненависти и непонимания. Он так и не понял, что никакого «Леопарда» не было. Что его победили не мышцами, а его же собственным безумием.
Вика вышла из подъезда. Холодный воздух ударил в лицо. Она вдохнула полной грудью. Это был воздух свободы.
Она вызвала такси.
— Куда едем? — спросил водитель.
— В новую жизнь, — ответила Вика, глядя на удаляющуюся патрульную машину. — И побыстрее.