Смepть соседа Анны Михайловны, старика Семёна Николаевича, наступила тихо и незаметно.
Он уснул на своём любимом коричневом диване с потертыми подлокотниками и не проснулся.
Обнаружила его лишь через три дня встревоженная дочь, приехавшая из другого города.
А через неделю этот самый диван уже стоял в гостиной квартиры Анны Михайловны, свекрови, которая не могла упустить такую, по её мнению, шикарную удачу.
— Бесплатно мне, Машенька, достался! Представляешь? — голос Анны Михайловны звенел по телефону счастливыми нотками. — Николаевич умер, а дочь его сразу всю мебель на выброс. Я только успела диван забрать, он же почти новый!
Мария, невестка, слушала пожилую женщину, чувствуя, как по спине пробегают мурашки.
— На нём же человек умер, Анна Михайловна. Это как-то... как-то нехорошо что ли...
— Что за предрассудки! — фыркнула свекровь. — Диван качественный, советский, на века. А вам с Серёжей как раз в гостиную нужен. У вас же этот ваш минимализм, этот белый ужас, на котором даже сидеть страшно.
Сергей, сын Анны Михайловны, взял трубку из рук жены. Он был сильно взбудоражен.
— Мам, мы не будем спать на диване покойника. Это бред.
— Серёжа, какой покойник? Семён Николаевич был хорошим человеком! Он бы хотел, чтобы его диван пригодился кому-то. Да и денег я сэкономила вам. Приезжайте, забирайте.
Но Маша и Сергей были непреклонны. Они не собирались брать чужой диван, поэтому он так и остался у Анны Михайловны.
Она поставила его в своей спальне на место старого, с гордостью показывая подругам.
— Видите, какая удача?! — говорила женщина, с гордым видом проводя рукой по потёртому синему вельвету. — А они, молодые, брезгуют. Не воспитаны, вот что.
Первая ночь с новым диваном началась странно. Анна Михайловна, обычно засыпавшая мгновенно, ворочалась и вздрагивала.
Ей казалось, что по коже что-то ползает, но, включая свет, она не находила ничего.
К утру она списала всё на нервное возбуждение от спора с сыном. Но на вторую ночь её искусали.
Маленькие красные точки на руках и шее, зуд, усиливавшийся к вечеру. Анна Михайловна сначала подумала на аллергию.
Но когда на простыне она заметила крошечное бурое насекомое, её мир рухнул.
— Клопы! — Анна Михайловна выдохнула с ужасом, которого давно не испытывала.
Паника заставила её набрать номер сына, хотя все эти годы она пыталась показаться перед ним самодостаточной.
— Серёженька, приезжайте скорее, помогите мне! Беда! У меня тут... тут насекомые.
— Тараканы появились? Вызови дезинсекцию, мама. От кого у вас там они полезли?
— Нет... не тараканы, — голос Анны Михайловны дрожал. — Кажется, у меня завелись клопы. Это, наверное, от этого дивана.
В трубке повисло многозначительное молчание. Казалось, что Сергей находился в ступоре.
— Мы приедем, — наконец сказал Сергей.
Через час они были на месте. Маша, увидев состояние свекрови и укусы на её коже, забыла все обиды.
— Анна Михайловна, нужно сразу действовать. Диван — на свалку. Всё бельё — кипятить. Вызывать дезинфекторов.
— Но диван такой хороший... — слабо попыталась возразить свекровь, но её перебил Сергей.
— Мама, он заражён! Клопы, трупные... я даже не знаю, что ещё могло там быть. Как ты могла его взять?!
В голосе сына звучала и злость, и жалость. Анна Михайловна опустилась на кухонный стул, и вдруг из её глаз потекли слёзы.
— Я хотела как лучше... Вам помочь. Денег сэкономить. А он... он вот какой оказался...
Мария устало присела рядом со свекровью и осторожно положила руку на её плечо.
— Мы все понимаем, Анна Михайловна. Но теперь нужно это исправлять. Давайте действовать.
День превратился в кошмар. Диван, оказавшийся неподъёмным, пришлось разрубать в квартире, чтобы вынести.
С каждым ударом топора в воздух поднимались тучи пыли, а в ней — мелкие твари, годами жившие в глубинах старой мебели.
Анна Михайловна с ужасом наблюдала, как из рассечённых ран дивана выползают десятки коричневых насекомых.
— Господи, — шептала она. — И я спала на этом...
Сергей, бледный от отвращения, упаковывал фрагменты дивана в плотные мешки.
Маша обрабатывала поверхности парогенератором, одолженным у знакомых. Вечером приехала дезинфекционная служба.
Когда всё закончилось, в опустевшей, пропахшей химикатами квартире сидела измождённая троица.
Анна Михайловна молчала, глядя на пустое место в спальне. Потом тихо сказала:
— Я так глупо поступила. Простите.
— Мама, дело не в диване. Ты никогда не считаешься с нашим мнением. Ты решила, что нам это нужно, и всё. А когда мы отказались — сама пострадала, — Сергей озадаченно вздохнул.
— Я привыкла думать наперед, — сказала женщина, глядя в окно. — Да и разве отказываются от хорошего? Я же не думала, что там такое... — добавила она, поморщившись.
В комнате повисла тишина. Мария посмотрела на свекровь и задумчиво вздохнула:
— Знаете, когда мы отказались от дивана, мне тоже было не по себе. Но не только потому, что он от покойника, а потому, что он чужой.
— А я думала только о вещи, — прошептала с надрывом свекровь. — О том, что вещь переживает человека. Глупо, конечно.
*****
Через неделю, после повторной обработки, в квартире Анны Михайловны наконец запахло нормально.
На месте старого дивана стоял новый, скромный. Сидя на нём вечером с семьёй, она сказала:
— Я позвонила дочери Семёна Николаевича. Оказалось, она не знала про клопов.
Сергей и Маша переглянулись. Эта информация совершенно ничего не меняла в их ситуации.
— Спасибо, что не сказали "мы же предупреждали", — сказала женщина, провожая супругов до двери.
— А мы и не предупреждали, — улыбнулась в ответ Маша. — Сами не знали. Спокойной ночи.
— И вам, мои хорошие, — улыбнулась Анна Михайловна, помахав им на прощание рукой.
Когда супруги сели в машину, Сергей пару минут молчал, а потом наконец сказал:
— Знаешь, а ведь этот чёртов диван, возможно, спас наши отношения с матерью.
— Как это?
— Он покусал маму, чтобы мы перестали кусать друг друга.
Маша удивленно посмотрела на мужа и рассмеялась, глядя на темнеющие улицы.
— По-моему, ты прав. Иногда нужно пережить нашествие клопов, чтобы разглядеть человека.
А в опустевшей квартире Анна Михайловна подошла к окну, за которым зажигались огни.
Женщина думала о старике Семёне, который умер в одиночестве на диване, полном паразитов и о том, как сама чуть не позволила вещам и жадности съесть себя заживо.
Впервые за много лет Анна Михайловна чувствовала не горькую правоту, а искреннюю благодарность перед сыном и невесткой, которые приехали и помогли ей, не оставив один на один с ее бедой.
Женщина подошла к дивану и осторожно погладила его рукой. Она вдруг решила, что завтра пригласит их на обед.
Этой ночью Анна Михайловна спала комфортно и спокойно, без укусов и кошмаров.