Я увидела его через головы гостей, в тот самый момент, когда папа пытался задуть все тридцать свечей на торте разом. Он стоял в дверях столовой ресторана, в том же чёрном пальто, и смотрел прямо на меня. Сергей. Мой бывший муж. С которым мы не виделись два года и который за эти два года не ответил ни на одно моё письмо о помощи, когда маме делали операцию.
Меня будто током ударило. Я непроизвольно сжала пальцы, и обручальное кольцо, которое я носила на цепочке под блузкой, больно впилось в кожу. Я давно сняла его с пальца, но выбросить не могла — не из-за памяти о нём, а из-за памяти о той себе, которая его надела. О дуре, поверившей в сказку.
Он поймал мой взгляд, кивнул, как знакомый, и направился через зал. Не к столу — нет. Сначала к папе, с которым они когда-то вместе рыбачили. Пожал руку, сказал что-то, папа похлопал его по плечу. Потом к маме, наклонился, поцеловал в щеку. Мама застыла с натянутой улыбкой. Он знал, как входить. Он всегда знал, как втереться.
И только потом он подошёл ко мне. Гости притихли. Все знали нашу историю.
— Алён, — сказал он с той же обволакивающей улыбкой. — Поздравляю твоих. Выглядишь отлично.
— Спасибо, — ответила я, и мой голос прозвучал чуждо. — Ты как оказался?
— Проезжал, увидел знакомую фамилию на баннере у входа. Решил заглянуть, поздравить стариков. Они для меня как родные, ты же знаешь.
Он сделал паузу, оглядел стол, как бы оценивая угощение. Потом взгляд его упал на мою шею, где под тканью угадывался контур цепочки.
— Кстати, раз уж встретились… — он понизил голос, сделав его доверительным, каким он был раньше, когда просил что-то важное. — У меня к тебе дело. Мне нужно моё обручальное кольцо вернуть.
Я не поняла.
— Какое кольцо?
— Ну, которое я тебе дарил. При помолвке. Помнишь, мы тогда в ювелирном выбирали. Оно сейчас в цене. А у меня…, он сделал многозначительную паузу,, сложности. Нужно продать. Оно же моё, по сути. Я ведь его покупал.
Вокруг стояла гробовая тишина. Даже музыка из колонок вдруг стихла, будто сбавила громкость. Я видела лица гостей — шок, неловкость, любопытство. Видела, как мама побледнела, а папа сжал руки.
—круглая дата? Сейчас? Здесь?
— А что такого? — он удивился, изображая лёгкое недоумение. — Мы же цивилизованные люди. Дело житейское. Дай кольцо, и я не буду тебе мешать праздновать.
Два года назад Сергей ушёл от меня к своей молодой ассистентке. Не со скандалом, а с холодной, расчётливой жестокостью. Он просто перестал приходить ночевать, а через месяц прислал своего адвоката с бумагами на расторжение брака. Всё нажитое, как выяснилось, было оформлено на его мать или на офшоры. Наша трёхкомнатная квартира — «куплена на деньги мамы». Машина — «взята в лизинг фирмой». Мне он оставил только долги по кредитным картам, которые я, доверчивая, оформляла на себя для «семейных нужд». И это кольцо. Простое золотое кольцо с небольшим бриллиантом, которое он когда-то надел мне на палец в маленькой церквушке в Суздале и сказал — «навсегда». Я оставила его себе не как память о нём, а как свидетельство собственной слепоты. Как чек, который нельзя выбросить, пока не заплатишь по нему до конца.
Мы познакомились, когда мне было двадцать два. Он — успешный, на десять лет старше, с деньгами и уверенностью, которых так не хватало в нашей скромной семье учителей. Он ухаживал красиво, говорил правильные слова, помогал родителям. Папа, всегда недоверчивый, проникся. «Надёжный парень, — говорил он. — Тебя не обидит». Мама радовалась, что я буду «пристроена».
