— Аня, где деньги? Сегодня пятое число. Петр Ильич звонил уже три раза. Он орал так, что трубка вибрировала. Сказал, если до восьми вечера не переведем, он приедет с нарядом полиции и вышвырнет нас на мороз вместе с вещами. Ты же знаешь, он мужик крутой, бывший полковник, у него везде связи. С ним шутки плохи.
Саша стоял в дверях спальни, нервно теребя пуговицу на вороте рубашки. Его лицо было красным, покрытым испариной, в глазах читалась не просто озабоченность, а самая настоящая паника. Он то и дело поглядывал на настенные часы, словно отсчитывал секунды до взрыва бомбы.
Я сидела на краю широкой двуспальной кровати, застеленной дорогим шелковым покрывалом (которое мы купили в кредит), обложенная квитанциями, чеками из продуктовых магазинов и старым калькулятором. Мои руки дрожали, когда я в десятый раз пересчитывала жалкую стопку купюр.
— Саш, ну нет у меня сейчас всей суммы, — голос сорвался на жалкий всхлип. Я чувствовала, как к горлу подкатывает комок. — Мне премию задержали на две недели. Шеф сказал, у фирмы трудности, контрагенты не платят. Я же говорила тебе еще в понедельник. У меня есть отложено только тридцать тысяч. А надо пятьдесят. Плюс коммуналка семь с половиной — за свет нажгли много, ты обогреватель включал. Где я возьму еще двадцать семь тысяч за три часа? Напечатаю?
— Ну займи! — взвизгнул муж, и его голос сорвался на фальцет. Он начал метаться по комнате. — У мамы своей займи, у подруг! Ленка вон богатая, у нее муж айтишник, попроси у нее. Аня, ты не понимаешь? Нас вышвырнут на улицу! В феврале! В минус двадцать! Ты хочешь жить на вокзале? Или к моей маме в однушку в Бирюлево поедем, на раскладушку?
— Почему я должна занимать? — я подняла на него заплаканные, опухшие от бессонницы глаза. — Саш, ты же тоже работаешь. Почему вся аренда на мне? Мы же договаривались пополам, когда въезжали. Но последние полгода ты то "на ремонте машины" (подвеска полетела, тридцатка ушла!), то "штраф ГИБДД" (две сплошные, еле откупился!), то "другу помог, у него ребенок родился". Я тяну эту квартиру одна! Я устала, Саша! Я хожу в одних сапогах третий сезон, они протекают, у меня зуб болит уже месяц, пульпит, а я не иду к врачу, пью обезбол, потому что берегу каждую копейку для этого чертова Петра Ильича! Я устала бояться пятого числа!
Я закрыла лицо руками и разрыдалась. Горько, навзрыд, выпуская все накопившееся напряжение.
Это была правда. Мы жили в "элитной" новостройке бизнес-класса, в просторной двушке с дизайнерским евроремонтом: панорамные окна, венецианская штукатурка, итальянская плитка. Но эта "роскошная жизнь" была золотой клеткой, которая высасывала из меня все жизненные соки.
Пятьдесят тысяч рублей в месяц за "стены" — для нашего города это было дорого. Очень дорого. Средняя зарплата была сорок. Но Саша настоял.
"Аня, мы должны жить достойно. Мы не нищеброды. Район хороший, метро рядом, подземная парковка, консьерж. Да, дороговато, но зато какой уровень! Статус! Сюда не стыдно друзей пригласить. Не то что в хрущевке с алкашами и тараканами".
И я, дура, согласилась. Я хотела соответствовать. Я хотела быть "достойной женой". Я работала главным бухгалтером в крупной строительной фирме, брала подработки на дом (вела три ИП по ночам), спала по пять часов. Я пахала как ломовая лошадь, чтобы мы могли "жить достойно".
А Саша... Саша работал менеджером по продажам в автосалоне. Зарплата у него была "сдельная", и, по его словам, продажи шли из рук вон плохо. "Кризис, Ань, рынок встал. Никто машины не берет, автокредиты дорогие. Дай Бог оклад получить".
Я верила. Я жалела его. "Бедный Саша, он так старается, переживает".
