Анна стояла у плиты, помешивая суп, когда услышала щелчок замка. Максим вернулся с работы раньше времени, и это всегда означало одно — сегодня снова нагрянет Галина Степановна. За два года брака Анна научилась узнавать эти дни по особой тени на лице мужа, по тому, как он отводил глаза, переступая порог. Он повесил куртку и прошёл на кухню, бросив через плечо короткую фразу о том, что мать приедет через час.
Анна кивнула, не оборачиваясь. Её руки механически шинковали овощи для салата, хотя внутри всё уже сжалось в тугой комок. Каждый визит свекрови был экзаменом, который она сдавала молча, стиснув зубы. Галина Степановна постоянно находила новые способы дать понять невестке, что её место в этой семье — временное и неважное.
Ровно в семь прозвенел звонок. Анна вытерла руки и пошла открывать, заранее приготовившись. Галина Степановна вошла с гордо поднятым подбородком, окинула прихожую оценивающим взглядом и направилась в гостиную, не удостоив Анну приветствия. Максим поспешил поцеловать мать в щёку, принимая её пальто.
— Ну что, стол накрыла? — Галина Степановна устроилась в кресле, словно занимая трон. — Надеюсь, хоть немного научилась готовить за это время. Вероника в твои годы уже шедевры кулинарные создавала, просто объедение.
Анна расставляла тарелки, стараясь не обращать внимания на очередной укол. Имя Вероники звучало здесь так часто, что казалось, призрак бывшей возлюбленной Максима навсегда поселился в этих стенах. Анна давно поняла, что в глазах свекрови она никогда не дотянет до этого идеала.
Они сели ужинать. Максим молча наложил себе еды, Галина Степановна попробовала суп и слегка поморщилась — это красноречивое молчание значило больше любых слов. Анна взяла вилку, но есть не могла, каждый кусок стоял комом в горле. Она смотрела на мужа, надеясь на какую-то поддержку, но Максим был полностью поглощён своей тарелкой.
— Знаешь, я на днях встретила маму Вероники в магазине, — начала Галина Степановна, и всё тело Анны напряглось. — Какая прекрасная девочка была, умная, воспитанная. Мы так хорошо поболтали, вспомнили, как она к нам ходила. Всегда одета с иголочки, всегда улыбка, всегда знала, что сказать.
Анна отложила вилку. Она больше не могла притворяться, что ест, когда каждое слово свекрови било по самому больному. Максим продолжал жевать, не отрывая глаз от тарелки, и это молчаливое равнодушие ранило сильнее любых уколов Галины Степановны.
— А готовила она просто волшебно, — продолжала свекровь, разгоняясь. — Помню, принесла как-то свой фирменный пирог, мы с Максимом потом целую неделю вспоминали. И одевалась всегда со вкусом, не то что... — она многозначительно посмотрела на Анну. — Сразу видно — девушка из хорошей семьи, с воспитанием.
Анна сжала под столом кулаки так, что ногти впились в ладони. Она молча смотрела в тарелку, считая про себя, пытаясь успокоиться. Но внутри всё кипело от обиды и гнева на мужа, который сидел рядом и позволял матери оскорблять свою жену.
— Макс, ты же помнишь, какая она умница была? — Галина Степановна повернулась к сыну, и тот неопределённо кивнул, избегая взглядов. — Она бы из тебя человека сделала. И с карьерой помогла бы, связи у неё отличные. А уж детей как хотела, мечтала о большой семье.
Анна почувствовала, как cheeks горят. Тема детей была особенно болезненной — они с Максимом пока не планировали ребёнка, и это было ещё одним поводом для упрёков. Свекровь постоянно намекала, что Вероника бы уже давно родила, а Анна только время тянет.
— Жаль, что она тогда уехала, — вздохнула Галина Степановна с театральной грустью. — Всего год. Максим бы подождал, конечно. Но молодость, горячая кровь, не сдержался. Встретил первую попавшуюся и — сразу в загс.
