— Ты сейчас серьёзно?! — Вероника даже не сразу поняла, что кричит.
Телефон у Дмитрия орал на весь коридор, как пожарная сирена, и по его лицу было ясно — разговор будет мерзким.
— Я же сказал, подожди… — Дима прикрыл микрофон ладонью и виновато посмотрел на жену. — Это мама.
— А кто же ещё, — Вероника усмехнулась и резко отодвинула от себя кружку с остывшим кофе. — Давай, включай громкую связь. Чего уж.
— Не надо, — зашипел он. — Она нервничает.
— А я, по-твоему, на курорте? — Вероника встала. — У нас декабрь, между прочим. Конец года. Премии, отчёты, подарки, ёлка не куплена, коммуналка выросла, а у тебя снова «мама нервничает».
Дмитрий отвернулся и вышел в гостиную. Но стены в квартире были тонкие, а голос Галины Петровны — нет.
— Димочка, ты меня вообще слышишь?! — визг разрезал тишину. — Мне срочно нужны деньги! У меня трубы текут! Всё зальёт к чёртовой матери!
— Мам, спокойно… — бормотал Дмитрий. — Сколько?
Вероника прикрыла глаза.
Сколько.
Даже не «что случилось», не «вызвала ли ты мастера», не «можно подождать до завтра».
— Ну тысяч восемь… хотя нет, лучше десять, — неуверенно сказала свекровь. — Там всё старое, сам понимаешь.
Вероника резко вошла в гостиную.
— Десять?! — она посмотрела на мужа в упор. — Ты издеваешься?
— Вероника, не сейчас, — процедил он.
— Нет, как раз сейчас, — она скрестила руки. — Галина Петровна, вы в курсе, что у нас тоже не резиновый бюджет?
— А ты кто такая, чтобы считать мои деньги?! — мгновенно взвилась свекровь. — Это сын мой! Я его растила! Я ночами не спала!
— И что, теперь он пожизненный банкомат? — спокойно, почти холодно спросила Вероника.
— Ах ты… — Галина Петровна задохнулась. — Дима, ты слышишь, как она со мной разговаривает?!
— Вероника, выйди, пожалуйста, — Дмитрий даже не смотрел на жену.
И в этот момент внутри у неё что-то щёлкнуло.
— Конечно, — кивнула она. — Разговор матери с сыном. Семейный. Только не забудь потом объяснить, почему у нас в январе нечем платить за ипотеку.
Она вышла на кухню, хлопнув дверью. За окном моросил грязный декабрьский снег, во дворе уже повесили гирлянды, и это раздражало ещё сильнее. Везде мишура, реклама, «Новый год — время чудес», а у неё дома — один и тот же цирк.
Дмитрий зашёл минут через десять. Молча.
— Перевёл? — не оборачиваясь, спросила Вероника.
— Да, — глухо ответил он. — Ну что ты сразу…
— Я сразу? — она резко повернулась. — Дима, это происходит каждый месяц. То сантехник, то лекарства, то «не хватило». У твоих братьев что, телефоны отключены?
— У Андрея ипотека, у Макса вообще копейки…
— А у нас, значит, нефтяная вышка во дворе? — Вероника усмехнулась. — Напомнить, что эта квартира куплена мной? До брака?
— Опять ты за своё, — он поморщился. — Мы семья.
— Вот именно, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Мы. А ощущение, что я тут третья лишняя между тобой и твоей мамой.
Он промолчал. И это молчание сказало больше любых слов.
Новость от Андрея прилетела вечером, когда Вероника уже почти успокоилась
— Дим, привет, — голос старшего брата звучал странно бодро. — Слушай, я съезжаю.
— В смысле? — Дмитрий даже сел.
— В прямом. Снял квартиру. В эти выходные вывожу вещи.
Вероника замерла с тарелкой в руках.
— А мама? — осторожно спросил Дмитрий.
