— Мама сказала, приезжайте к шести, — голос Коли в трубке звучал виноватым еще до того, как Полина успела что-то ответить.
Она замерла посреди комнаты, держа в руках коробку с подарками для родственников мужа. Тридцать первое декабря, половина третьего дня, и вот оно началось.
— Коль, мы договаривались к семи. Девочкам еще собираться, я сама не готова.
— Ну Поль, ты же знаешь маму. Она хочет, чтобы все вместе успели приготовить. Игорь с Аллой уже едут, Света с утра там. Ну не устраивай, пожалуйста.
Полина посмотрела на разложенные на диване подарки. Свекрови — шарф, хороший, кашемировый. Свекру — электробритву, какую он давно хотел. Свете — набор косметики. Игорю с Аллой — сертификат в ресторан. На все это ушла половина её декабрьской зарплаты администратора в фитнес-клубе.
— Хорошо, к шести так к шести, — она положила трубку и прикрыла глаза.
Десять лет. Десять Новых годов она ездила к свекрови, каждый раз надеясь, что в этот раз будет по-другому. Что Маргарита Дмитриевна наконец примет её. Скажет хоть раз что-то теплое. Хоть раз посмотрит не как на чужую.
— Мам, а мы скоро поедем к бабушке? — Даша вбежала в комнату, раскрасневшаяся от игры. За ней увязалась шестилетняя Марина с куклой в руках.
— Да, солнышко. Идите одеваться, нам через час выезжать.
— А бабушка опять будет готовить свой салат? — Марина подпрыгнула. — Я его так люблю!
Полина улыбнулась. Хоть дети радуются. Маргарита Дмитриевна с внучками всегда была ласкова, это правда. Другое дело, что при этом она каждый раз находила способ уколоть их мать.
Девочки убежали, и Полина быстро стала собираться. Черное платье — нейтральное, неброское. Маргарита Дмитриевна два года назад сказала, что красный цвет Полине не идет, «делает лицо простоватым». С тех пор на семейные праздники она ходила в черном или сером.
Сумка, подарки, телефон. В машине Даша щебетала что-то про новогоднюю елку в школе, а Марина рассказывала про утренник в садике. Полина кивала, отвечала, но внутри у неё все сжималось от знакомого предчувствия.
Дом свекрови она узнала бы с закрытыми глазами. Пятиэтажная хрущевка в старом районе, второй подъезд, третий этаж. Коля вырос здесь, и Маргарита Дмитриевна до сих пор жила в этой квартире со свекром Кириллом Юрьевичем.
Дверь открыла Света, младшая сестра Коли. Тридцать три года, незамужняя, работала продавцом в магазине одежды. На ней была ярко-красная кофта с пайетками, губы накрашены в тон.
— О, приехали наконец, — она отступила, пропуская их. — Девочки, идите к бабушке, она вас ждет!
Даша и Марина сорвались с места и умчались вглубь квартиры. Полина сняла куртку, повесила на вешалку. Света уже скрылась на кухне, даже не поздоровавшись толком.
В гостиной за столом сидели Маргарита Дмитриевна, Кирилл Юрьевич, Игорь с женой Аллой. Коля устроился рядом с матерью. Девочки уже висели на бабушке, та целовала их, гладила по головам.
— Здравствуйте, — Полина вошла, держа пакет с подарками.
— А, пришла, — Маргарита Дмитриевна скользнула по ней взглядом и тут же вернулась к внучкам. — Марина, дай-ка я на тебя посмотрю. Какая ты выросла! И платьице новое!
— Это мама купила, — гордо сообщила Марина.
— Ну хоть на что-то зарплата идет, — бросила свекровь и рассмеялась.
Кирилл Юрьевич кивнул Полине, не отрывая взгляда от телевизора. Игорь поднял руку в приветствии. Алла улыбнулась — нормальной, живой улыбкой, и Полина почувствовала благодарность.
— Полина, иди на кухню, там салаты надо доделать, — скомандовала Маргарита Дмитриевна. — Света одна не справляется.
