«В декабре правда всегда вылезает наружу — особенно перед Новым годом»
— Ты это серьёзно сейчас сказала?
Голос Марины сорвался так резко, что она сама от неожиданности замолчала.
— Абсолютно. — Анжела Викторовна сидела на краю кресла, аккуратно сложив руки, и смотрела уверенно, как человек, который заранее уверен в своём праве. — Пятьдесят тысяч — сейчас. А дальше будем смотреть по ситуации. Ты же теперь у нас начальство, не бедствуешь.
— Подождите… — Марина сделала шаг назад, будто между ними резко сократилось расстояние. — Вы сейчас не шутите?
— А с чего бы мне шутить? — свекровь подняла брови. — Новый год на носу, расходы большие. Ремонт тянуть нельзя, лекарства дорожают. Да и вообще… раз у тебя деньги появились — логично, что поможешь семье.
Марина медленно выдохнула. Декабрьский вечер, гирлянды за окном, запах мандаринов на кухне — и вот это. Без прелюдий, без просьб, без стыда.
«Раз деньги есть — отдавай». Вот так просто.
Как всё началось
— Димы нет? — Анжела Викторовна ещё в прихожей сняла перчатки, не дожидаясь ответа.
— Задерживается. — Марина закрыла дверь и почувствовала, как внутри всё напряглось. — Объект сдают.
— Понятно. — Свекровь прошла в гостиную так, будто жила тут всю жизнь. — Ну ничего, с тобой и поговорим.
— Чай?
— Давай.
Марина ушла на кухню. Руки дрожали, хотя повода, казалось бы, не было. Но каждый её визит без звонка всегда заканчивался одинаково — замечания, намёки, недовольство.
— Я, кстати, знаю, что тебя повысили, — донеслось из комнаты. — Дима сказал.
— Да. — Марина поставила кружки на поднос. — Заместитель директора. С января официально.
— Вот! — Анжела Викторовна даже хлопнула ладонью по подлокотнику. — Я сразу сказала: умная девочка. Работящая. Значит, не зря старалась.
— Вы старались? — Марина поставила чай и посмотрела прямо.
— Ну а кто ещё? Я же сына вырастила, не абы кого тебе отдала.
Марина промолчала.
Разговор, который нельзя было остановить
— Мне деньги нужны, Марина. — Свекровь перешла на деловой тон. — Срочно.
— Сколько?
— Пятьдесят.
— …
— И дальше — по десять, может, по пятнадцать в месяц. Посмотрим.
— Вы это сейчас говорите как факт?
— А как ещё? Ты теперь в семье с хорошим доходом.
— Анжела Викторовна, — Марина почувствовала, как внутри поднимается злость, — если вопрос в деньгах, это нужно обсуждать с Димой.
— Я с ним и обсуждаю. — Свекровь откинулась на спинку кресла. — Он мне и так почти всё отдаёт. Но у него потолок. А у тебя — нет.
— Что значит «почти всё»?
— Ну… половину точно. А иногда и больше.
Марина сжала пальцы так, что ногти впились в ладони.
«Половину. И молчал. Смотрел в глаза каждый вечер — и молчал».
— Вы понимаете, что это ненормально? — тихо спросила она.
— Не тебе решать, что нормально. — Анжела Викторовна резко поставила кружку. — Ты замужем за моим сыном. А значит — обязана.
— Я никому ничего не обязана, кроме своих счетов и своей работы.
— Вот именно! — свекровь повысила голос. — Работа, работа… А семья? Ты думаешь, карьера важнее людей?
— Я думаю, что взрослые люди сами отвечают за свою жизнь.
— Ах вот как! — Анжела Викторовна резко встала. — Значит, я должна побираться? После всего, что сделала для Димы?
— Я этого не говорила.
— Но ты это думаешь!
— Я думаю, что вы привыкли, что вам все должны. — Марина тоже встала. — И мой муж, и теперь я.
— Ты неблагодарная. — голос свекрови стал жёстким. — И жадная.
— А вы — наглая.
Тишина ударила по ушам.
«Это моя квартира»
— Ты пожалеешь. — Анжела Викторовна схватила пальто. — Дима узнает, как ты со мной разговаривала.
— Пусть узнает. — Марина открыла дверь. — И уходите. Сейчас.
— Ты меня выгоняешь?!
— Да. — спокойно. — Уходите.
— Ты ещё ответишь за это.
— Возможно. — Марина держала дверь. — Но не сегодня.
Дверь закрылась резко. Слишком резко. Марина прислонилась к стене и закрыла глаза.
«Вот и всё. Обратной дороги нет».
Поздний разговор
Дмитрий пришёл ближе к одиннадцати. Лицо — каменное.
— Мама плакала.
— А я — нет.
— Ты её унизила.
— Она потребовала денег.
— Она попросила.
— Нет, Дима. Она распорядилась.
— Ты должна была войти в положение.
