— Кать, дай карту, — Максим протянул руку, даже не подняв глаз от телефона.
Я замерла с чашкой кофе у губ. Мы только что позавтракали, я собиралась на работу, а муж уже второй час сидел в пижаме, листая какие-то новости.
— Зачем?
— Маме перевести надо. Она просила.
Я поставила чашку на стол и медленно выдохнула. История с его матерью и деньгами тянулась уже полгода. Сначала нужно было «совсем немного» на лекарства. Потом на ремонт холодильника. Затем на новую стиральную машинку, потому что старая «совсем умерла».
— Макс, мы же обсуждали это. У нас самих ипотека. И кредит на машину. Я не понимаю, почему она не может попросить твою сестру?
— Настя сама с детьми сидит, у неё денег нет, — отрезал он. — А маме действительно нужно. У неё крыша течёт.
Крыша. В прошлом месяце текли трубы. Месяцем ранее требовался срочный ремонт электропроводки.
— Сколько? — я всё ещё надеялась, что речь идёт о какой-то разумной сумме.
— Тридцать тысяч.
Кофе едва не пролился мне на блузку.
— Ты в своём уме? У нас через неделю платёж по ипотеке!
— Вот именно, через неделю. Успеем. Маме сегодня надо мастеров оплатить, они уже приехали.
Максим встал и подошёл ко мне. В его глазах не было просьбы — только уверенность, что я соглашусь. Как всегда.
— Не дам карту, — я развернулась к раковине, начала споласкивать чашку.
— Катя, не устраивай истерику.
— Я не устраиваю! Я просто отказываюсь спонсировать бесконечный ремонт твоей матери. Который почему-то никогда не заканчивается.
— Это моя мать! — голос Максима повысился.
— И это мои деньги! — я обернулась. — Я зарабатываю больше тебя, между прочим. И если бы не мои переработки, мы бы вообще не смогли взять эту квартиру.
Его лицо вспыхнуло.
— Вот оно что! Значит, ты теперь мне об этом напоминать будешь? Я, между прочим, тоже работаю!
— Три дня в неделю по шесть часов в офисе твоего друга — это не совсем полноценная работа, Макс.
Он сжал кулаки. Я знала, что задела за живое, но больше не могла молчать. Полгода я проглатывала обиды, когда его мать звонила с очередной просьбой. Полгода я экономила на себе, чтобы у нас хватало на всё необходимое. А Светлана Игоревна тем временем каждую неделю обновляла гардероб и три раза уже съездила на курорт.
— Ты знаешь что, Катя? — Максим шагнул ко мне вплотную. — Дай карту. Сейчас же.
— Нет.
— Дай, говорю! — он выхватил мою сумку с табурета.
Я попыталась отобрать её обратно, но Максим уже нашёл кошелёк и вытащил карту.
— Ты серьёзно?! — я не верила своим глазам. — Отдай немедленно!
— Потом верну, — он сунул карту в карман пижамных штанов. — Маме действительно срочно надо.
— Максим, я звоню и блокирую карту! — я достала телефон.
Он перехватил мою руку, сжал запястье. Не больно, но достаточно крепко, чтобы я не могла высвободиться.
— Только попробуй. Мама — святой человек, она всю жизнь на нас с сестрой пахала. И сейчас, когда ей помощь нужна, ты отказываешь?
— Святой человек, который за полгода «одолжил» у нас двести тысяч? И, кстати, до сих пор ничего не вернул?
— Она вернёт! Просто сейчас пенсия маленькая...
— Которой почему-то хватает на новые шубы и поездки!
Максим отпустил меня и отступил на шаг. В его взгляде читалось разочарование, будто я сделала что-то ужасное.
— Знаешь, я думал, ты другая. Что тебе семейные ценности не чужды. А ты оказалась просто жадной.
Эти слова ударили больнее, чем если бы он меня толкнул. Я чувствовала, как внутри всё закипает от несправедливости. Я не жадная. Я просто устала быть дойной коровой для его матери, которая не считает нужным даже поблагодарить. Которая при каждой встрече намекает, что её сын мог бы найти жену получше.
— Хорошо, — я выдохнула, борясь с желанием расплакаться. — Бери карту. Переводи. Только помни: это последний раз.
Максим кивнул, уже доставая телефон для перевода.
— Конечно. Обещаю.
Я знала, что он лжёт. Через месяц, максимум два, всё повторится. У Светланы Игоревны найдётся новая «срочная проблема». И Максим снова придёт с протянутой рукой, обвиняя меня в чёрствости, если я откажу.
На работе я не могла сосредоточиться. Открыла приложение банка и увидела: минус тридцать тысяч. Комментарий к переводу: «Для мамы на крышу». До зарплаты оставалось две недели, а до платежа по ипотеке — семь дней. Я начала считать: если урезать продукты, отказаться от абонемента в бассейн, не ездить на такси...