— Так, хватит ныть! — Саша подошел и больно схватил меня за плечи, встряхнул, словно тряпичную куклу. — Слезами горю не поможешь. Хватит себя жалеть! Звони матери. Пусть переведет. У нее пенсия на книжке копится, она все равно тратит копейки. Скажи, на лекарства надо, или что... скажи, что я в аварию попал! Что бампер разбил "Мерседесу", срочно отдать надо, иначе убьют. Придумай что-нибудь! Нам нужны деньги!
Я посмотрела на него с ужасом, словно впервые увидела, кто передо мной стоит.
— Ты предлагаешь мне врать маме? Пенсионерке, у которой давление скачет? Сказать, что тебя "убьют", чтобы она отдала последние "гробовые"? Чтобы отдать деньги чужому наглому дяде за квартиру?
— Это не чужой дядя, это наш арендодатель! И он нас выселит! Ты этого хочешь? Быстро звони!
В этот момент в дверь позвонили. Настойчиво, резко, длинным звонком.
Саша побелел.
— Это он. Петр Ильич. Я же говорил! Он приехал!
Он заметался по комнате, хватаясь за голову.
— Аня, не открывай! Скажи, что нас нет!
— Как "нет", если свет горит? — я встала, вытирая слезы. — Я открою.
— Нет! — он схватил меня за руку. — Он меня убьет! Он бешеный! Дай деньги! Те тридцать тысяч! Я ему отдам хоть часть, чтобы успокоить!
Я механически протянула ему конверт с деньгами. Он выхватил его и побежал в прихожую.
Я услышала, как открылась дверь. Грубый мужской бас заполнил квартиру.
— Ну что, Иванов? Где бабки? Ты меня за лоха держишь? Пятое число! Время восемь! Где мои пятьдесят штук?
— Петр Ильич, тише, пожалуйста... Соседи... Вот, тридцать тысяч, возьмите. Остальное завтра! Клянусь! Жене зарплату задержали...
— Меня не волнуют проблемы твоей бабы! Мне деньги нужны! Я из-за тебя сделку срываю! Ты понимаешь, на какие бабки я попадаю? Завтра?! Если завтра до обеда не будет двадцатки — вылетаете кубарем! Я замки сменю! Вещи на помойку выкину!
Я выглянула в коридор.
В дверях стоял грузный мужчина лет шестидесяти, в кожаной куртке, с красным одутловатым лицом. Он нависал над Сашей, тыча ему пальцем в грудь. Саша сжался, кивал, лепетал извинения.
— Петр Ильич, все будет! Мамой клянусь!
— Мамой он клянется... Знаю я твою маму, святая женщина, как она такого раздолбая воспитала... Ладно. Завтра в 12:00. И чтоб без фокусов. Иначе пеняй на себя.
Мужчина сунул конверт в карман, сплюнул на лестничную площадку (в нашем элитном подъезде!) и ушел, громко хлопнув дверью.
Саша прислонился спиной к двери и сполз на пол, закрыв лицо руками.
— Видела? Видела?! Он зверь! Аня, звони матери! Срочно! Он завтра вернется!
Под этим животным страхом, под давлением этой сцены унижения, я сломалась. Моя воля была парализована.
Я взяла телефон. Руки не слушались, я с трудом попадала по кнопкам.
Гудки.
— Алло, доченька? Привет, моя хорошая. Как дела?
— Мам... — я сглотнула ком в горле. — Мам, у нас беда. Саше срочно нужны деньги. Двадцать тысяч. Он... он машину чужую задел на парковке. Там царапина, но хозяин требует наличными, иначе ГАИ, лишение прав... Мам, выручи, пожалуйста. Я с зарплаты отдам, честное слово!
Повисла пауза. Я слышала, как мама вздохнула.
— Ох, Анечка... Ну что ж такое-то... Непутевый он у тебя какой-то, прости Господи. То одно, то другое. Ладно. У меня есть на вкладе, я сейчас в приложении переведу. Только, доча, это на черный день было...
— Спасибо, мамочка. Спасибо. Я все верну.
Через пять минут телефон пискнул. Перевод зачислен.
Саша вскочил, выхватил у меня телефон.
