Пальцы замерли над клавиатурой, когда в углу экрана всплыло сообщение. «Скончался Михаил Степанович». Дед Миша… Ком в горле встал, но слез не было. Как ни странно, совсем не было. Будто ушла глыба из моего фундамента, часть моего детства, но не целиком. С ним ушла эпоха, та, где луга были зеленее, солнце – теплее, а я – беззаботной девчонкой в ситцевом платьице.
Две недели после похорон пролетели в какой-то дымке. Бумаги, организация, поминки… И вот, как гром среди ясного неба – наследство. Дедов дом. Тот самый, где каждое лето до пятнадцати лет я грызла яблоки прямо с дерева, ловила бабочек и слушала его бесконечные истории о войне и жизни.
Гена, мой муж, подскочил, как ужаленный, когда услышал о доме.
— Слушай, Свет, ну это же здорово! Надо съездить, посмотреть! Может, там вообще клад зарыт? — глаза его загорелись азартом кладоискателя.
— Ты, вроде уже большой, а все в сказки веришь! - иронично ответила я.
Я хотела поехать одна. Просто побыть там, подышать дедовским воздухом, побродить по саду. Но отказать Гене было сложно. Он умел уговаривать, заражая своим энтузиазмом.
— Ладно, поехали вместе, — сдалась я.
Дорога до поселка заняла около получаса. Дом стоял на окраине, окруженный буйной зеленью. Двухэтажный, бревенчатый, с просторной верандой, увитой диким виноградом. Сад – это отдельная песня. Яблони, груши, сливы, вишни – все вперемешку, как в детском рисунке. И баня – настоящая, русская, с дровяной печью.
Воспоминания нахлынули, как весеннее половодье. Вот я, маленькая, бегу по этой тропинке, а вот дед Миша учит меня ловить рыбу на речке.
— Дом крепкий, — констатировал Гена, деловито осматривая фасад. — Но ремонт нужен, конечно. Видно, что давно никто не занимался. Крышу подлатать, краску освежить…
Мне наоборот, все нравилось. Эта обветшалость, эта потрескавшаяся краска – все это было частью дедовского дома, частью моей памяти.
— Не надо ничего кардинально менять, — попросила я. — Только подновить немного.
Мы решили, что займемся домом вместе. Гена возьмет на себя техническую часть, а я – дизайн.
Через неделю Гена предложил:
— Слушай, Свет, а давай мою маму свозим? У нее же глаз наметан! Она сразу скажет, что где нужно сделать.
Я снова хотела отказаться. Мне почему-то не хотелось посвящать в это святилище чужих людей. Но Гена так упрашивал, так убедительно говорил о ее опыте и полезных советах…
Зинаида Петровна, Генина мама, осматривала дом с видом эксперта-реставратора.
— Да… — протянула она, оглядывая гостиную. — Ну и обстановочка… Все такое старое, бабушкино. Эту мебель точно надо выкинуть. И обои эти… без слез не взглянешь.
Мне захотелось возразить, что эта «бабушкина» мебель – антиквариат, а обои – ручной работы. Но я промолчала.
Вскоре Гена без предупреждения привез свою сестру Риту с мужем и двумя детьми. Потом тетю Валю с ее вечным недовольством, потом двоюродного брата Виталика, который считал себя дизайнером интерьеров.
Дом наполнился гамом голосов, спорами и чужими вещами. Родственники Гены чувствовали себя здесь как дома. Они активно обсуждали, сносить ли стену между кухней и гостиной, переделывать ли веранду в зимний сад, и где лучше всего будет смотреться бассейн.
На меня никто не обращал внимания. Гена полностью перешел на сторону своей семьи, соглашаясь со всеми их идеями.
Однажды вечером, когда все уехали, я случайно услышала разговор Зинаиды Петровны и тети Вали на крыльце.
— …Ну и Света твоя чудная, — говорила тетя Валя. — Вцепилась в этот дом, как клещ. Не понимает, что его надо переделать по-нормальному.
— Да она вообще какая-то странная, — отвечала Зинаида Петровна. — Все молчит, молчит… Я думаю, Геночка ее уговорит. Он у нас парень сговорчивый.
— Сад вишневый надо вырубить. Он же старый, толку от него никакого. А на его месте можно такую площадку для шашлыков сделать…
Внутри у меня все закипело. Вишневый сад! Это же дед Миша его сажал! Каждое дерево – с любовью и заботой.
Я поняла, что меня никто не слушает. Что мой дом пытаются превратить в безликую дачу для их родни. Что Гена готов предать мою память, мои чувства, мои мечты.
После отъезда родственников я позвонила мастеру.
— Мне нужно срочно сменить замки во всем доме. И чтобы понадежнее.
Он немного удивился, но согласился приехать на следующий день. Потом я связалась с компанией, которая занимается установкой систем видеонаблюдения.
— Мне нужно, чтобы я могла видеть все, что происходит в доме и на участке, в любое время суток.
К девяти вечера мастер закончил установку замков. Щелкнув новым ключом в скважине, я почувствовала облегчение. Дом снова принадлежал только мне.
Утром приехали установщики видеонаблюдения. Они быстро и профессионально смонтировали камеры по всему периметру дома и в самых укромных уголках сада.
Вернувшись в городскую квартиру, я нашла записку, приклеенную к холодильнику. «Светик, Зинаида Петровна спрашивала, какие обои тебе больше нравятся? В цветочек или полоску?».
