Снег падал крупными хлопьями, когда я стояла перед подъездом родительского дома. Было без пятнадцати двенадцать. В окнах третьего этажа горел свет, доносились приглушённые голоса и смех. Моя семья встречала Новый год. Без меня.
Я достала телефон и ещё раз пролистала чаты. Ни одного приглашения. Мама писала Ольге, моей младшей сестре: «Олечка, не забудь салат оливье, я курицу готовлю». Сестра отвечала: «Мам, а Серёжа с Мариной придут?» — «Да, конечно, в десять обещали».
Серёжа — наш брат. Марина — его жена. Все придут. Кроме меня.
Я набрала код домофона. Трубку взяла мама.
— Алло?
— Мам, это я. Открой.
Пауза. Долгая, неловкая пауза.
— Лена? Ты... ты где?
— Внизу. У подъезда.
— Господи... Сейчас, сейчас.
В трубке раздался щелчок. Я поднялась на третий этаж, держа в руках пакет с тортом и бутылкой шампанского. Дверь приоткрылась ещё до того, как я успела нажать на звонок.
Мама стояла на пороге в нарядном синем платье, которое я ей подарила на день рождения. Лицо растерянное, виноватое.
— Леночка, ты что... мы не ждали...
— Вижу, — я протянула ей пакет. — С Новым годом, мам.
Она взяла пакет, но не отходила от двери, словно надеялась, что я развернусь и уйду.
— Входить-то будешь? — я сняла шапку, отряхнула снег с куртки.
— Да, конечно, входи, — мама отступила. — Просто... мы не думали...
— Что я приду? — я разулась, повесила куртку. — А почему, собственно, не думали?
Из комнаты вышел отец. Седой, сутулый, в старом коричневом свитере. Увидел меня — и остановился как вкопанный.
— Лена, — только и выдавил он.
— Привет, пап, — я подошла, обняла его. Он стоял неподвижно, не обнимая в ответ.
— Проходи, проходи в комнату, — засуетилась мама. — Я сейчас тарелку поставлю...
Я вошла в гостиную. За большим столом сидели: Ольга с мужем Денисом, Серёжа с Мариной, и соседка тётя Валя, которая всегда праздновала с нами. Все замерли, уставившись на меня. На столе — салаты, закуски, запечённая курица, мандарины, бутылки с вином.
— С наступающим, — я улыбнулась.
— Лен, привет, — первой очнулась Ольга. — Ты... как ты?
— Нормально. А как вы?
— Хорошо, всё хорошо, — она нервно теребила салфетку. — Садись, садись.
— Куда сесть? — я оглядела стол. — Мест-то вроде в обрез.
Денис поспешно встал, притащил стул из кухни.
— Вот, держи.
Я села между Ольгой и тётей Валей. Мама принесла тарелку, вилку, рюмку. Наливала салаты, не глядя на меня.
— Мам, хватит, я сама, — я остановила её руку.
Серёжа откашлялся.
— Лен, а мы... мы думали, ты у Артёма будешь.
Артём — мой бывший муж. Мы развелись полгода назад.
— У Артёма? — я удивлённо подняла брови. — С какой стати?
— Ну, вы же дружите, — влезла Марина. — Ольга говорила...
Я повернулась к сестре.
— Оль, ты им что рассказала?
Ольга покраснела.
— Я просто... ты же говорила, что вы нормально общаетесь после развода...
— Нормально общаемся не значит, что я буду встречать Новый год с человеком, который завёл любовницу, — я спокойно отпила воды.
Тётя Валя шумно вздохнула.
— Ох, дети, дети... Всё у вас так сложно.
— Лена, — отец сел напротив меня, — дело не в этом.
— А в чём?
Он помолчал, подыскивая слова.
— Мы решили... в этом году встретить Новый год в узком кругу. Без лишних... эмоций.
— Без лишних эмоций, — повторила я. — То есть, без меня.
— Леночка, не так, — мама села рядом. — Просто у нас было несколько... неприятных разговоров в последнее время.
— Каких неприятных разговоров?
Мама переглянулась с отцом.
— Ну, ты помнишь, в сентябре, на дне рождения у Серёжи...
— Когда я сказала Марине, что не надо лезть с советами по поводу моей жизни?
Марина вскинула голову.
— Я пыталась помочь! Хотела познакомить тебя со своим двоюродным братом!
— Марина, твой двоюродный брат живёт с мамой в сорок лет и работает грузчиком. Ничего личного, но нет.
— Видишь, — Марина ткнула пальцем в мою сторону, — она всех высокомерно оценивает!
— Я не высокомерно оцениваю, я просто не хочу встречаться с маминым сынком!
— Лена, успокойся, — Серёжа положил руку на плечо жене. — Марина хотела как лучше.
— Я спокойна. Это вы все вспылили.
Ольга вздохнула.
— А ещё был случай в октябре. На поминках у бабушкиной подруги.
— Что за случай?
— Ты назвала батюшку шарлатаном.
Я усмехнулась.
— Потому что он полчаса рассказывал, как ему бог помог выиграть в лотерею, а потом намекал на пожертвования.