Коля посмотрел на жену с лёгкой виноватой улыбкой. Полина развернулась и пошла на кухню. Что она ожидала? Объятий? Теплых слов? За десять лет не дождалась, откуда им взяться сегодня.
На кухне Света резала огурцы для салата. Рядом на плите что-то булькало в кастрюле, на столе высились миски с нарезанными овощами.
— Вон там морковку натри, — Света кивнула на терку. — И свеклу. Мама хочет винегрет.
Полина молча взяла овощи, начала тереть. Света продолжала болтать, рассказывая о том, как её подруга Оля открыла свой салон красоты.
— Представляешь, сама всё организовала. Кредит взяла, помещение сняла. Теперь у неё три мастера работают. Вот это я понимаю — женщина с головой.
Маргарита Дмитриевна вошла на кухню, придирчиво оглядела их работу.
— Света, молодец, огурцы ровненько режешь. А ты, Полина, мельче свеклу. Мне же в винегрет, а не коровам на корм.
Полина сжала зубы, стала тереть мельче. Свекровь взяла половник, помешала что-то в кастрюле.
— Света, а твоя Оля правда салон открыла? Умница какая. Вот бы Коля на такой женился. С головой, с деловой жилкой. А то у нас что? Администратор в спортзале. Десять лет работает, а карьеры ноль. Даже старшим администратором не стала.
Света хихикнула, покосилась на Полину. Та продолжала тереть свеклу, не поднимая глаз. Руки дрожали, но она справилась с собой.
— Мам, ну может, Полине и не хочется карьеру делать, — Света сказала это так, словно речь шла о чем-то постыдном. — Не все же амбициозные.
— Ну да, конечно. Главное замуж выскочить удачно, а там можно и расслабиться, — Маргарита Дмитриевна вытерла руки о полотенце. — Давай, Полина, заканчивай там. Надо стол накрывать.
Они вышли из кухни, оставив Полину наедине с натёртыми овощами. Она опустила тёрку в раковину, посмотрела на свои руки. Красные от свекольного сока. Сколько раз она стояла на этой кухне? Сколько раз резала, терла, мешала, накрывала на стол?
А ведь когда она только познакомилась с Колей, ей казалось, что у них всё будет хорошо. Ей было двадцать четыре, ему двадцать шесть. Он был весёлым, лёгким парнем, работал менеджером в строительной компании. Она влюбилась сразу.
Через год поженились. И вот тогда Полина впервые встретилась с настоящей Маргаритой Дмитриевной.
— Коля мог найти лучше, — сказала та при первой же встрече, когда они остались одни на кухне. — Но что поделать, раз уж он на тебе остановился.
Полина тогда растерялась. Ей было двадцать пять, она не знала, как отвечать на такое. Думала, что это просто неудачная шутка. Что они со временем подружатся.
Но годы шли, а отношения только хуже становились. Рождение Даши не изменило ситуацию. Маргарита Дмитриевна приезжала в роддом, смотрела на внучку и говорила: «Ну хоть на Колю похожа, а не на тебя. Слава богу».
Вторая беременность, Марина, снова те же слова. Свекровь покупала детям дорогие подарки, но каждый раз добавляла: «Это бабушка вам, не мама. Мама у вас работает, ей недосуг».
Полина вынесла салатницы в гостиную. Маргарита Дмитриевна распоряжалась, где что ставить. Света суетилась рядом. Игорь с Аллой тихо разговаривали в углу. Коля играл с девочками, показывая им что-то на телефоне.
— Так, теперь рассаживаемся, — объявила свекровь. — Коля, садись сюда, рядом со мной. Девочки, вы тут, на краю. Игорь с Аллой — напротив. Света, ты здесь.
Полина стояла, ждала, куда её посадят. Маргарита Дмитриевна обвела взглядом стол.
— А ты садись вот сюда, — она кивнула на дальний край, между Аллой и Кириллом Юрьевичем.
Полина хотела сесть рядом с детьми, но свекровь уже развернулась к Коле, что-то спрашивая про работу. Она прошла на указанное место, села. Коля был от неё в четырех местах. Девочки — в трех.
— Ну что, начнем? — Кирилл Юрьевич впервые за вечер проявил инициативу.