— Пришли? Ура! Спасена!
Он тут же перевел деньги куда-то.
— Все. Отправил Петру Ильичу на карту. Фух... Пронесло.
Он обнял меня, пытаясь поцеловать.
— Ты у меня золото, Анька! Что бы я без тебя делал!
Я отстранилась. Мне было противно. Противно от его липких рук, от его радости, от самой себя.
Я чувствовала себя предательницей. Я лгала самому родному человеку, чтобы накормить ненасытную утробу "Петра Ильича".
Прошло три месяца.
Ситуация не менялась. Я продолжала работать на износ, Саша "искал клиентов", денег вечно не хватало. Мы экономили на всем: на еде (макароны и курица стали нашим рационом), на одежде, на развлечениях. Я забыла, когда последний раз была в парикмахерской, красилась сама дешевой краской в ванной.
И вот, в одну из суббот, Саша уехал "на рыбалку" с друзьями.
— Ань, мне надо развеяться. Я на нервах. Мужики зовут на Оку, с ночевкой.
Я не возражала. Пусть едет. Без него дома было спокойнее. Не надо было слушать его нытье и упреки.
Я осталась дома одна. Решила сделать генеральную уборку. Отдраить квартиру, чтобы хоть как-то смыть ощущение грязи и безнадеги.
Я мыла полы, протирала пыль, двигала мебель. Добралась до большого шкафа-купе в прихожей, где хранились старые куртки, коробки с обувью и инструменты мужа.
Верхняя полка, под самым потолком, была завалена каким-то хламом: старые журналы "За рулем", коробки от гаджетов, какие-то провода. Я встала на стремянку, чтобы протереть там вековую пыль.
Тряпка зацепилась за угол тяжелой стопки журналов. Я дернула — и вся стопка лавиной посыпалась вниз, прямо мне на голову.
— Черт! — вскрикнула я, закрываясь руками.
Вместе с журналами на пол упала плотная синяя пластиковая папка. Она шмякнулась об ламинат с глухим стуком, замок расстегнулся, и веером разлетелись бумаги.
Я слезла со стремянки, потирая ушибленное плечо, и принялась собирать этот хаос.
"Наверное, Сашины документы по работе, договора какие-нибудь", — подумала я, поднимая листы.
Я взяла первый попавшийся лист. Это был "Договор участия в долевом строительстве". Красивая бумага с водяными знаками застройщика.
Глаза скользнули по строчкам машинально, профессиональным взглядом бухгалтера.
"Объект долевого строительства: г. Москва... улица Лесная, дом 15, квартира 48..."
Стоп.
Сердце пропустило удар.
Лесная, 15, квартира 48.
Это наш адрес. Наша квартира.
Я вчиталась.
"Застройщик: ООО 'СтройИнвест'... Участник долевого строительства: Иванова Зинаида Петровна..."
Иванова Зинаида Петровна.
Моя свекровь.
Дата договора: 15 сентября 2018 года.
Мы поженились в 2019-м. Мы въехали в эту квартиру два года назад, в 2021-м, когда дом сдали. Саша тогда сказал: "Нашел шикарный вариант, знакомый сдает, Петр Ильич, он инвестор, купил под сдачу, сделаем ремонт в счет аренды частично... хотя нет, ремонт уже есть".
Я перевернула страницу. "Акт приема-передачи квартиры". Подписан Ивановой З.П.
"Выписка из ЕГРН". Свежая, за 2023 год.
Собственник: Иванова Зинаида Петровна.
Обременений нет. Ипотеки нет. Куплена за наличный расчет. 12 миллионов рублей.
В папке лежали еще квитанции за коммуналку. Все на имя Ивановой З.П. И чеки об оплате... с карты Саши!
И... самое интересное. Тонкая школьная тетрадь в клетку, за 12 копеек. С надписью "Учет" на обложке.
Я открыла её.
Почерк Саши. Мелкий, аккуратный.
"Январь 2022: Приход: 50 000 (Аня). Расход: 7 000 (коммуналка). Итого маме на карту: 20 000. Мне в заначку: 23 000. Код 1".