— Лена, это было неуместно, — отец покачал головой. — Люди же...
— Люди слушали его бред и кивали. Я просто озвучила очевидное.
Тётя Валя перекрестилась.
— Господи, ну и молодёжь пошла... В бога не верят, старших не уважают...
— Тётя Валя, я уважаю старших, но не обязана уважать мошенников в рясе.
— Вот видишь, — мама всплеснула руками, — опять ты начинаешь!
— Начинаю что? Говорить правду?
— Правда бывает разная, — встрял Денис. — Иногда лучше промолчать.
— Денис, ты промолчал, когда твой начальник украл твою идею проекта. И что, стало лучше?
Он побледнел.
— Откуда ты... Ольга тебе рассказала?
Ольга виновато опустила глаза.
— Я случайно упомянула...
— Случайно, — Денис сжал кулаки. — Теперь все знают.
— Знают правду, — я пожала плечами. — Разве это плохо?
— Плохо, что ты не умеешь держать язык за зубами! — он резко встал. — Ольга, пошли отсюда.
— Ден, погоди...
— Я сказал, пошли!
Ольга поднялась, бросила на меня несчастный взгляд.
— Лен, я не хотела...
— Всё нормально, Оль.
Они ушли на кухню. Марина тоже встала.
— Серёж, может, нам тоже пора?
— Марин, посиди, пожалуйста, — Серёжа придержал её за руку. — Надо это обсудить.
— Что обсуждать? — Марина зло посмотрела на меня. — Она всегда всех достаёт своими комментариями! Помнишь, как она сказала, что мой торт на вкус как картон?
— Я сказала, что бисквит суховат. И предложила рецепт для пропитки.
— Это было оскорбительно!
— Это был совет.
— Лена, — отец снял очки, потёр переносицу, — дело не в конкретных случаях. Дело в том, что с тобой... сложно.
— Сложно в каком смысле?
— Ты постоянно всех критикуешь. Указываешь на ошибки. Говоришь неприятные вещи.
— Я говорю правду.
— Правда не всегда нужна! — мама повысила голос. — Иногда люди хотят просто спокойно посидеть, поговорить, не выслушивая нотации!
— Я не читаю нотации. Я просто не лицемерю.
— Это называется "тактичность", Лена, — Серёжа налил себе вина. — Понимаешь? Быть тактичным — не значит лицемерить.
— Для меня тактичность — это молчать, когда кто-то говорит глупости? Извините, не могу.
Тётя Валя тяжело вздохнула.
— Вот поэтому тебя и не пригласили, деточка. Потому что праздник хочется без скандалов провести.
Я медленно поставила рюмку на стол.
— То есть вы все решили, что я — источник скандалов?
— Не источник, — мама потянулась ко мне через стол, — но ты... ты слишком прямолинейная. Резкая.
— Я честная.
— Честность без сострадания — жестокость, — изрёк отец.
— Где вы это вычитали? В интернете?
Он поморщился.
— Лена, это народная мудрость.
— Народная глупость. Папа, ты всю жизнь учил меня не врать, быть принципиальной. А теперь выходит, что я должна помалкивать, чтобы всем было комфортно?
— Не помалкивать, а выбирать слова, — Серёжа откинулся на спинку стула. — Лена, ты умная, образованная. Но ты не умеешь с людьми. Вот Ольга — она мягкая, деликатная. Её все любят.
— Ольгу все используют, — возразила я. — Помнишь, как её коллега повесила на неё свою работу, а потом получила премию?
— Это другое...
— Нет, не другое. Это как раз то же самое. Ольга промолчала, чтобы не конфликтовать. И что? Осталась ни с чем.
Из кухни вернулись Ольга и Денис. Сестра была с красными глазами.
— Мы уходим, — сухо сообщил Денис. — С Новым годом всех.
— Деночка, куда же вы, — засуетилась мама, — часов-то нет ещё...
— Настроение испорчено, — он натянул куртку. — Спасибо за гостеприимство.
Ольга подошла ко мне, обняла.
— Прости, Лен. Я не хотела, чтобы ты узнала... про то, что тебя не звали.
— Как я узнала?
— Сегодня днём ты написала в семейный чат "С наступающим!" А потом удалила сообщение. Я поняла, что ты увидела нашу переписку.
Я кивнула. Действительно, утром я случайно открыла общий чат. Там была переписка за последнюю неделю: обсуждение меню, времени, подарков. И ни слова про меня.
— Оль, ты не виновата.
— Виновата. Я должна была настоять, чтобы тебя пригласили. Но я... я побоялась конфликта.
Они ушли. Марина тоже начала собираться.
— Серёж, пойдём. Всё равно вечер насмарку.
— Подожди, Марин, — Серёжа удержал её. — Ещё пять минут до боя курантов.
Марина недовольно плюхнулась на стул. Мы сидели молча. Мама нарезала торт, который я принесла. Отец разливал шампанское. Тётя Валя смотрела в телевизор, где показывали новогоднюю программу.
Без двух минут двенадцать отец поднял бокал.
— Ну что, будем встречать Новый год?