— А ты должен был сказать мне правду. — Марина посмотрела прямо. — Про деньги. Про «половину».
— Это моя мать.
— А я — твоя жена.
— Не заставляй выбирать.
— Ты уже выбрал.
Дмитрий молча пошёл к шкафу.
— Ты куда?
— К маме. Мне нужно подумать.
— Подумай. — Марина не подошла ближе. — Только учти: я тоже думаю.
Он ушёл. Без хлопка. Тихо. Как человек, который уверен, что его всё равно будут ждать.
Марина села на кухне, глядя на огни гирлянды. Декабрь. До Нового года — две недели.
«Иногда старый год уходит раньше, чем календарь».
Она ещё не знала, что это только начало.
«Иногда Новый год приходит не с шампанским, а с окончательными решениями»
— Ты правда думаешь, что всё закончится вот так?
Голос Дмитрия в телефонной трубке звучал хрипло, будто он не спал несколько ночей.
— Думаю, уже закончилось. — Марина сидела на кухне, смотрела, как за окном медленно кружит мокрый декабрьский снег. — Просто мы оба это только сейчас поняли.
— Мы семья, Марин. Семья так не делается.
— Семья — это когда не врут. — Она говорила спокойно, почти устало. — И когда не приводят мать с протянутой рукой к жене, как к банкомату.
Молчание было долгим. Очень.
«Иногда пауза говорит громче любых слов».
Неделя до праздника
Дмитрий не вернулся.
Не позвонил.
Не написал.
Марина сначала ловила себя на том, что прислушивается к каждому шороху в подъезде, а потом резко перестала. Работы стало больше — конец года, отчёты, совещания, дедлайны. Она приходила домой поздно, включала гирлянду, наливала себе чай и садилась в тишине.
— И вот так всегда, — пробормотала она однажды вслух. — Пока терпишь — удобно. Как только говоришь «нет» — сразу плохая.
Телефон завибрировал.
Дмитрий:
Мама сказала, что ты всё разрушила.
Марина усмехнулась и ответила:
Марина:
Нет. Я просто отказалась быть кошельком.
Ответа не последовало.
Разговор, который должен был случиться
Они встретились 29 декабря. В кафе у дома, куда раньше ходили вместе по выходным.
— Ты изменилась. — Дмитрий сидел напротив, крутил чашку. — Раньше ты была мягче.
— Нет. — Марина смотрела прямо. — Раньше я молчала.
— Ты не понимаешь, как ей тяжело.
— Понимаю. Но это не повод перекладывать всё на меня.
— Она одна.
— А я была не одна? — Марина усмехнулась. — Или ты считаешь, что я просто приложение к твоей жизни?
— Ты всё усложняешь.
— Нет, Дим. Это ты упростил. — Марина наклонилась вперёд. — Ты выбрал самый лёгкий путь: сделать виноватой меня, лишь бы не спорить с матерью.
— Я между двух огней.
— Нет. Ты просто не захотел быть взрослым.
Он резко встал.
— Значит, всё?
— Всё.
— И Новый год ты тоже одна встретишь?
— Лучше одна, чем так.
31 декабря
Марина проснулась рано. В квартире было тихо. Никаких чужих голосов, никаких недовольных взглядов, никаких намёков.
Она включила музыку, открыла окно, вдохнула холодный воздух. Город готовился к празднику — хлопали двери машин, кто-то тащил ёлку, кто-то ругался у подъезда.
Телефон зазвонил ближе к вечеру.
— Марин… — голос Дмитрия был растерянным. — Может, начнём сначала?
— Сначала — это когда честно. — Она посмотрела на отражение в окне. — А ты к этому не готов.
— Мама сказала, что ты просто зазналась.
— Передай маме, что я просто устала.
Она отключила звонок.
«Иногда Новый год — это не про надежду, а про точку».
После полуночи
Куранты пробили двенадцать. Марина подняла бокал с соком, улыбнулась своему отражению.
— За себя, — сказала она вслух. — И за то, что больше никто не будет решать за меня.
На экране телефона мигнуло сообщение.
Дмитрий:
Ты ещё пожалеешь.
Марина удалила чат. Потом — номер.
Финал
Через месяц она подала заявление. Без истерик, без сцен.
В суде Дмитрий сидел напряжённый, не смотрел в глаза.
— Вы уверены в своём решении? — спросила судья.
— Да. — Марина ответила первой.
После заседания он догнал её у выхода.
— Ты стала чужой.
— Нет. — Марина накинула пальто. — Я просто перестала быть удобной.
Она вышла на улицу. Снег хрустел под ногами. Был январь. Новый год уже начался — без него, без его матери, без постоянного давления.
«Иногда потеря — это и есть освобождение».
Марина шла домой и впервые за долгое время чувствовала не страх и не обиду, а спокойствие. Настоящее. Твёрдое.
Она знала: дальше будет по-разному. Но точно — по-её.
Конец.