Первые три года были почти счастливыми. Потом он сменил работу, стал больше зарабатывать и холодеть. Появились унизительные проверки моих трат, обвинения в безделье (хотя я работала дизайнером на фрилансе), пренебрежительные комментарии о моей семье — «вечные учителя с их совковыми принципами». Я терпела, оправдывая его усталостью, стрессом. Я думала, это я делаю что-то не так. Последней каплей стала операция мамы. Ей нужна была дорогая процедура, не покрываемая полисом. Я, в панике, пришла к Сергею. Он выслушал, покрутил в руках ручку и сказал — «У меня сейчас все деньги в обороте. Возьми в кредит. Или пусть твои родители продают дачу. Они её всё равно не обрабатывают».
Я взяла в кредит. Под чудовищный процент. А через месяц он ушёл.
После развода я оказалась в долговой яме и в глубокой депрессии. Единственным светом был мой младший брат, Кирилл. Ему было тогда девятнадцать, и он, студент-технарь, казался мне совсем ребёнком. Но это он пришёл ко мне в съёмную комнату, увидел счета и молча взял их.
— Буду подрабатывать, — сказал он. — Вместе вытянем.
— Нельзя, тебе учёбу бросать!
— Не брошу. Просто буду меньше спать.
И он вытянул. Не в одиночку, конечно. Я зашивалась на трёх работах, родители отдавали свою пенсию. Но именно Кирилл, своим упрямым, молчаливым присутствием, не давал мне сломаться. Он приходил, садился за мой старый ноутбук и что-то там монтировал или программировал, пока я спала урывками. Его молчаливая солидарность была лучшей терапией.
Именно он два года спустя, когда долги в итоге были выплачены, а я нашла хорошую постоянную работу в студии, предложил устроить родителям настоящий годовщина — тридцать лет свадьбы.
— Закажем ресторан, — сказал он. — Пригласим всех. Пусть видят, что мы не сломались. Что у нас всё хорошо.
И у нас действительно начало получаться хорошо. Я сняла кольцо с пальца и повесила на цепочку — не как амулет, а как символ закрытого долга. Я почти перестала просыпаться по ночам от кошмаров. Почти.
И вот он здесь. Сергей. Врывается в этот хрупкий, выстраданный праздник, чтобы отобрать последнюю вещь, которая у меня от него осталась. Не из-за её стоимости. А чтобы снова показать — у тебя ничего нет. И никогда не будет. Всё моё, и я в любой момент могу прийти и забрать.
— Ну что, Алёна? — он протянул руку, ладонью вверх. Нетерпеливо пошевелил пальцами. — Не задерживай людей. Отдай кольцо, и я исчезну.
Все смотрели на меня. Я видела жалость в глазах родителей, ярость в глазах Кирилла, который уже встал. Но я не хотела, чтобы это превратилось в драку. Не в их праздник.
Я медленно поднесла руку к шее, расстегнула застёжку цепочки. Тонкая золотая нить соскользнула, и я поймала кольцо в ладонь. Оно было тёплым от моего тела. Я сжала его.
— Ты уверен, что оно твоё? — спросила я тихо.
— совершенно. Я сохранил чек. Можешь проверить, — он с лёгкостью вынул из внутреннего кармана пальто потёртый листок бумаги, сложенный вдвое. Он пришёл подготовленным.
Я развернула чек. Да, дата. Наша дата. И сумма. Небольшая сумма, кстати. Я почему-то всегда думала, что оно дороже.
— Видишь? — сказал он с торжеством в голосе. — однозначно моё. Так что отдавай, не позорься.
Я подняла глаза с чека на его лицо. На это самодовольное, красивое лицо, которое когда-то казалось мне лицом принца. И в тот миг вся обида, вся боль, весь страх последних лет не исчезли, но отступили. Их место заняло странное, ледяное спокойствие.
— Ты прав, — сказала я так, чтобы слышали все. — Чек есть. Кольцо, купленное тобой, является твоей собственностью. По закону.
Он ухмыльнулся, снова протянул руку.