"Февраль 2022: Приход: 50 000 (Аня). Расход: 8 000 (свет). Итого маме: 20 000. Мне: 22 000. Код 2".
"Март 2022..."
Я листала страницы, и у меня волосы шевелились на голове. Холодный пот тек по спине.
Два года.
Два гребаных года я платила "аренду" за квартиру, которая принадлежит моей свекрови.
Я отдавала по 50 тысяч в месяц. За два года — это миллион двести тысяч рублей.
И эти деньги... они делили. Пипили.
Саша и его мама.
"Итого маме... Мне..."
Они жили на мои деньги. Саша не просто не платил свою долю аренды (потому что аренды не существовало!) — он забирал себе половину МОИХ, кровно заработанных денег, которые я, надрываясь на двух работах, отдавала "страшному Петру Ильичу".
Петра Ильича не существовало.
Это был фантом. Актер? Друг?
Я вспомнила того мужика в прихожей. "Петр Ильич".
А ведь это был дядя Коля! Сосед его мамы по даче! Я видела его один раз на фото, пятилетней давности, он там был с усами. А сейчас побрился.
Они наняли актера. Чтобы меня запугать. Чтобы выбить деньги.
"Если не переведем, он приедет с участковым..."
"Он мужик крутой..."
Господи.
Я сползла по стене на пол, прямо на груду журналов, прижимая к груди эту проклятую тетрадь.
Вспомнила, как занимала у мамы. Как врала ей про "аварию". Как плакала от бессилия. Как ходила в дырявых сапогах, мерзла на остановке. Как не лечила зуб.
А Саша в это время... "Мне: 23 000".
На что он их тратил?
Я вспомнила его новый спиннинг за тридцать тысяч. "Друг подарил".
Новый телефон последней модели. "На работе выдали корпоративный".
Дорогие часы. "Китайская подделка, копейки стоят".
Посиделки в барах. Сауна.
Он жил припеваючи. За мой счет. Обворовывая собственную жену. В сговоре с собственной матерью.
Эта "святая женщина", которая на семейных праздниках говорила мне: "Анечка, береги Сашеньку, он у нас такой ранимый", — получала каждый месяц по 20 тысяч моих денег. "Добавка к пенсии".
Они сделали из меня дойную корову. Лохушку.
Я не знаю, сколько я так просидела. Час, два?
Солнце начало садиться, окрашивая комнату в кроваво-красные тона.
Я встала. Вытерла слезы. Странно, но истерики не было. Была пустота. Выжженная земля. И холодная, ледяная, расчетливая ярость.
Я сфотографировала все документы. Договор, выписку, чеки, каждую страницу тетради с его "бухгалтерией". Сделала видеозапись папки и места, где она лежала.
Потом аккуратно положила все обратно в папку, папку — на полку, закидала журналами. Точно так, как было. Никто не должен заметить, что я здесь была.
Саша вернется только завтра к вечеру. У меня есть сутки.
Я пошла на кухню, заварила крепкий чай. Руки не дрожали.
Мне нужен план.
Просто устроить скандал? Он выкрутится. Скажет: "Ну и что, мы же семья, деньги в семью шли, в копилку". Или: "Это мамина квартира, она имеет право брать плату".
Но он врал. Он заставил меня платить 100% рыночной цены, скрыв факт родства. И, главное, он скрыл, что половину денег забирает себе.
Уйти? Просто собрать вещи и уйти? Подарить им этот миллион двести? Простить мои унижения? Простить слезы моей матери?
Нет.
Я бухгалтер. Я умею считать. И я умею взыскивать долги.
Это мошенничество. Статья 159 УК РФ. Хищение чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием.
Или неосновательное обогащение. Статья 1102 ГК РФ.
Я переводила деньги? Нет, я отдавала наличными. Доказать сложно.
Хотя...
Я вспомнила. Первые полгода, пока "Петр Ильич" еще "не запретил банки", я переводила деньги Саше на карту. С пометкой "За аренду".
Он просил: "Кинь мне, я сниму и отнесу".
Я открыла приложение банка. Выгрузила историю операций за 2021 год.
Вот они.
"Перевод. Александр И. 50 000 руб. Сообщ: Аренда ноябрь".