— Подожди, Кирилл, торопыга, — Маргарита Дмитриевна поправила салфетки. — Света, неси оливье. Полина, передай вон ту селёдку.
Следующий час прошёл в суете. Ели, пили, разговаривали. Точнее, разговаривали все, кроме Полины. Её никто ни о чём не спрашивал. Игорь рассказывал про свой город, про новую работу на заводе. Света жаловалась, что в магазине урезали премии. Коля делился планами на следующий год.
Маргарита Дмитриевна командовала, кому что передать, кого чем угостить. Она обхаживала сына, подкладывала ему лучшие куски, наливала напитки. Девочкам тоже доставалось внимания. А Полину словно не было в комнате.
Алла несколько раз обращалась к ней, спрашивала про работу, про девочек. Полина благодарно отвечала. Хоть кто-то видит её.
— А помнишь, Коля, как мы с папой возили тебя в пионерский лагерь? — Маргарита Дмитриевна разошлась, налив себе второй бокал. — Ты тогда плакал, не хотел оставаться.
— Мам, мне было семь лет, — Коля улыбнулся.
— Семь лет, а уже такой самостоятельный был. Не то что сейчас, молодёжь избалованная, — она покосилась на Полину. — Хотя некоторым и в тридцать пять самостоятельности не хватает.
Света фыркнула. Полина почувствовала, как внутри что-то сжимается. Тридцать пять ей действительно было. И что с того?
— Маргарита Дмитриевна, хотите, я ещё салата принесу? — она решила просто выйти из комнаты.
— Не надо, сиди. Света сходит, — свекровь даже не посмотрела на неё.
После еды девочки пошли играть в детскую. Маргарита Дмитриевна достала коробки с подарками.
— Вот, это Игорю с Аллой. Это Свете. Это Коле. А это моим любимым внучкам!
Она торжественно вручила две большие коробки. Даша и Марина завизжали от восторга, стали разворачивать. Там оказались дорогие куклы с комплектами одежды и мебелью.
— Бабушка, спасибо! — Даша бросилась обнимать её.
— Вот это да! — Марина прыгала с куклой на руках.
— Это я вам выбирала, девочки. Сама ездила в магазин, долго подбирала, — Маргарита Дмитриевна гордо оглядела всех. — Не то что некоторые, кто даже в выходные с внуками времени провести не может. Всё работа, работа.
Полина замерла. Она работала в две смены по выходным, потому что иначе не хватало денег на жизнь. Коля получал неплохо, но у них ипотека, машина в кредите, дети растут, нужна одежда, школа, садик. Свекровь это прекрасно знала.
— Мам, может, не надо, — тихо сказал Коля.
— Что не надо? Правду говорить? — Маргарита Дмитриевна повернулась к нему. — Я просто констатирую факты. Бабушка внуков видит раз в месяц, потому что мама постоянно работает.
— Я работаю, чтобы мы могли жить нормально, — Полина не выдержала.
— Ой, да ладно тебе, — махнула рукой свекровь. — Коля зарабатывает. Сидела бы дома, с детьми занималась. Но нет, карьеру строишь в этом твоём спортзале.
Полина встала, пошла на кухню. Там она прислонилась к стене, закрыла глаза. Дышать. Просто дышать и не реагировать. Завтра закончится этот праздник, и можно будет уехать домой.
За спиной послышались шаги. Полина обернулась — в дверях стояла Алла.
— Извини, не хотела подслушивать, — жена Игоря прошла к раковине, налила себе воды. — Но ты держишься. Я бы на твоём месте давно всё высказала.
Полина удивленно посмотрела на неё. За восемь лет знакомства Алла ни разу не говорила ничего подобного.
— Мы живём в другом городе, поэтому мне проще, — Алла допила воду. — Сюда раз в год приезжаю, и то с трудом заставляю себя. Игорь каждый раз уговаривает. Я понимаю, родители, но терпеть такое... Это же невозможно.
— Я думала, это только мне так, — тихо сказала Полина.
— Да нет, конечно. Маргарита Дмитриевна со мной тоже пыталась, — Алла усмехнулась. — Но мы после свадьбы сразу в другой город переехали. Игорь получил работу, и я его не отговаривала. Может, даже специально на эту работу согласился.
