Рисовалки Андрея

Если бы кто-то всерьёз взялся составлять список самых странных сказочных героинь, Царевна-лягушка точно попала бы в первую пятёрку. В детстве я всегда задавался вопросом — почему именно лягушка? Почему не голубка, не русалка, не хотя бы кошка? Но чем старше становишься, тем яснее понимаешь, что это ведь не про жабу с глазами-бусинами, а про саму идею: чудо не всегда выглядит как чудо. Иногда оно просто мокрое, холодное и квакует. Я недавно видел подборку карикатур на эту тему — современных, острых, как утренняя правда...

Иногда я вспоминаю старые советские магазины. Нет, не товары и не прилавки. А вот это звенящее, густое напряжение в очереди за чем-нибудь дефицитным. Помните это сакральное: «Вас тут не стояло!»? Произносилось оно обычно таким тоном, будто человек не просто вклинился за колбасой, а как минимум попрал основы мироздания. Это была какая-то концентрированная, почти эталонная злость. И ведь никто не дрался, не бил посуду. Но воздух можно было резать ножом. Казалось бы, те времена ушли. Очереди, если и остались, стали электронными и безликими...

Помните, как это было в советской армии? Нет, не по фильму «ДМБ», хотя он тоже хорош. А по-настоящему. Вот эта вся обязательная программа: стенгазеты к праздникам, «Боевые листки». И обязательно нужен был кто-то, кто умеет рисовать. Не просто Ленина с броневика, а с юмором. Чтобы комбат улыбнулся, а не отправил наряды раздавать. В каждой части был свой «художник». Он рисовал карикатуры на «дедов», на прапорщика, который опять утащил что-то со склада. Этот юмор был как воздух. Без него там, кажется, вообще было не выжить...

Помните, как в старых журналах «Крокодил»? Или в «Литературке» на последней полосе? Юмор тогда был... другим. Не то чтобы добрее, нет. Скорее, он был умнее. Не бил наотмашь, а подмигивал. Мол, мы-то с вами всё понимаем. Сегодня такой юмор — дефицит, как хорошая варёная колбаса. Все норовят либо пошутить «ниже пояса», либо так, что без словаря не разберёшься. И вот на этом фоне работы Валентина Дружинина — это как встреча со старым, умным другом. Он сам из той, «старой школы». Той, что ценила не хайп, а точный рисунок и умную мысль...

Поговорим сегодня о вечном. Нет, не о звёздах или смысле жизни, а о том, что гораздо ближе к телу и кухне — о семейной жизни. Помните, как в старых советских комедиях показывали свадьбу? Это всегда был апофеоз, кульминация. Огромный стол, уставленный салатами. Дальний родственник, который уже к середине вечера начинает произносить слишком громкие тосты. И вот молодые уезжают в туманную даль на «Волге» с куклой на капоте. Финал. Занавес. Дальше начинаются титры, а за титрами — предполагается сплошное счастье...

Помните, в советском детстве отец был фигурой почти мифической? Он приходил с работы, ужинал под программу «Время», читал газету и часто уходил в загадочное место под названием «гараж». Гараж был территорией, где пахло бензином и солидолом, и куда детей пускали в основном для «подачи ключа на тринадцать». Мама обычно говорила: «Не мешай папе, он устал». И это была аксиома. Отец был большой, немногословный и главный. Прошли годы. Я смотрю на современных отцов, смотрю на себя, на своих друзей. Гаражи, если и остались, превратились в склады для зимней резины и велосипедов...

Помните, у Эдуарда Успенского была гениальная фраза? «Я работал в зоопарке крокодилом». Не сторожем. Не кассиром. А крокодилом. Я, когда это в детстве читал, представлял себе картину: вот он, Гена, утром надевает шляпу, берёт гармошку, приходит в зоопарк. Садится в вольер, честно отрабатывает смену. А вечером — домой, пить чай с Чебурашкой. Эта абсурдная, пронзительная интеллигентность, вживлённая в самую древнюю рептилию на планете, — это наш культурный феномен. Мы же полюбили его не за то, что он зелёный и зубастый...

Помните, в старых советских киносказках Александра Роу всегда был Змей Горыныч? Он вылетал, громыхал фанерой, дышал огнем (явно с пиротехнической поддержкой «Мосфильма») и требовал девицу на съедение. Но вот что странно: он никогда не казался по-настоящему страшным. В «Варваре-красе» он вообще был какой-то озабоченный, бытовой. В «Огне, воде и медных трубах» его, кажется, и вовсе победили как-то между делом. Мне всегда казалось, что главная проблема Горыныча — не Иванушка, а он сам. Точнее, его головы...

Помните, был такой мультфильм про кота Леопольда? Два мелких хулигана, мыши Митя и Мотя, изводили интеллигентного кота, а тот им в ответ: «Ребята, давайте жить дружно!». Мы, дети, конечно, смеялись. Но я вот думаю. Если бы Леопольд был вашим котом, а эти двое прописались у вас на кухне, таскали сыр и грызли провода, стали бы вы предлагать им дружбу? В этом, мне кажется, и кроется главный парадокс нашего отношения к мышам. Оно бывает абсолютно противоположное. Я как-то ночевал в старом деревенском доме...

Если вы помните старые советские фильмы или просто застали 80-е, то наверняка помните этот образ. Квартира интеллигентного человека. Кроме пианино и «стенки», набитой дефицитным хрусталем, обязательно был он. Аквариум. Чаще всего это был громоздкий каркасный ящик. Стекла держались на какой-то серо-зеленой замазке, которая пахла серой и, казалось, вот-вот даст течь. И он обязательно стоял на специальной тумбе, обитой тем же лаком, что и шкаф «Жилая комната». Внутри — неизменный набор: несколько веток элодеи, керамический «замок» или «водолаз», и три вида рыб...

Помните, у Аркадия Гайдара был Тимур? Тот самый, который с командой тайно помогал семьям красноармейцев. Дрова там поколоть, воды наносить. Всё это под покровом ночи, с какой-то своей идеологией, со штабом на чердаке. Это была целая система, почти подпольная организация по причинению добра. И ведь работало. Сейчас, конечно, всё иначе. «Тимуровцы» в красных галстуках по чужим дворам не бегают. Если кому-то нужна помощь, он скорее вызовет «мужа на час» или закажет клининг. Помощь стала услугой. А вот бесплатная, спонтанная помощь...

Если вспомнить старые советские комедии, то почти в каждой есть сцена, где муж и жена одновременно закатывают глаза, но по разным причинам. Он — потому что опять не туда поставили отвертку, она — потому что опять пришлось просить, чтобы взялся за кран. И где-то между этими глазами живёт вся семейная философия страны. Никто не хотел скандала, все просто хотели, чтобы было «нормально». А что такое «нормально» — никто не объяснил. Я как-то наблюдал пару в очереди в поликлинике. Они были уже в возрасте, но разговаривали, как новички на танцах: чуть неловко, чуть смешно, но с теплом...