Анна подняла голову и посмотрела на мужа. Максим всё так же изучал содержимое тарелки. Челюсть его напряглась, но он не произнёс ни слова. Не вступился за жену, не остановил мать. Просто молчал, как молчал все эти два года.
— Но ничего, — голос Галины Степановны стал почти бодрым, и это насторожило Анну. — Я как раз недавно говорила с Ириной Викторовной, с мамой Вероники. Она сказала, что дочка возвращается через месяц. Контракт заканчивается, она едет домой.
Анна замерла. Галина Степановна смотрела на неё с плохо скрываемым торжеством, и в этом взгляде читалось всё — надежда, что с возвращением Вероники всё встанет на свои места. Что Максим одумается и вернётся к своей настоящей любви, а Анна, эта временная помеха, наконец исчезнет.
— Когда Вероника вернётся, Максим точно не удержится, — продолжала свекровь, не отрывая глаз от невестки. — Разведётся и вернётся к той, кого всегда любил. Это же очевидно. Кто устоит перед такой женщиной?
Что-то внутри Анны оборвалось. Она резко встала, и стул с грохотом откатился назад. Рука сама поднялась и с силой опустилась на стол — удар был такой силы, что тарелки подпрыгнули, а стакан опрокинулся, заливая скатерть.
— Не надо ждать целый месяц! — голос Анны прозвучал громко и твёрдо, без обычной дрожи. — Я подаю на развод сейчас же. Сегодня. Можете начинать праздник.
Галина Степановна застыла с открытым ртом. Максим побледнел и наконец взглянул на жену с искренним изумлением. Он попытался что-то сказать, но Анна не дала ему шанса.
— Не надо делать вид, что вы удивлены, — она уже шла к двери, на ходу снимая куртку. — Вы оба именно этого и добивались. Поздравляю, у вас получилось.
Галина Степановна вскочила и бросилась за ней, что-то крича про неуважение. Но Анна уже хлопнула дверью спальни и стала собирать вещи. Руки двигались быстро и уверенно — одежда, документы, всё необходимое летело в сумку.
— Анна, подожди, давай обсудим, — Максим наконец нашёл голос и загородил собой дверь. Лицо его было растерянным.
— Обсудим что? — Анна застегнула сумку и повернулась к нему. — Как ты два года молчал, пока твоя мать меня унижала? Как я была для вас временной заменой, пока твоя настоящая любовь путешествовала? Говорить не о чем.
Она прошла мимо, толкнув его плечом. Галина Степановна стояла в коридоре и всё ещё кричала, но Анна уже не слушала. Она надела ботинки, закинула сумку на плечо и вышла, захлопнув дверь так, что стены задрожали. Крики свекрови доносились даже через дверь, но Анна не обернулась.
Спускаясь по лестнице, она почувствовала странную лёгкость. Груз, давивший на плечи все эти годы, вдруг исчез. Холодный вечерний воздух ударил в лицо, и Анна глубоко вдохнула. Свобода пахла осенью и дождём, и это был самый прекрасный запах на свете.
Следующие месяцы пролетели быстро. Анна сняла маленькую квартиру на окраине, устроилась в рекламное агентство и начала новую жизнь. Развод оформили быстро — делить было нечего. Они даже не встречались в загсе.
Постепенно душевные раны стали затягиваться. Анна завела новых друзей, начала ходить на йогу, в бассейн. Она научилась ценить мелочи — утренний кофе в тишине, выходные без критики. Жизнь стала спокойной, и Анна наконец почувствовала себя счастливой.
Год пролетел незаметно. Анна больше не вспоминала о Максиме и Галине Степановне. Иногда она встречала общих знакомых, но те тактично молчали о прошлом.
Однажды поздним вечером раздался настойчивый звонок. Анна удивилась — было почти десять. Она накинула халат и посмотрела в глазок.
На площадке стояли Максим и Галина Степановна, а рядом громоздились чемоданы. Бывший муж выглядел помятым, с щетиной, в мятых вещах. Свекровь тоже была не в лучшем виде — растрёпанная, с размазанной косметикой, с несчастным выражением лица.