— А что мама? — усмехнулся Андрей. — Мне тридцать шесть, если что. Я устал жить под надзором. И да, она ещё не знает.
— Понял… — протянул Дмитрий. — Держись.
— Ты тоже, — хмыкнул Андрей. — Готовься. Тебе будут звонить.
Он отключился.
Вероника медленно поставила тарелку в мойку.
— Ну всё, — сказала она. — Сейчас начнётся.
И не ошиблась.
Телефон Дмитрия в следующие дни не замолкал
— Она плачет, — устало говорил он. — Говорит, Андрей её предал.
— Андрей взрослый мужик, — отрезала Вероника. — Он никому ничего не должен.
— Ты слишком жёсткая.
— А ты слишком удобный, — ответила она.
На третий день Дмитрий пришёл с работы бледный.
— Мама… — он сглотнул. — Она переписала квартиру на Андрея.
— Что? — Вероника даже рассмеялась. — Серьёзно?
— Да. Дарственная. Уже оформила.
— И что Андрей?
— Он в шоке.
Телефон зазвонил, как по заказу.
— Дима! — орал Андрей. — Ты вообще понимаешь, что она сделала?!
— Ну… подарок…
— Какой подарок?! — взвился брат. — Это шантаж! Она думала, что я растаю и пущу её обратно! А я не собираюсь так жить!
Вероника слушала и чувствовала, как по спине ползёт холод.
— И что ты ей сказал? — спросил Дмитрий.
— Поблагодарил. И попросил съехать. Квартира теперь моя.
Повисла пауза.
— Она поедет к тебе, — тихо сказала Вероника.
— Не начинай…
— Дима, она точно поедет к тебе.
Утро, которое всё сломало
Звонок в дверь раздался в десять утра. Длинный, уверенный.
Вероника уже знала, кто это.
На пороге стояла Галина Петровна. Два огромных чемодана, сумка, лицо победителя.
— Ну здравствуй, — сказала она, протискиваясь в квартиру. — Помоги, тяжело.
— Стоп, — Вероника не сдвинулась с места. — Вы куда?
— Как куда? — искренне удивилась свекровь. — К вам. Андрюша оказался неблагодарным.
— Вы сами подарили ему квартиру.
— Не умничай, — отмахнулась Галина Петровна. — В трёшке место найдётся.
— Нет.
— Что «нет»?
— Вы здесь жить не будете.
— Ты в своём уме?! — свекровь повысила голос. — Я мать!
— А я хозяйка этой квартиры.
— Дима об этом узнает!
— Узнает, — спокойно ответила Вероника. — И быстро.
Дверь захлопнулась.
Снаружи начался ад.
Крики, удары, угрозы.
— Открывай немедленно! — голос Дмитрия был хриплым, сорванным, будто он уже час кричал.
Вероника сидела на краю дивана, смотрела в тёмный экран телевизора и ловила себя на странном ощущении — внутри не было ни истерики, ни паники. Только холодная ясность.
— Я жду, — сказала она громко, не подходя к двери. — Ты сделал выбор. Теперь живи с ним.
— Вероника, ты не понимаешь! — он снова ударил кулаком по двери. — Это же мать! Она на улице!
— Нет, Дима, — спокойно ответила она. — Она в подъезде. И это временно. А вот если ты сейчас войдёшь с ней — это навсегда.
— Ты ставишь ультиматумы?!
— Я обозначаю реальность.
Снаружи раздался пронзительный визг.
— Димочка, да что ты с ней разговариваешь! — орала Галина Петровна. — Это не её квартира! Это твой дом тоже! Скажи ей!
Вероника закрыла глаза.
Вот оно. Настоящее лицо.
— Скажи честно, — она повысила голос. — Ты когда-нибудь говорил матери «нет»?
Тишина.
— Дима?
— Я не могу… — глухо донеслось из-за двери.
— Тогда слушай меня, — Вероника подошла ближе. — Ты не можешь — а я могу. И я говорю: нет.