Она посмотрела на Полину внимательно.
— Только ты не думай, что это исправится. Она всегда такой была. Коля рассказывал, у неё с соседями все время конфликты. Со всеми ругается, всех учит жить. Просто с Колей она вообще не может отпустить. Он же младший, она с ним до школы дома сидела, потом на работу вышла. Он для неё всё.
— А Света?
— Света под маму подстраивается. Она же видит, как та с Колей носится. Вот и пытается подражать, думает, заслужит любовь.
Полина слушала и понимала, что впервые кто-то из этой семьи говорит с ней по-человечески. Не осуждает, не поучает. Просто говорит правду.
— Спасибо, — она коротко обняла Аллу.
Они вернулись в гостиную. Маргарита Дмитриевна разливала по бокалам шампанское. До Нового года оставалось полтора часа.
— Так, всем налила. Коля, а где твои часы? Я же дарила на юбилей.
— Дома остались, мам. Эти ношу, они удобнее.
— Удобнее, — передразнила она. — Дорогие часы дома лежат, а он в дешёвых ходит.
Кирилл Юрьевич включил телевизор погромче. Игорь с Аллой о чём-то тихо переговаривались. Света листала телефон. Девочки играли в углу с новыми куклами.
Полина сидела и думала о том, когда же можно будет уехать. Обычно они оставались до двух ночи, но сегодня она хотела уйти сразу после боя курантов.
— А слушайте, у меня новость, — Света оторвалась от телефона. — Мне Вадик предложил встречаться. Ну, тот завскладом, я про него рассказывала.
— Вадик? А что за человек? — встрепенулась Маргарита Дмитриевна.
— Нормальный. Сорок лет, разведён, детей нет. Работает в нашем торговом центре на складе, заведующий.
— Заведующий складом, — протянула свекровь. — Ну, для начала неплохо. Хоть не какой-нибудь грузчик.
Света засмеялась. Коля покосился на мать, но промолчал. Полина подумала, что Маргарита Дмитриевна всегда так — всех оценивает, всех раскладывает по полочкам. Кто достоин, кто нет. И она, Полина, явно попала в категорию недостойных.
Время тянулось медленно. Полина несколько раз выходила в туалет, просто чтобы побыть одной. Потом помогала убирать со стола, хотя Маргарита Дмитриевна говорила, что справятся без неё.
Половина одиннадцатого. Кирилл Юрьевич включил праздничный концерт. Света достала фотоаппарат, стала всех фотографировать.
— Давайте все вместе! Коля, иди сюда, к маме. Девочки, вы к бабушке. Игорь с Аллой, вставайте сбоку.
Они выстроились. Полина стояла с краю, возле Кирилла Юрьевича. Света щелкала кадр за кадром.
— Отлично! А теперь без Полины, только наши, — скомандовала Маргарита Дмитриевна.
Полина отошла. Они сгруппировались теснее — свекровь в центре, Коля рядом, девочки перед ними. Света, Игорь с Аллой, Кирилл Юрьевич.
— Вот так лучше, — удовлетворённо кивнула свекровь. — Настоящая семья.
Алла бросила на Полину извиняющийся взгляд. Коля смотрел в камеру, на лице дежурная улыбка. Даша нахмурилась, Марина крутилась.
— Мам, а где мама? — спросила Марина.
— Мама устала, отдыхает, — быстро ответила Маргарита Дмитриевна. — Давай, Света, ещё раз.
Полина вышла в прихожую. Села на банкетку, уставилась в стену. «Только наши». Значит, она не наша. После десяти лет брака, после двух детей, после бесконечных праздников и семейных встреч — она всё ещё чужая.
Из гостиной доносился смех. Маргарита Дмитриевна что-то рассказывала, Света хихикала. Коля говорил тост. Всё как обычно. Тёплая семейная атмосфера. Только её в эту атмосферу не вписали.
Она вспомнила их свадьбу. Маргарита Дмитриевна сидела за столом с каменным лицом. Все гости поздравляли молодых, желали счастья. А свекровь молчала. Потом, когда начались танцы, она подошла к Полине и сказала: «Только не думай, что теперь можешь командовать моим сыном. Я его вырастила, я и знаю, что ему нужно».
