— Наташ, ты не видела мою синюю рубашку? — крикнул Игорь из спальни.
Я стояла у плиты, помешивая борщ, и старалась не думать о том, что сегодня пятница, а холодильник пуст, как мой кошелёк после всех коммунальных платежей.
— В шкафу на верхней полке! — откликнулась я.
Муж появился на пороге кухни, застёгивая последние пуговицы. Он был подозрительно бодр для человека, который обычно в пятницу вечером валялся на диване с телефоном.
— Слушай, я сегодня вернусь поздно, — сообщил он как-то излишне весело. — Мы с мамой идём на концерт.
Ложка замерла в моей руке.
— На какой концерт?
— Ну, помнишь, мама давно мечтала послушать Баскова живьём? Вот я ей сюрприз сделал, билеты купил.
Я медленно повернулась к нему.
— Баскова? Билеты на Баскова стоят за приличное место.
— Ну, я взял хорошие, в десятом ряду, — Игорь расплылся в улыбке. — Мама будет в восторге!
Что-то холодное и неприятное заползло мне в живот.
— А ты откуда деньги взял?
— С карты нашей общей, — он пожал плечами, словно это было самой естественной вещью на свете. — А что?
Я выключила плиту и села на табурет, потому что ноги вдруг стали ватными.
— Игорь, на той карте лежала моя премия. Десять тысяч, которые я откладывала три месяца, чтобы починить стиральную машину. Она уже еле дышит, мастер сказал, что деталь нужна срочно.
Муж нахмурился.
— Ну и что? Постираешь руками пока. А мама — это святое. Она столько для меня сделала, всю жизнь посвятила. Разве можно отказать родному человеку в таком удовольствии?
Я посмотрела на него и вдруг поняла, что вижу совершенно незнакомого мужчину. Того, за кого выходила замуж семь лет назад, здесь не было. Перед мной стоял великовозрастный мальчик, который считал, что забота о матери — это покупка дорогих билетов на чужие деньги.
— Значит, твоя мама — святое, а я могу и руками постирать? — я говорила очень тихо, но Игорь поёжился, будто я повысила голос. — Значит, десять тысяч, которые я зарабатывала сверхурочными, можно просто так потратить, даже не спросив?
— Наташа, не устраивай сцену, — он раздражённо махнул рукой. — Семья — это когда всё общее. Или твои деньги теперь отдельно, мои отдельно?
— А где твои деньги, Игорь? Где они? — я встала и подошла к нему вплотную. — Твоя зарплата уходит на ипотеку, хорошо. Но последние полгода продукты покупаю я, коммуналку оплачиваю я, одежду себе и тебе тоже я покупаю. Знаешь почему? Потому что ты каждый месяц находишь, на что спустить остаток своих денег. То с друзьями в бар, то себе новый телефон, то матери подарки.
— Она моя мать! — голос Игоря стал громче.
— А я кто? — я почувствовала, как к горлу подступает обида, и яростно заморгала, не желая показывать слёзы. — Я просто соседка, которая тут готовит, стирает, убирает и оплачивает счета? Которая экономит три месяца на починку машины, а ты за один вечер тратишь эти деньги на развлечение?
Игорь отвернулся к окну.
— Ты преувеличиваешь. И вообще, что мне теперь, билеты сдавать? Мама уже в курсе, она так радовалась. Ты хочешь, чтобы я её расстроил?
Я засмеялась. Совсем не весело.
— Знаешь что, иди на свой концерт. Развлекайтесь с мамой.
— Вот и правильно, что понимаешь, — он заметно повеселел.
— Только я завтра выезжаю к сестре. На неделю. А может, и дольше.
Игорь повернулся резко.
— Куда выезжаешь? У тебя работа!
— Попрошу отпуск за свой счёт. Мне нужно подумать.
— О чём думать? — его лицо вытянулось.
— О том, хочу ли я и дальше жить с человеком, для которого его мама важнее жены. С тем, кто тратит семейный бюджет, не советуясь. С тем, кто считает, что я должна стирать руками, пока он с мамочкой наслаждается концертом.
— Да ты ненормальная! Из-за каких-то десяти тысяч устраивать драму!
Я подошла к нему совсем близко и посмотрела в глаза.
— Игорь, дело не в деньгах. Дело в уважении, которого у тебя ко мне нет. Иди на концерт. Но пока ты будешь слушать там песни о любви, подумай вот о чём: твоя жена полгода вкалывает, чтобы в доме было что поесть и во что одеться, а ты спускаешь её кровные, даже не спросив. Твоя жена экономит на себе, чтобы отложить на нужные вещи, а ты считаешь, что имеешь право распоряжаться этим как хочешь. И при этом говоришь, что семья — это когда всё общее. Где же твоё "всё", Игорь?
Он молчал, переступая с ноги на ногу.
— И ещё, — я взяла сумку и достала оттуда блокнот, где вела учёт расходов. — Вот смотри. Январь: продукты — я, коммуналка — я, лекарства для твоего отца — я. Февраль: продукты — я, коммуналка — я, новые шторы в зал — я. Март: продукты — я, коммуналка — я, твой день рождения — я. Апрель...
— Хватит! — он вырвал блокнот и швырнул на стол. — Что ты доказать хочешь? Что я плохой? Что я не забочусь о семье?
