Галина открыла дверь и увидела девушку лет двадцати с пакетом вещей в руках. Незнакомая, растерянная, с красными от слёз глазами. На ней была старая куртка, волосы растрепаны, вид такой потерянный...
— Здравствуйте... — девушка сглотнула. — Вы Галина Петровна? Жена Владимира Сергеевича?
— Да, а вы кто? — Галина нахмурилась, не понимая.
— Я Настя, — девушка помолчала, собираясь с духом. — Его дочь. От Ольги Викторовны... Мамы вчера не стало. Папа сказал, что у него ещё одна семья здесь... Что я должна к вам приехать...
Галина схватилась за косяк двери. Пол ушел из-под ног. Дочь. Двадцать лет. От какой-то Ольги.
— Какая... какая дочь? — прошептала она.
— Мне двадцать один, — девушка вытерла слезы рукавом. — Папа все эти годы нас обеспечивал. Приезжал каждые выходные, помогал... Мама долго болела, три года... Он оплачивал лечение, врачей... А теперь она... её не стало, и я... я не знаю, куда идти...
За спиной Галины послышались шаги. Это муж вернулся с работы. Владимир замер в коридоре, увидев Настю на пороге. Лицо побледнело, губы задрожали.
— Настя... — выдохнул он. — Ты же... мы договорились, что я сам сначала...
— Договорились?! — Галина развернулась к нему. — Владимир, что вообще происходит?! Кто эта девушка?!
— Галь, я... я объясню всё... — пробормотал он, не поднимая глаз.
Настя сидела на кухне, держа в руках чашку с чаем. Пила мелкими глотками, всхлипывая. Галина сидела напротив, не в силах пошевелиться.
— Мама познакомилась с папой давно, — рассказывала девушка сквозь слёзы. — Они любили друг друга, но потом её родители увезли в другой город, разлучили... Она узнала, что беременна, уже когда уехала. Хотела написать, но потом узнала, что он женился на вас... Не стала мешать его счастью...
— И когда же он узнал о тебе? — глухо спросила Галина.
— Три года назад. Мама нашла его через соцсети. Я уже взрослая была, восемнадцать мне исполнилось. Папа... он хотел встретиться, познакомиться... А потом у мамы обнаружили болезнь. Четвёртая стадия. Папа сразу приехал, нашёл врачей, оплатил операцию, химию... Каждые выходные приезжал, ухаживал за ней...
Галина вспомнила. Каждую субботу и воскресенье Владимир уезжал. «К Сергею на дачу помогать», — говорил он. Три последних года.
— Он работал на двух работах последние годы, — продолжала Настя. — Говорил, на машину копит новую... А на самом деле всё мамино лечение оплачивал. Врачи хорошие дорого стоят...
В коридоре появился Владимир. Бледный, с опущенными плечами.
— Галь, дай мне объяснить...
— Объяснить?! — взорвалась Галина. — Двадцать лет... Двадцать лет ты врал мне! Семья! Дочь!
— Не двадцать, — тихо сказал он. — Три года. Я узнал о Насте три года назад. И я не мог... Галь, ты пойми... Ольга была больна, а Настя совсем одна! Я не мог их бросить!
— Вон! — Галина указала на дверь. — Вон отсюда! К матери своей поезжай! Я не хочу тебя видеть!
Владимир молча взял куртку и вышел. Дверь закрылась тихо, будто виноватый ребёнок выходит из комнаты.
Галина схватила телефон, набрала подругу Свету.
— Света... — всхлипнула она. — У Владимира... у него дочь... От другой женщины... Двадцать один год… Не верится.
На следующий день Владимир пришёл с коробкой документов. Галина пустила его — надо было разобраться до конца.
— Смотри, — он выложил на стол старые фотографии. — Это Ольга. Мы познакомились, когда мне было двадцать пять. Любили друг друга... Хотели пожениться. Но её родители были против, увезли в Тверь, к родне. Я искал её, писал письма — ни ответа, ни привета. Думал, бросила, разлюбила...