Полина тогда промолчала. Она думала: ну что с ней спорить, старшее поколение, у них свои взгляды. Со временем всё наладится.
Но не наладилось. С каждым годом становилось только хуже. Маргарита Дмитриевна вмешивалась во всё. Советовала, как воспитывать детей. Критиковала, что Полина их одевает. Говорила, что надо готовить другие блюда. Что квартира у них неправильно обставлена. Что Коля не так одевается, это, конечно, жена его испортила.
***
Одиннадцать часов. Полина вернулась в гостиную. Маргарита Дмитриевна сидела рядом с Колей, что-то ему показывала на телефоне. Девочки уже укладывались на диване, Марина зевала.
— Мам, Марина устала, может, нам уже ехать? — Полина подошла к дочкам.
— Какое ехать? До Нового года двадцать минут, — свекровь даже не подняла головы. — Подождёте. Марина, иди сюда, бабушка тебе мультик включит.
Марина послушно слезла с дивана, устроилась на коленях у бабушки. Маргарита Дмитриевна включила ей мультфильм на планшете, погладила по голове.
— Вот так, хорошо. А ты, Даша, тоже иди, вместе посмотрите.
Даша нехотя подошла. Она была старше, она чувствовала, что между мамой и бабушкой что-то не то. Но бабушка её любила, это было видно. Баловала, покупала подарки, ругала маму за то, что та мало времени с ними проводит.
Полина села обратно на своё место. До Нового года оставалось пятнадцать минут. Потом можно будет попрощаться и уехать.
— Ой, чуть не забыла, — Маргарита Дмитриевна вдруг отложила планшет. — Коля, я тебе хотела сказать. Второго января приедет тётя Тамара с Вениамином и Леной. Помнишь тётю Тамару?
— Конечно помню. Давно не виделись.
— Вот и хорошо. Приезжайте все второго числа, к обеду. Девочек приводите, пусть с Леной познакомятся поближе. Света, ты тоже приходи. Будем нормально сидеть, по-семейному.
Полина насторожилась. Второго января. Значит, опять праздник у свекрови. Она уже мысленно прикидывала, может, соврать, что на работу вызвали.
— А во сколько приезжать? — спросила она.
Маргарита Дмитриевна повернулась к ней. Взгляд был холодным.
— А тебе зачем?
Полина не поняла.
— В смысле?
— В смысле, зачем тебе приезжать. Это семейный сбор. Тётя Тамара — моя сестра. Лена — дочь Вениамина. Вся родня соберётся. Своя родня.
В комнате стало тихо. Игорь с Аллой переглянулись. Света смотрела на мать с восхищением. Кирилл Юрьевич уставился в телевизор. Коля побледнел.
— Мама, ну что ты говоришь, — начал он.
— Что говорю? Правду говорю, — свекровь не отводила взгляда от Полины. — Десять лет я терплю. Десять лет смотрю, как мой сын из-за неё мается. Работает, деньги домой тащит, а она что? Сидит в своём спортзале, важничает. Детей на бабушку спихивает. Ты хоть раз подумала, как тяжело Коле?
— Маргарита Дмитриевна, я тоже работаю, — Полина чувствовала, как внутри поднимается гнев. — Мы вместе содержим семью.
— Вместе, — передразнила та. — Коля зарабатывает в три раза больше тебя. Что толку от твоей работы? Копейки приносишь. Лучше бы дома сидела, хозяйством занималась, детьми. А то вечно где-то пропадаешь.
— Мама, хватит, — Коля встал. — Поля, не слушай.
— Не слушай? — Маргарита Дмитриевна тоже поднялась. — А что слушать? Я десять лет молчала, думала, может, она изменится. Поймёт, как надо мужа ценить. Но нет, всё как была, так и осталась. Заносчивая, гордая. Думаешь, ты лучше всех?
Полина стояла, не веря своим ушам. Заносчивая? Гордая? Она десять лет терпела унижения, десять лет слушала колкости, десять лет пыталась угодить.