Анна открыла дверь и молча встала на пороге, скрестив руки. Несколько секунд длилась тишина. Максим не поднимал глаз, Галина Степановна нервно теребила ручку сумки.
— Анечка, — первая нарушила молчание свекровь дрожащим голосом. — Мы... нам некуда идти. Случилась беда, финансовые проблемы. Пришлось продать жильё, чтобы расплатиться с долгами. Ты же знаешь, как сейчас тяжело.
Анна приподняла бровь, но промолчала. Она просто ждала продолжения. Максим всё так же изучал свои потрёпанные ботинки.
— Мы подумали... — Галина Степановна вытерла слёзы. — Ты ведь не чужая. Мы надеялись, что ты приютишь нас ненадолго, пока не решим проблемы. Всего на пару недель, может, на месяц.
Максим наконец поднял глаза. В его взгляде читались отчаяние и стыд. Анна медленно перевела взгляд с бывшего мужа на свекровь, и на её лице появилась холодная усмешка.
— А чего пришли? — её голос был спокоен, но ледяным. — Та, ради которой вы меня травили, дверь не открыла?
Галина Степановна громко всхлипнула, а Максим снова опустил голову. Они оба прекрасно поняли, о ком речь. Анна откинулась на косяк и продолжила с той же усмешкой.
— Я тут интересные новости узнала, — говорила она медленно, растягивая слова. — Про вашу безупречную Веронику. Оказывается, когда ты, Максим, попытался с ней встретиться после развода, она даже дверь тебе не открыла.
Максим вздрогнул. Галина Степановна попыталась возразить, но Анна её перебила.
— Твоя идеальная женщина давно и счастливо замужем. У неё двое детей, дом за городом, и она даже слышать не хотела о возвращении в прошлое. Представляешь?
Лицо Максима покраснело. Галина Степановна попыталась заговорить, но голос её предательски дрожал.
— Анна, мы были неправы, но сейчас нам действительно некуда...
— Вы сами разрушили мой брак, — перебила её Анна, и голос стал твёрже. — Два года вы унижали меня, сравнивали с призраком, который жил только в ваших головах. Вы заставляли меня чувствовать себя жалкой заменой, недостойной вашего драгоценного Максима.
Она сделала паузу, глядя прямо в глаза свекрови.
— И всё ради кого? Ради женщины, которая даже не вспоминала о нём все эти годы. Ради женщины, которая захлопнула перед ним дверь. Вы разрушали мою жизнь ради того, чего никогда не существовало.
Галина Степановна разрыдалась. Максим наконец посмотрел на Анну, в его глазах плескалось отчаяние.
— Анна, прости, — выдавил он хрипло. — Я был слабаком. Я не защитил тебя. Но сейчас мы в беде, нам нужна помощь...
— Теперь решайте свои проблемы сами, — отрезала Анна. — Я не обязана помогать людям, которые сделали всё, чтобы сломать меня.
Галина Степановна упала на колени прямо на лестничной площадке, протягивая руки.
— Прости меня, я была дурой, я всё поняла! Дай нам шанс...
— Год назад я, может, и помогла бы вам, — Анна смотрела на них сверху вниз без тени жалости. — Но я прожила этот год в мире и спокойствии. Я научилась быть счастливой без вас. И я не собираюсь снова впускать в свою жизнь людей, которые отравляли каждый мой день.
Максим сделал шаг вперёд, но Анна покачала головой. Она медленно начала закрывать дверь. Галина Степановна продолжала причитать, но Анна была непреклонна.
— Идите к своей Веронике, — её последние слова прозвучали тихо, но чётко. — Раз она такая замечательная, пусть вам и поможет.
Дверь захлопнулась. Анна постояла несколько секунд, прислонившись лбом к дереву, слушая приглушённые звуки за дверью. Потом послышался скрип колёсиков, удаляющиеся шаги, и наступила тишина.
Анна отошла от двери и прошла на кухню. Включила чайник, достала свою любимую чашку — ту, которую Галина Степановна когда-то назвала безвкусной — и заварила чай. Села у окна, глядя на ночной город, и впервые за весь вечер улыбнулась. Улыбка была лёгкой и свободной.