Все неохотно взяли бокалы. Я тоже.
Прозвучали куранты. Мы чокнулись. Выпили. Мама расцеловала всех. Когда очередь дошла до меня, она прижала меня к себе и прошептала:
— Прости нас, Леночка. Мы виноваты.
Я почувствовала, как к горлу подступил комок.
— Мам, почему вы меня не позвали?
Она отстранилась, взяла меня за руки.
— Мы боялись, что ты опять... что будут ссоры. Как в прошлый раз.
— Какой прошлый раз?
— На твоём дне рождения. Ты поссорилась с Артёмом прямо за столом. При всех.
— Потому что он сказал, что моя карьера — это блажь. Что я зря поступила в аспирантуру.
— Но ты накричала на него. Разбила бокал.
— Я не разбила, я поставила резко. И накричала, потому что устала терпеть его хамство.
Отец подошёл к нам.
— Лена, мы понимаем, что у тебя были причины. Но ты должна понять и нас. Мы устали от конфликтов. От напряжения. Нам хотелось спокойного праздника.
— И вы решили, что без меня он будет спокойнее.
— Мы решили неправильно, — он вздохнул. — Прости.
Серёжа налил себе ещё шампанского.
— Лен, давай начистоту. Ты обижаешься, что тебя не позвали. Но подумай: ты сама-то хотела сюда прийти?
Я растерялась.
— Что значит — хотела?
— Ну вот честно. Если бы тебя пригласили, ты бы пришла с радостью? Или из чувства долга?
Я молчала. Он был прав. Я не хотела приходить. Не хотела сидеть за этим столом, улыбаться, говорить банальности. Мне было душно в этой атмосфере показного благополучия, где все делают вид, что всё хорошо, хотя всё разваливается.
— Я пришла, потому что мы — семья, — наконец сказала я.
— Семья, — Серёжа усмехнулся. — А что такое семья для тебя, Лен? Люди, связанные кровью, которые обязаны терпеть друг друга?
— Нет. Люди, которые могут быть честными друг с другом.
— Честными или жестокими?
Я вздрогнула.
— Я не жестокая.
— Ты не хотела быть жестокой. Но ты ею стала, — он встал, подошёл к окну. — Знаешь, в последний раз, когда мы с тобой нормально разговаривали? Два года назад. Когда я рассказал тебе про свои проблемы на работе.
— И я дала тебе дельный совет.
— Ты сказала, что я сам виноват. Что не надо было соглашаться на невыгодный контракт.
— Но это правда.
— Мне нужна была поддержка! Понимаешь? Не анализ моих ошибок, а простое человеческое "всё будет хорошо, я рядом". Но ты не умеешь этого.
Марина встала рядом с ним.
— Серёжа прав. Лена, ты как робот. Холодная, расчётливая. У тебя на всё есть ответ, на всё есть мнение. Но где сочувствие? Где понимание?
— Я понимаю, — я сжала кулаки. — Я просто не люблю жалеть.
— Не любишь жалеть, — повторила Марина. — Даже саму себя?
— Что?
— Ты же страдаешь. После развода. Я вижу. Но ты никому не показываешь. Молчишь, держишь всё в себе. А потом срываешься на других.
— Я не срываюсь, — голос моё дрогнул.
— Срываешься, — мягко сказала мама. — Леночка, милая, ты же не железная. Почему ты не можешь просто поплакать? Пожаловаться?
— Потому что это слабость.
— Это не слабость, — отец подошёл, обнял меня. — Это нормально. Нормально быть уязвимой. Нормально просить о помощи.
Я стояла, и вдруг поняла, что не могу сдержать слёзы. Они полились сами собой — горячие, обжигающие.
— Я не знаю, как, — прошептала я. — Не знаю, как быть слабой. Не знаю, как просить.
Мама прижала меня к себе.
— Научишься, доченька. Научишься.
Мы сидели до трёх ночи. Пили чай, ели торт, разговаривали. Про всё: про Артёма, про мою работу, про то, как мне одиноко. Про то, как я боюсь показаться никчёмной, если признаю, что мне плохо.
Серёжа рассказал, что тоже развалился после увольнения. Что Марина держала его на плаву. Что он благодарен ей за терпение.
Марина заплакала и призналась, что устала быть сильной. Что ей тоже страшно.
Ольга написала смс-ку: "Лен, прости меня за трусость. Я люблю тебя".
Когда я собралась уходить, отец остановил меня в коридоре.
— Лена, мы были неправы. Не пригласив тебя, мы поступили подло. Прости.
— Я тоже была неправа, пап. Я слишком много требовала от всех. Забыла, что люди — не машины.
— Ты требовательная, но это не минус. Это твоя сила. Просто научись быть мягче. К себе и к другим.
Я кивнула, вытерла слёзы.
На улице снег уже перестал. Город был тихим, белым, сказочным. Я шла домой и думала о том, что завтра напишу всем. Извинюсь. Скажу, что люблю. Что хочу быть ближе.
Потому что семья — это не те, кто идеален. Это те, кто готов простить и принять. Несмотря ни на что.
И, может быть, в следующий раз они позовут меня первой.