— Я никогда не думала, что я лучше. Я просто хотела, чтобы вы приняли меня, — её голос дрожал. — Я старалась. Я делала всё, что вы просили. Я терпела.
— Терпела? — рассмеялась свекровь. — Да ты не знаешь, что такое терпеть. Я вот терплю. Терплю, что мой сын связался с тобой. Что он на тебе женился. Что мне приходится видеть тебя на каждом празднике.
— Мама, прекрати, — Коля схватил её за руку. — Полина — моя жена. Мать моих детей.
— Жена, — Маргарита Дмитриевна вырвала руку. — Какая жена? Случайность, вот кто она. Ты в институте с ней познакомился, молодой был, глупый. Думал, это любовь. А что в итоге? Десять лет прошло, и что мы имеем? Ты вкалываешь, денег домой несёшь, а она ходит с недовольным лицом, всё ей не так.
Полина почувствовала, что сейчас разревётся. Но она не могла себе позволить заплакать здесь, при всех.
— Я не хожу с недовольным лицом. Я просто устала. Устала от того, что вы десять лет меня унижаете.
— Унижаю? — свекровь шагнула к ней. — Я тебя унижаю? Это я, которая подарки твоим детям покупаю? Это я, которая всегда рада вас видеть? Это я, которая каждый праздник готовлю, накрываю на стол, всех жду?
— Вы не рады меня видеть. Никогда не были рады, — Полина наконец сказала то, что думала все эти годы. — Вы терпите меня. Через силу. Потому что я жена вашего сына. Но вы никогда не принимали меня в эту семью.
Маргарита Дмитриевна замолчала. Потом медленно кивнула и глянула на сына.
— Правильно. Не принимала. И не приму. Новый год — семейный праздник, а твоя жена нам никто. Пусть уходит.
Эти слова повисли в воздухе. Даша с Мариной замерли, испуганно глядя на взрослых. Света прикрыла рот рукой. Игорь потер лицо ладонями. Алла смотрела на Маргариту Дмитриевну с открытым осуждением.
Кирилл Юрьевич встал, собираясь что-то сказать, но так и не произнёс ни слова. Он посмотрел на жену, потом на невестку, и снова опустился на диван.
А Полина смотрела на Колю. Она ждала. Ждала, что он скажет хоть что-то. Заступится. Скажет матери, что она не права. Что Полина — его жена, и ей здесь место.
Но Коля молчал. Он стоял посередине комнаты, бледный, с несчастным лицом. Губы его шевелились, но слов не было.
И Полина поняла. Поняла то, что где-то внутри знала все эти годы, но не хотела признавать. Он не встанет на её защиту. Никогда не вставал и не встанет. Потому что для него мать важнее. Потому что он боится с ней ссориться. Потому что ему проще пожертвовать женой, чем конфликтовать с матерью.
Она взяла свою сумку. Медленно, спокойно. Внутри всё горело, но снаружи она была невозмутимой.
— Девочки, одевайтесь.
— Мама, а куда мы? — Даша соскочила с дивана.
— Домой. Едем домой.
— Но до Нового года три минуты, — Марина посмотрела на часы.
— Встретим дома. Втроём.
Маргарита Дмитриевна стояла с триумфальным видом. Света смотрела на неё с восхищением — вот это мать, вот это характер. Игорь с Аллой молчали.
Коля очнулся.
— Подожди, Полина. Поля, не надо. Ну давай мы... Давай спокойно поговорим.
Она повернулась к нему.
— Говорить? О чём? Твоя мать сказала всё. А ты промолчал. Как всегда.
— Ну ты же понимаешь, какая мама. Она не со зла. Просто она... ну, ты же знаешь её. Ей трудно принять, что я вырос.
Полина усмехнулась.
— Он вырос, говоришь? Ты вырос, Коля? Правда?
Она взяла куртки девочек, стала одевать их. Даша молча подставляла руки в рукава. Марина хныкала — она не понимала, что происходит, но чувствовала, что случилось что-то плохое.
— Мам, а бабушка больше не будет нас любить? — прошептала Марина.
— Бабушка вас любит, солнышко. Это с мамой у неё не сложилось.