Она развернулась и пошла в спальню. Достала чемоданы. Не спеша. Без дрожи. Складывала его вещи аккуратно, как будто собирала в командировку. Рубашки, свитера, документы, зарядки.
Каждая сложенная вещь будто отрезала ещё один кусок прошлого.
Из подъезда всё ещё доносились голоса, но уже тише. Устали кричать.
Через полтора часа Вероника выкатилa чемоданы к двери и открыла.
— Забирай, — сказала она. — Всё твоё.
Дмитрий выглядел растерянным, постаревшим. Галина Петровна — злой и взъерошенной.
— Ты пожалеешь, — прошипела свекровь. — Одна останешься.
— Лучше одной, чем так, — спокойно ответила Вероника.
— Дима! — завопила мать. — Ты позволишь ей так с нами?!
Он смотрел на чемоданы. Потом на жену.
— Вероника… может, мы всё-таки…
— Нет, — перебила она. — Уже нет.
Она закрыла дверь. На все замки.
Декабрь оказался самым тихим месяцем за последние годы
Телефон разрывался первые два дня. Потом — сообщения. Потом — тишина.
Вероника работала, возвращалась в пустую квартиру, включала гирлянду на окне. Город готовился к празднику. Люди таскали ёлки, пакеты, смеялись.
А у неё внутри впервые за долгое время было ровно.
За три дня до Нового года она подала на развод.
Юрист была сухой и чёткой:
— Детей нет, имущество не делим. Всё быстро.
— Отлично, — кивнула Вероника.
Вечером Дмитрий снова нашёл способ дозвониться.
— Ты серьёзно? — голос был надломленный. — Перед праздниками?
— А что, — она усмехнулась, — по-твоему, удобнее было бы после?
— Мама плачет…
— А я четыре года терпела, — спокойно сказала Вероника. — Считай, мы квиты.
Он молчал.
— Ты знаешь, где я сейчас? — вдруг спросил он.
— Нет.
— Мы снимаем квартиру. На окраине. Мама говорит, что район плохой.
— Ей всегда всё не так, — ответила Вероника. — Привыкай.
Она положила трубку.
Новый год Вероника встретила одна
Без скандалов. Без криков. Без ощущения, что она кому-то что-то должна.
Ровно в полночь она подняла бокал.
— За себя, — сказала вслух.
За окном грохнули фейерверки. Город шумел, жил, праздновал.
Развод оформили в феврале
Дмитрий пытался поговорить в коридоре суда.
— Я всё понял, — говорил он быстро. — Мама перегнула. Я устал. Я хочу всё вернуть.
— А я — нет, — спокойно ответила Вероника. — Ты не плохой. Ты просто не мой человек.
Он стоял, ссутулившись, пока она уходила.
Весной Вероника случайно встретила Максима
— Он не справляется, — сказал младший брат. — Мама его съедает.
— Это его путь, — пожала плечами Вероника.
— Ты сильная, — неожиданно сказал Максим. — Я бы так не смог.
— Я тоже думала, что не смогу, — усмехнулась она.
Прошлое окончательно отпустило летом
Вероника жила спокойно. Работала. Дышала. Смеялась.
Иногда думала, как странно всё сложилось.
Любовь не заканчивается в один день. Она умирает медленно — от усталости, от унижений, от постоянного «потерпи».
Осенью появился Игорь
Никаких громких слов. Никакого давления.
— У тебя уютно, — сказал он однажды.
— Потому что я больше никого сюда не пускаю просто так, — ответила Вероника.
— Это правильно, — кивнул он.
А в декабре, ровно через год, она снова встретила Новый год
Но уже не с болью — с уверенностью.
Вероника стояла у окна, смотрела на огни города и знала точно:
Иногда семья — это не те, кто громче кричит «я мать», а те, кто уважает твой выбор.
И теперь она умела отличать одно от другого.
Конец.