"Перевод. Александр И. 50 000 руб. Сообщ: За хату декабрь".
Всего 8 переводов. 400 000 рублей. С назначением платежа! Это железобетонное доказательство. Он получал деньги "за аренду", но арендодателем не являлся и деньги собственнику (в полном объеме) не передавал (судя по тетради).
А остальные полтора года? Наличка.
Но есть тетрадь. "Аня: +50 000". Это "черная касса". Экспертиза почерка докажет, что писал он.
Я позвонила своей подруге, Маше. Она работала в полиции дознавателем.
— Маш, привет. Не спишь? Тут такое дело... Если муж обманывал жену, говорил, что квартира съемная у чужого дяди, брал деньги на аренду, а квартира его матери... И они делили эти деньги. Это статья?
Маша помолчала, переваривая.
— Ань, ты чего? Это Саша твой учудил?
— Да. Я нашла документы. И бухгалтерию.
— Охренеть... Ну смотри. Если вы в браке — имущество общее, доказать кражу у супруга сложно. Но! Ч. 2 ст. 159 УК РФ. Мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сговору (он и мать). Ты передавала деньги за услугу (аренду), введенная в заблуждение. Ущерб значительный (миллион — это особо крупный даже). Плюс неосновательное обогащение свекрови. Ты можешь взыскать с нее все, что перевела, как ошибочный платеж, так как договора аренды между тобой и ей нет. А с него... С него сложнее, но припугнуть уголовкой можно так, что он поседеет. Посадить — вряд ли, но нервы вымотать и, главное, вернуть деньги — реально.
— Спасибо, Маш. Я так и думала.
Я положила трубку.
Ладно. Суд — это долго. Годы.
Мне нужно вернуть деньги здесь и сейчас. И наказать их.
Я вспомнила запись в тетради: "Код 1", "Код 2". Что это?
Я задумалась. Саша копил деньги. Он как-то проболтался по пьяни, что хочет купить новую машину, "Тойоту Камри", чтобы "перед пацанами не стыдно было". "Вот подкоплю еще годик..."
Где он их хранит?
В банке? Если вклад, то документы должны быть где-то.
Я снова полезла на полку. Перерыла все журналы. И нашла.
Маленький конверт, приклеенный малярным скотчем к задней обложке журнала "За рулем" за 2019 год.
Внутри лежал Договор банковского вклада.
"Иванов Александр Сергеевич".
Сумма: 1 500 000 рублей.
Дата открытия: месяц назад. Срок: 365 дней. Но можно закрыть досрочно с потерей процентов.
Вот они, мои денежки. Мои бессонные ночи. Мои дырявые сапоги. Мой больной зуб. Моя несчастная мама.
Все здесь. "Тойота Камри".
Я улыбнулась. Злой, нехорошей улыбкой.
Завтра воскресенье. Саша вернется с "рыбалки".
А в понедельник пятое число. День "оплаты аренды".
Я устрою им спектакль, который они запомнят на всю жизнь.
Воскресенье прошло в гробовом молчании с моей стороны. Я сказала, что у меня болит горло и я потеряла голос, чтобы не разговаривать с мужем. Саша был весел, пах костром и коньяком, рассказывал про щуку (которую не привез, "отпустили").
— Ань, ты не забыла? Завтра пятое. Петр Ильич звонил, — напомнил он вечером, заглядывая мне в глаза. — Полтинник приготовь.
— Да... — прошептала я. — Я сняла. Лежат в сумке.
Понедельник.
Я взяла отгул. Сказала шефу, что отравилась.
С утра, пока Саша спал (он любил поспать до десяти), я тихо встала.
Собрала свои вещи. Только самое необходимое и ценное: документы, ноутбук, украшения (подаренные родителями), дорогую одежду. Все упаковала в чемоданы и выставила в общий коридор.
Потом позвонила в службу доставки и заказала грузовое такси.
В 10 утра Саша вышел из спальни, почесываясь, в трусах.
— О, ты дома? А чего чемоданы в коридоре? — он вытаращил глаза. — Мы куда-то едем?
— Я еду, Саша. А ты остаешься.
— В смысле? Ты меня бросаешь? Из-за чего?