Коля подошёл, попытался взять её за руку.
— Поля, ну не делай так. Останьтесь. Мы встретим Новый год, а завтра поговорим.
— Нет, Коля. Я десять лет говорила с тобой. Десять лет просила защитить меня. Хоть раз. Но ты ни разу не сказал матери ничего. Ты каждый раз делал вид, что не слышишь её выпады. Ты думал, я не замечаю? Я всё видела. Я всё чувствовала.
— Но я люблю тебя, — он сказал это тихо, почти жалобно.
— Любишь? — Полина натянула куртку на Марину. — Любовь — это не только слова, Коля. Это поступки. Это когда ты готов встать рядом со мной, когда мне плохо. А ты стоял в стороне и ждал, пока всё само рассосётся.
Она застегнула молнию на своей куртке. Девочки стояли рядом, уже готовые к выходу. Из гостиной доносился голос диктора — до Нового года оставалась одна минута.
Маргарита Дмитриевна вышла в прихожую.
— Ну и иди. Думаешь, мы без тебя не справимся? Коля найдёт другую. Нормальную женщину, которая будет его ценить.
Полина посмотрела на неё. Смотрела долго, внимательно. Маргарита Дмитриевна стояла с поднятой головой, с гордым видом. Она выиграла. Она выгнала невестку из дома, из семьи.
— Мне вас жаль, — наконец сказала Полина. — Вы так боитесь, что сын будет любить кого-то больше, чем вас. Так боитесь остаться одна, что готовы разрушить его семью. Только вот что вы получите в итоге? Он будет приезжать к вам, да. Но он не будет счастлив. Потому что он будет знать, что выбрал вас, а не свою жену и детей.
— Он меня и выбрал. Потому что я его мать, — свекровь шагнула ближе. — А ты просто проходной эпизод в его жизни.
Полина открыла дверь. Девочки выбежали на лестничную площадку. Она обернулась к Коле, он стоял в проходе, растерянный, несчастный.
— Ты меня маменькиным сынком назвать хочешь? — с горечью спросил он.
— А ты не маменькин сынок? — она пожала плечами. — Тридцать семь лет, двое детей, а ты до сих пор не можешь сказать матери простое слово «нет». До сих пор боишься её разочаровать. До сих пор ставишь её мнение выше своей семьи.
Она вышла на площадку, закрыла за собой дверь. Из квартиры доносился звон курантов. Начался Новый год.
Они спустились на улицу. Полина вызвала такси, они стояли и ждали. Даша обняла её за талию.
— Мам, а мы правда больше не будем ездить к бабушке?
— Не знаю, солнце. Посмотрим.
— А я не хочу, — тихо сказала Даша. — Она тебя обижает. Я слышу, как она говорит. Она всегда так говорит.
Полина посмотрела на дочь. Оказывается, дети всё видели. Всё понимали. Им было девять и шесть лет, но они чувствовали, что с мамой обращаются плохо.
Такси подъехало быстро. Они сели, поехали домой. За окном повсюду горели огни, люди запускали салют. Город праздновал. А Полина ехала домой со странным чувством облегчения.
Они поднялись в квартиру. Полина разделась, помогла девочкам. Включила телевизор — там продолжалась праздничная программа.
— Мам, а можно мы мультики посмотрим? — спросила Марина.
— Конечно. Включайте, что хотите.
Девочки устроились на диване. Полина прошла на кухню, налила себе воды. Села за стол, достала телефон.
Там было три пропущенных от Коли. Она не стала слушать. Зашла в контакты, нашла номер Маргариты Дмитриевны. Палец завис над кнопкой «заблокировать».
Десять лет. Десять лет она терпела. Надеялась, что всё изменится. Что свекровь оттает, примет её. Что они станут, если не подругами, то хотя бы нормальными родственницами.
Но ничего не изменилось. Маргарита Дмитриевна так и не приняла её. Так и считала чужой. И сегодня она наконец сказала это вслух.
Полина нажала на кнопку. Номер свекрови исчез из списка контактов. Потом она нашла Свету. Тоже заблокировала. Чувство было странное — как будто сбросила тяжёлый груз.