— однако, — продолжала я, не двигаясь. — Видишь ли, я всё это время считала кольцо не подарком, а задатком. Задатком за наше общее имущество, которое ты так ловко переоформил перед разводом. За ту трёхкомнатную квартиру на Ленинском проспекте. За машину. За моральный ущерб. За долги, которые я выплачивала два года вместо того, чтобы жить.
Его улыбка сползла.
— Что ты несёшь? Это всё…
— Это всё можно обсудить в суде, — перебила я. — Вместе с иском о признании брачного договора ничтожным и о разделе имущества, которое ты скрыл. Мои юристы уже готовят бумаги. Как думаешь, сколько будет стоить тебе эта тяжба? Наверное, больше, чем это колечко.
Я открыла ладонь. Кольцо лежало на ней.
— Так что выбор за тобой, Сергей. Ты забираешь своё кольцо по чеку. И тогда завтра ты получишь повестку. Или ты отказываешься от кольца. И мы считаем, что все наши материальные и нематериальные претензии друг к другу — полностью погашены. Навсегда.
Он молчал. В зале было так тихо, что слышно было, как гудит холодильник за стойкой бара.
— Ты блефуешь, — хрипло сказал он.
— Проверь, — ответила я, не отводя глаз.
Мы смотрели друг на друга. Я видела, как в его глазах идёт расчёт. Быстрый, жадный, трусливый расчёт. Он взвешивал риски. Игрушку стоимостью в несколько тысяч — и потенциальный многомиллионный суд с конфискациями, даже если шансы были невелики. Он всегда был трусом под маской наглеца.
Он отвёл взгляд. Первый.
— Чёрт с тобой, — промямлил он. — Оставь своё дерьмо. Оно того не стоит.
Он резко развернулся и, не глядя ни на кого, зашагал к выходу. Дверь за ним захлопнулась.
Напряженная тишина повисла на секунду, а потом папа громко, с облегчением выдохнул. Кто-то из гостей неуверенно засмеялся. Мама подошла ко мне и обняла, не говоря ни слова.
Кирилл поднял с пола мою цепочку, которую я выронила.
— Юристы? — тихо спросил он, подавая её. — Какие юристы?
— Никаких, — так же тихо ответила я. — Блефовала. Но он не знает.
Кирилл усмехнулся, и в его глазах мелькнуло что-то вроде гордости.
— Гениально.
Праздник продолжился, но напряжение ушло. Было ощущение, что проветрили комнату после долгой затхлости. Гости разошлись ближе к полуночи. Мы с Кириллом и родителями остались досиживать последний чай.
И тут папа, всегда сдержанный, вдруг сказал —
— Знаешь, Алён, а я ведь после вашего развода к нему ходил. Уговаривал, чтобы он хоть тебе машину оставил. Он мне тогда сказал…, папа запнулся,, сказал, что ты без него пропадёшь. Что ты ни на что не способна. И я… я ему тогда врезал.
Мы все остолбенели. Папа, который за всю жизнь ни на кого не поднял руку.
— Почему ты молчал? — выдохнула мама.
— Стыдно было. Что зятя выбирал, а не дочь защищал. — Он посмотрел на меня. — Прости меня, дочка.
Я встала, обошла стол и обняла его. Крепко, как в детстве.
— Всё, пап. Всё уже позади.
На следующее утро я проснулась в своей квартире, которую снимала уже год. Солнечный луч падал на прикроватную тумбу. На ней лежало то самое кольцо.
Я взяла его в руки, подошла к окну. Утро было ясным, морозным. Я открыла створку. Холодный воздух ударил в лицо.
Я разжала пальцы и посмотрела на кольцо в последний раз. Потом резко отвола руку и разжала ладонь.
Маленькая золотая вспышка мелькнула на солнце и исчезла в сугробе во дворе.
Я закрыла окно. Тишина в квартире была не пустой, а спокойной. Моей.
Я подошла к столу, включила ноутбук и открыла новый файл. Пора было начинать новый проект.