— Я хочу, чтобы ты просто открыл глаза. Твоя забота о матери — это хорошо. Но когда ты заботишься о ней за мой счёт, игнорируя наши общие нужды, это уже не забота. Это эгоизм, прикрытый красивыми словами о сыновнем долге.
Дверной звонок прервал нашу перепалку. Игорь пошёл открывать, а я осталась стоять на кухне, сжимая края раковины и пытаясь успокоиться.
— Игорёчек, я готова! — услышала я бодрый голос свекрови. — Наташенька дома?
Валентина Петровна вошла в кухню в новом платье и с укладкой, явно свежей из салона.
— Добрый вечер, — я попыталась улыбнуться.
— Наташа, милая! — она расцвела. — Спасибо, что отпускаешь моего мальчика со мной! Я так давно мечтала на Баскова сходить, а билеты такие дорогие! Хорошо, что у Игорька есть возможность маме праздник устроить.
Я перевела взгляд на мужа. Он смотрел в пол.
— Валентина Петровна, а вы в курсе, что эти билеты куплены на деньги, отложенные на починку стиральной машины?
Свекровь растерялась.
— Какой машины? Игорь, что она говорит?
— Мам, пойдём, опоздаем, — Игорь схватил её за локоть.
— Постой, — она высвободилась. — Наташа, объясни толком.
И я объяснила. Про премию, про три месяца экономии, про машину, про то, что Игорь взял деньги без спроса. Валентина Петровна слушала, и лицо её постепенно менялось.
— Игорь, это правда? — спросила она тихо.
— Мама, ну что ты её слушаешь! Она преувеличивает всё!
— Отвечай: ты взял деньги жены, не спросив?
— Но это же для тебя! — он взмахнул руками. — Я хотел сделать тебе приятное!
Свекровь молча сняла свою нарядную кофту и повесила её на спинку стула. Потом достала из сумочки два билета и положила их на стол.
— Что ты делаешь? — растерялся Игорь.
— Я не пойду на концерт, купленный на чужие деньги и чужой беде, — её голос был твёрдым. — И тебе не советую.
— Но мама!
— Игорь, мне 58 лет, и за свою жизнь я много чему научилась. Главное из них — не принимать подарков, сделанных за счёт других. Наташа права. Ты поступил неправильно.
— Предательница, — пробормотал Игорь.
— Игорь Владимирович! — свекровь повысила голос, и мой муж вздрогнул. Так она обращалась к нему только в детстве, когда он натворит что-то серьёзное. — Немедленно извинись перед женой. И верни деньги на счёт.
— Но билеты уже куплены!
— Я сказала: верни деньги. Продашь эти билеты или из своих достанешь — не моё дело. Но завтра утром на счету Наташи должны быть её десять тысяч.
Игорь смотрел на мать так, будто видел её впервые.
— Ты на её стороне?
— Я на стороне справедливости. И если ты этого не понимаешь, то я тебя плохо воспитала.
Валентина Петровна повернулась ко мне.
— Наташенька, прости за сына. И прости меня, что я его до сих пор считаю мальчиком, о котором нужно заботиться. Видимо, зря. Пора ему уже понять, что у него семья, и жена в приоритете, а не мать.
Она собрала свои вещи и направилась к выходу.
— Мама, ты куда? — растерянно спросил Игорь.
— Домой. Мне стыдно. И тебе должно быть тоже.
Дверь закрылась. Мы остались вдвоём.
— Довольна? — Игорь смотрел на меня с обидой. — Поссорила меня с матерью.
— Игорь, я устала, — я села на табурет. — Мне тридцать два года, и я чувствую себя на пятьдесят. Потому что я одна тяну эту семью. Финансово, эмоционально, физически. А ты живёшь как в общежитии: поел, поспал, ушёл. И при этом ещё тратишь мои деньги на то, что считаешь нужным.
— Я приношу зарплату!
— На ипотеку, которую мы вместе взяли. Это твоя обязанность, а не подвиг. А всё остальное, что делает нашу жизнь жизнью, а не существованием, — это на мне. И когда я откладываю три месяца на что-то важное, а ты спускаешь это за вечер, ты показываешь мне, что не уважаешь мой труд.
Игорь опустился на стул напротив.
— Я не думал...
— Вот именно. Ты не думал. Ты вообще редко думаешь о нас. О семье. Ты думаешь о себе и своей маме. А где там я? Где наши общие планы? Где наше будущее?
Он молчал долго. Потом тихо спросил:
— Что мне делать?
Я посмотрела на него внимательно. Может, в этом вопросе и был намёк на готовность меняться. А может, он просто хотел получить готовый рецепт, как всё исправить без особых усилий.
— Я не знаю, Игорь. Но точно знаю, что больше не хочу быть кошельком и прислугой в собственной семье. Хочу быть женой. Партнёром. Человеком, с которым советуются.
— А как же поездка к сестре?
— Я всё равно поеду. Мне нужно подумать, стоит ли возвращаться. Решение будет зависеть от того, появятся ли деньги на счёте завтра утром. И от того, изменится ли что-то в твоей голове.
Я встала и пошла паковать сумку. А Игорь так и сидел на кухне, глядя на два билета на столе. Билеты, которые могли стоить ему брака.
Присоединяйтесь к нам!