Телефон завибрировал — звонил Коля. Она сбросила вызов. Он позвонил снова. Она снова сбросила.
Потом написала ему сообщение: «Не звони сегодня. Поговорим завтра. Спокойной ночи».
Она вернулась в гостиную. Девочки смотрели мультфильм, прижавшись друг к другу. Полина села рядом, обняла их.
— Девочки, у нас будет свой Новый год. Хороший, спокойный. Только мы втроём.
— А папа приедет? — спросила Марина.
— Приедет. Но позже.
Даша посмотрела на неё серьёзным взглядом.
— Мам, а ты не расстроена?
Полина задумалась. Расстроена? Нет. Странно, но нет. Внутри было пусто, но не больно. Скорее облегчение. Как после того, как вырвешь больной зуб.
— Нет, солнышко. Я не расстроена. Я просто устала терпеть.
Они сидели на диване, смотрели мультфильмы. Полина гладила дочек по головам и думала о том, что завтра Коля приедет. Они поговорят. Она объяснит ему свою позицию.
Она больше не поедет к свекрови. Никогда. Это решение далось легко. Десять лет она заставляла себя, думала, что так правильно, что так надо. Что её долг — поддерживать отношения с родителями мужа.
Но теперь она понимала: некоторых людей не изменишь. Маргарита Дмитриевна такая, какая есть. Она не станет другой. Она не примет Полину. Никогда.
И главное — она не обязана это терпеть. Она имеет право сказать «нет». Право защитить себя. Право уйти от тех, кто причиняет ей боль.
Полина подумала о том, почему не сделала это раньше. После первого же грубого слова могла бы поставить границу. Сказать: так со мной нельзя. Могла бы заблокировать, перестать общаться.
Но она была молодая. Ей было двадцать пять. Она думала, что должна заслужить любовь свекрови. Что если будет стараться, терпеть, улыбаться — рано или поздно Маргарита Дмитриевна оттает.
Только этого не произошло. Годы шли, а отношения не улучшались. Наоборот, становились хуже. Свекровь чувствовала, что Полина терпит, и усиливала нажим.
Теперь всё кончено. Полина поставила точку. И странное дело — ей было легко. Будто она наконец сделала то, что должна была сделать давным-давно.
Часы показывали половину второго ночи. Девочки задремали на диване. Полина осторожно перенесла их в кровать, укрыла одеялом.
Потом вернулась в гостиную, выключила телевизор. Села у окна, смотрела на город. Где-то там ещё гремели салюты. Люди праздновали, веселились, загадывали желания.
А она сидела одна в тихой квартире и чувствовала себя свободной. Свободной от чужих ожиданий. От необходимости доказывать, что она достаточно хороша. От бесконечного терпения и самопожертвования.
Телефон снова завибрировал. Коля писал: «Поля, прости. Я не знал, что так получится. Мама перегнула палку. Приеду утром, поговорим».
Она ответила: «Хорошо».
Больше добавить было нечего. Завтра они обсудят всё спокойно. Она объяснит свою позицию. Скажет, что готова сохранить семью, но с условием: больше никаких поездок к свекрови. Больше никаких унижений.
Если Коля хочет видеться с матерью — пусть. Она не против. Пусть берёт девочек, если они захотят. Но она сама туда больше не пойдёт.
И если он не сможет это принять — что ж, тогда они подумают о дальнейшем. Но компромисса не будет. Десять лет компромиссов хватит.
Полина встала, прошла в спальню. Легла на кровать, закрыла глаза. Завтра будет новый день. Новый год. Новая жизнь, в которой она наконец позаботится о себе.
А пока она просто лежала в тишине и думала о том, как странно устроена жизнь. Иногда нужно пройти через унижение, чтобы понять свою ценность. Иногда нужно услышать самые жестокие слова, чтобы найти в себе силы уйти.
Маргарита Дмитриевна сегодня вытолкнула её из дома. Но на самом деле она подарила ей свободу. Свободу быть собой. Свободу не заслуживать чужую любовь. Свободу выбирать, кто достоин быть в её жизни.
И за это Полина была ей почти благодарна.