— Нас выселяют, Саша.
— Кто?! Петр Ильич? Я же сказал, деньги есть! Я ему сейчас позвоню!
Он схватился за телефон.
— Не звони. Петр Ильич не приедет. Он занят, роль учит в другом спектакле.
— Каком спектакле? Аня, ты бредишь?
— Нас выселяет настоящий хозяин. Иванова Зинаида Петровна.
Саша замер. Телефон выпал из его рук и грохнулся на плитку. Экран пошел трещинами.
Он побледнел так, что стал похож на мертвеца.
— Откуда... ты...
— Я нашла папку. И тетрадь. И договор вклада на полтора миллиона.
Я достала свой телефон и включила диктофон.
— Значит так, Александр. Слушай внимательно, повторять не буду.
Вариант номер один. Я сейчас вызываю полицию. Пишу заявление о мошенничестве. Статья 159, часть 4. Особо крупный размер. Группа лиц. Ты и твоя мама. Вы обманывали меня два года, похитив 1 200 000 рублей. Доказательства у меня есть: фото документов, твоя "черная бухгалтерия", выписки с моих счетов с назначением "Аренда", видеозапись тайника. Тебя посадят. Гарантирую. У меня подруга следователь, она уже в курсе. Твоя карьера кончена. Твоя мать пойдет как соучастница.
Вариант номер два. Ты сейчас, прямо сейчас, одеваешься, мы едем в банк, ты закрываешь свой вклад и отдаешь мне мои деньги. Миллион двести. Остальные 300 тысяч можешь оставить себе "за услуги риелтора" и моральный ущерб от потери жены. Мы разводимся через ЗАГС, тихо, без судов. Я ухожу, и вы забываете о моем существовании.
Саша побагровел, потом позеленел.
— Ты... Ты тварь! Ты шантажируешь меня?! Это мои деньги! Я копил!
— Это мои деньги, Саша! Которые ты крысил у жены! Которые я занимала у матери-пенсионерки, пока ты жрал в ресторанах и копил на тачку! Время пошло. У тебя три минуты на сборы. Или я нажимаю "вызов".
Я демонстративно открыла контакт "Маша Полиция" и занесла палец над кнопкой.
— Не надо! — заорал он, срываясь на визг. — Не звони! Я отдам! Подавись ты этими деньгами!
Через час мы вышли из банка.
У меня в сумке лежал тяжелый пакет с наличными. Миллион двести тысяч рублей.
Саша шел рядом, опустив голову, сжимая в руке жалкие остатки своего "богатства".
— Ты мне жизнь сломала, — прошипел он. — Я тебя ненавижу.
— Нет, милый. Это ты ее сломал. Когда решил, что жену можно доить.
Я села в такси.
— А теперь — в ЗАГС. Подавать заявление.
— Я не поеду!
— Поедешь. Или заявление в полицию пойдет следом. Еще не поздно. У меня срок давности три года.
Мы подали на развод. В тот же день я съехала в настоящую съемную квартиру.
Вечером мне позвонила свекровь.
— Ты воровка! — визжала она в трубку так, что мне пришлось отодвинуть телефон от уха. — Ты обобрала моего мальчика! Верни деньги! Это мы на дачу копили! Бог тебя накажет!
— Зинаида Петровна, — ответила я ледяным тоном. — Бог все видит. Скажите спасибо, что я вас не посадила за мошенничество. Еще один звонок — и я иду в прокуратуру. У меня все копии сохранились. И про ваши налоги с "аренды", которые вы не платили, налоговая тоже узнает.
В трубке повисла тишина. Потом гудки.
Я купила себе новые итальянские сапоги. И пальто. И путевку в Тайланд на две недели.
Я лежала на белом песке, слушала шум океана и пила кокосовое молоко.
Я была одна, но я была свободна.
И я знала: больше никто и никогда не будет на мне наживаться.
Урок, который стоил мне миллиона нервных клеток, я усвоила на "отлично": доверяй, но проверяй. И никогда не платите за съем "дяде Васе", пока не увидите выписку из ЕГРН. Даже если этот дядя — лучший друг вашего мужа.
**КОНЕЦ**