Вы когда-нибудь замечали, как меняется лицо человека, когда он пересаживается из общественного транспорта в личный автомобиль, пусть даже взятый в кредит на сто лет? Или как меняется осанка у того, кто вдруг получил хоть какую-то, самую крошечную власть — скажем, стал старшим по подъезду или вахтером со шлагбаумом? Я вот люблю за этим наблюдать.
Есть в этом что-то вечное, неистребимое и, честно говоря, гомерически смешное. Это та самая точка, где пафос разбивается о быт, а великое смешивается со смешным. И именно в этой точке живет и работает Бауржан Избасаров.
Если вы думаете, что карикатура — это просто смешная картинка на злобу дня, чтобы поржать и забыть, то вы глубоко заблуждаетесь. Настоящая сатира — это хирургия. Больно, неприятно, но необходимо, чтобы пациент (то бишь общество) не загнулся от собственной важности. Бауржан Избасаров, выросший в солнечном Фрунзе (который нынче Бишкек), владеет этим скальпелем виртуозно.
Я не зря вспомнил про Фрунзе. Место рождения часто определяет оптику художника. Представьте себе советский юг, 7-й микрорайон, типовые панельки, раскаленный асфальт и особый, ни на что не похожий менталитет.
Там люди умеют говорить иносказательно, там уважение к старшим соседствует с дерзким юмором, а восточная мудрость иногда оборачивается такой житейской хитростью, что хоть стой, хоть падай.
Избасаров впитал это всё еще в 20-й школе. Он видел, как меняется эпоха, как рушатся империи и как на их обломках возникают новые, порой карикатурные формы жизни.
Помню, был у меня один знакомый, назовем его Виталиком. Виталик был человеком исключительной, просто космической серьезности. Работал он в каком-то мелком департаменте по перекладыванию бумаг, но вел себя так, будто от его подписи зависит вращение Земли.
Однажды мы с ним пошли в баню — место, где, казалось бы, все равны, как в римском сенате. Но Виталик даже в простыне умудрялся выглядеть так, будто он в мундире с эполетами. Он говорил тостами, ходил, выпятив грудь, и поучал банщика, как правильно поддавать пар, ссылаясь на какие-то нормативы.
И вот, в самый патетический момент, когда Виталик рассуждал о судьбах родины, он поскользнулся на мыле. Грохот был страшный. Он лежал на мокром полу, раскинув руки, голый, красный и абсолютно беспомощный. Мы, конечно, кинулись помогать, но я тогда подумал: вот она, готовая карикатура. Весь пафос слетел за секунду, остался просто смешной и нелепый человек.
Так вот, глядя на работы Избасарова, я всегда вспоминаю этого Виталика. Бауржан умеет поймать этот момент «поскальзывания на мыле». Его герои — это часто те самые «небожители», чиновники, нувориши, люди, которые слишком серьезно к себе относятся.
Он срывает с них мундиры, оставляя их в чем мать родила перед судом зрителя. И делает он это не со злостью, а с какой-то усталой ироничностью доктора, который повидал в своем отделении всякое.
Стиль у него узнаваемый. Это не та карикатура, где все пестро, ярко и в глазах рябит от деталей. Нет, Избасаров — минималист. Ему не нужно рисовать сложный фон или прописывать каждую пуговичку.
Его рисовка весьма необычна, но точна. Иногда достаточно одного штриха, чтобы показать всю абсурдность ситуации. Это, знаете ли, признак большого мастерства.
Начинающие художники часто пытаются замаскировать отсутствие мысли обилием деталей. Профессионал же, не тратит время на обильное раскрашивание фона или добавление лишних деталей.
Именно поэтому на него равнялись и равняются многие. Тот же Руслан Валиитов, тоже величина в мире карикатуры, смотрел на работы Бауржана как на эталон.
Потому что Избасаров — это школа. Это старая закалка газет «Дело №...» и «Caravan», когда за одну картинку могли и позвонить «откуда надо», и руку пожать на улице.
Он прошел через всё: через анимацию, через книжную графику, через рекламные агентства. И этот опыт чувствуется. В его работах есть композиционная крепость, которую не пропьешь и не потеряешь.