Галина молча смотрела на выцветшие снимки. Молодой Владимир, девушка с длинными волосами...
— Я встретил тебя, — продолжал он. — И полюбил. По-настоящему, Галь, я не вру. Мы женились, родился Игорёк... Я был счастлив. А потом, три года назад, мне написала Ольга. Сказала, что растила мою дочь одна. Что хотела сказать раньше, но я уже был женат, и она не захотела рушить мою семью...
Он достал пачку чеков, медицинских выписок.
— Я встретился с Настей. Она моя дочь, Галь. Моя кровь. Я не мог... А потом у Ольги нашли эту страшную беду. Врачи сказали — шансов мало, но лечение дорогое. Я не мог её бросить! Она одна, а рядом только Настя, совсем молодая, испуганная...
— Почему не сказал мне?! — закричала Галина. — Почему врал?!
— Боялся потерять тебя... — Владимир закрыл лицо руками. — Думал, справлюсь сам. Вылечу Ольгу, Настя встанет на ноги, и ты никогда не узнаешь... Я же не изменял тебе, Галь! Я ухаживал за больной женщиной, которая родила мою дочь!
Галина молчала. Проверила документы — всё правда. Чеки на лекарства, на врачей. Справки. Всё.
Настя прожила у них неделю. Спала на раскладушке в гостиной, почти не выходила из комнаты. Галина видела — девочка растерянная, одинокая. Только что похоронила мать...
— Галь, — сказала как-то соседка тётя Валя, встретив её в подъезде. — Я тут слышала... Ну, про Владимира и девочку эту... Слушай, а ты подумай — не по своей же воле он это сделал? Женщину больную бросить с ребёнком? Не каждый такое потянет...
Галина долго думала. Ночами не спала, ворочалась. Злость и обида душили. Но... Владимир действительно не изменял. Он помогал умирающей женщине и их дочери. Или между ними все-таки что-то было?
— Владимир, — позвала она его однажды вечером. — Садись. Поговорим.
Он сел, напряжённый, с виноватым лицом.
— Я остаюсь с тобой, — медленно произнесла Галина. — При одном условии. Никогда больше не ври. Никогда. О чём бы ни шла речь. Понял?
— Понял, — кивнул он.
— Настя остаётся жить с нами, пока не встанет на ноги. Поможем ей с работой, с учёбой. И ты расскажешь всё Игорю. Сам. При мне.
— Я... да, конечно.
— И ещё. Если соврёшь хоть раз — я ухожу. Навсегда.
— Больше никогда, — прошептал Владимир. — Клянусь.
Игорь приехал из университета через два дня. Владимир рассказал всё. Сын сначала молчал, потом спросил:
— А она... Настя... она нормальная?
— Нормальная, — кивнула Галина. — Такая же растерянная, как и мы.
— Ладно, — Игорь пожал плечами. — Значит, теперь у меня сестра. Вот так да.
Настя прожила с ними полгода. Поступила на курсы бухгалтеров, устроилась работать в магазин, копила. Галина помогала — учила готовить, ходили вместе за продуктами, разговаривали.
Когда Настя съехала в свою комнату, на прощание обняла Галину:
— Спасибо. Я знаю, как вам тяжело было... Но вы приняли меня.
— Ты не виновата, — тихо сказала Галина. — Ни в чём не виновата.
Через год на столе в гостиной стояли две фотографии в одинаковых рамках. Сын Игорь в выпускном костюме. Дочь Настя с дипломом об окончании курсов.
Владимир больше не врал. Работал на одной работе, приходил вовремя, рассказывал обо всём. Доверие возвращалось медленно, но возвращалось.
А Настя приходила на семейные ужины каждое воскресенье. Называла Галину по имени, но иногда, когда забывалась, говорила «мама Галя».
И Галина не поправляла. Просто улыбалась.
Семья стала больше. Иногда так бывает.