Вечером я позвала Гену на серьезный разговор.
— Гена, я решила начать ремонт в доме.
— Ну, наконец-то! — обрадовался он. — А то я уже думал, ты передумала.
— Ремонт капитальный, — продолжила я. — Нужно укрепить фундамент, проверить крышу… Это займет месяца два-три.
Гена нахмурился.
— А косметический ремонт? Обои там, мебель…
— Какой смысл клеить обои, если у нас фундамент шатается? — парировала я. — Все равно потом все отвалится.
— Ну, ты же говорила, что мы вместе все будем решать!
Я посмотрела на него в упор.
— Гена, я слышала ваш твоей матери с теткой. Про вишневый сад, про бассейн… Без моего согласия вы уже все решили!
Он попытался оправдаться.
— Да это просто разговоры! Ты что, серьезно думаешь, что мы бы стали что-то делать без тебя?
— Знаешь, я ничему не удивлюсь. Поэтому дом закрыт на ремонт. На два-три месяца.
Через несколько дней мне начали названивать родственники Гены.
— Света, ты чего это замки поменяла? Мы приехали, а попасть не можем!
— Дом на ремонте, — отвечала я спокойно. — Замки сменены.
— Ну, ты хотя бы предупредила!
Потом позвонил Гена.
— Мы с мамой приехали, а калитка закрыта! Что за дела?
— Гена, я же тебе сказала, дом на ремонте. Возвращайтесь в город.
Вечером Гена ворвался в квартиру, как разъяренный бык.
— Ты почему от меня все скрываешь? Почему ведешь себя так странно? Мои родные хотели помочь, а ты…
— Помочь? — перебила я его. — Перестроить все по-своему? Вырубить сад? Уже даже комнаты себе распределили, а меня как будто не существует вообще!
Я достала из сумки распечатки переписки Гениных родственников в общем чате. Там они подробно обсуждали, как будут переделывать дом, как расставят мебель и какая я «чудная» жена, как клещ вцепилась в дом.
Гена покраснел.
— Да это просто шутки!
— Какие же это шутки, Гена? Это ваши планы. А бассейн вы будете строить в другом месте. На своем участке, например.
— Но это же и мой дом!
— Нет, Гена, это мой дом. Дедов. И я не позволю превратить его в развлекательный центр для твоей семьи. Вы совсем не уважаете мои чувства, мои желания. И мою собственность.
На следующий день телефон разрывался от звонков. Тетя Валя кричала, что я неблагодарная и неразумная. Зинаида Петровна жаловалась, что я противопоставляю себя семье. Гена метался между мной и родными, пытаясь найти компромисс.
— Света, ну ты же можешь хоть немного уступить!
— Я принимаю все решения по дому сама, — отрезала я. — Приглашать родственников буду только по своему усмотрению.
Неделя прошла в напряжении. Я чувствовала себя осажденной крепостью. Но я стояла на своем. Я защищала свой дом, свою память, свою любовь.
Вскоре страсти улеглись. Гена смирился. Я дала ему ключи от дома. Иногда мы ездили туда вместе. Рабочие действительно укрепляли фундамент и ремонтировали крышу.
К середине лета созрела вишня. Я набрала целое ведро и сварила варенье по дедовскому рецепту. Гена уплетал его за обе щеки.
— Вкуснотища! — нахваливал он. — Никогда такого не ел!
В августе, на день рождения Гены, я предложила:
— Давай устроим праздник в доме? Пригласим твоих родственников.
— Ты серьезно? — удивился он.
— Да. Но с одним условием. Никаких разговоров о перестройке дома или вырубке сада.
В день праздника я встречала гостей с улыбкой. Но атмосфера была напряженной. Чувствовалось, что они все еще недовольны моим «самодурством».
Зинаида Петровна медленно обходила сад, внимательно рассматривая каждое дерево.
— Красиво здесь, очень… — наконец произнесла она. — Тихо и спокойно.
К вечеру, после нескольких рюмок коньяка, Зинаида Петровна подошла ко мне.
— Знаешь, Света… я, наверное, была не права. Мы все накинулись на тебя, хотели переделать все по-своему… Не подумали о твоих чувствах. Прости меня.
Я была удивлена искренним раскаянием свекрови.
— Я понимаю, как для тебя важен этот дом, — продолжала она. — Это твоя память, твоя история. Я уважаю это.
— Спасибо вам, Зинаида Петровна, — ответила я.
После отъезда родственников Гена обнял меня.
— Ну вот, видишь? — сказал он. — Все налаживается. Даже мама извинилась! Хоть и по-своему, но это для нее большой шаг.
— Я надеюсь, что все будет хорошо, — ответила я.
И я оказалась права. Отношения с родственниками действительно стали улучшаться. Они приезжали только по приглашению, прекратили разговоры о перестройке дома и вырубке сада.
Через год у нас родилась дочка. Мы назвали ее Вероникой. А в семейном кругу ласково звали Вишенкой – в честь дедовского вишневого сада.
Гена часто наблюдал, как я играю с дочкой в тени вишневых деревьев. Однажды он сказал:
— Спасибо тебе, Свет, что ты настояла на своем. Что отстояла этот сад. Я теперь не представляю жизни без него.
Я улыбнулась. Я знала, что иногда нужно быть жесткой, чтобы защитить то, что тебе дорого. Даже если для этого приходится идти против течения. Даже если тебя считают сумасшедшей. Потому что в конце концов, правда всегда побеждает. И любовь – тоже.