— Катюш, ты чего такая бледная? — Лена, моя коллега, заглянула ко мне в кабинет с папкой документов.
— Всё нормально.
— Ага, вижу. Рассказывай, что случилось.
Я не собиралась говорить, но вдруг всё высыпалось само. Про карту, про свекровь, про Максима и его уверенность, что я обязана содержать его мать.
Лена выслушала молча, потом покачала головой.
— Слушай, а ты пробовала с его мамой напрямую поговорить? Может, она вообще не в курсе, сколько вы из-за этого в напряге?
— Она в курсе, — я хмыкнула. — Просто ей всё равно. Для неё я всегда была недостойной партией для её драгоценного сыночка.
— Тогда ставь ультиматум мужу. Либо он прекращает эту тему, либо вы расходитесь.
Легко сказать. Максим был не просто мужем. Мы вместе пять лет. Я привыкла к нему, к нашей жизни. И потом, квартира в ипотеке оформлена на двоих...
Вечером Максим пришёл домой поздно. Я уже легла, притворилась спящей. Он лёг рядом, обнял меня.
— Не спишь ведь, — прошептал. — Прости. Мама действительно была в сложной ситуации.
Я промолчала.
— Кать, ну не молчи. Я понимаю, что тебе тяжело. Но она же моя мать. Я не могу её бросить.
— А меня можешь? — я обернулась. В темноте его лица почти не было видно, только силуэт.
— О чём ты?
— О том, что ты выбираешь. Между мной и ей. И каждый раз выбираешь её.
— Это не выбор...
— Это именно выбор, Макс. Ты забрал мою карту насильно. Даже не спросил толком. Просто решил, что маме нужнее. А мне что, не нужно? Мне не нужна уверенность, что мы сможем заплатить по счетам? Что я могу купить себе хоть что-то, а не жить впроголодь, чтобы твоя мать могла позволить себе очередную развлекуху?
Максим молчал. Я чувствовала, как он напрягся.
— Завтра поеду к ней, — наконец сказал он. — Поговорю. Объясню, что нам тоже нелегко.
— Не надо. Она не послушает. Она считает, что ты обязан её обеспечивать. А я — приложение к тебе, которое должно безропотно раскошеливаться.
— Это не так...
— Так, Максим. И ты это прекрасно знаешь.
Наступила тишина. Где-то за окном лаяла собака. Часы в гостиной отсчитывали секунды.
— Что ты предлагаешь? — спросил он.
Я села на кровати, включила ночник.
— Предлагаю честно. Давай сделаем отдельные бюджеты. Ты распоряжаешься своими деньгами, я — своими. На общие расходы скидываемся поровну: ипотека, коммуналка, продукты. Всё остальное — личное. Хочешь помогать маме — помогай из своих денег.
Максим сел тоже, растерянно глядя на меня.
— Но мне не хватит...
— Вот именно. Тебе не хватит, потому что ты работаешь три дня в неделю. А я вкалываю по двенадцать часов, чтобы нам хватало на всё. И при этом ещё спонсирую твою мать. Справедливо?
Он молчал.
— Макс, я не против помогать родителям. Но это должны быть разумные суммы и реальные срочные ситуации. А не постоянное выкачивание денег на её капризы. Если она действительно в трудном положении — пусть продаст дачу. Ты знаешь, сколько она стоит.
— Это дача моего отца...
— Который ушел десять лет назад. И она не ездит туда уже три года. Просто держит участок, потому что так «правильно», а сама просит у нас деньги.
Максим встал, прошёлся по комнате.
— Ладно. Я подумаю. Может, ты и права.
Это было первой маленькой победой. Через неделю Максим действительно поговорил с матерью. Вернее, попытался поговорить. Светлана Игоревна устроила истерику, обвинила меня в том, что я настраиваю сына против неё, назвала меня разлучницей и корыстной. Максим не защитил меня. Просто молча слушал, а потом сказал, что «всё обдумает».
Тогда я поняла: ничего не изменится. И сделала то, что должна была сделать давно. Открыла новую карту, перевела туда свою зарплату и сказала Максиму, что старая карта заблокирована из-за проблем с банком. Он не проверял, поверил на слово.
Ещё через месяц я начала откладывать. Понемногу, но регулярно. На отдельный счёт, о котором он не знал. Потому что поняла: если что-то случится, мне нужна будет финансовая подушка. Чтобы не оказаться в ловушке, когда уйти некуда, потому что все деньги ушли на чужие нужды.
Максим не изменился. Его мать продолжала звонить с просьбами. Но теперь я говорила твёрдое «нет». И пусть это вызывало скандалы, пусть меня обвиняли в эгоизме — я стояла на своём.
Потому что поняла: нельзя жить ради чужого одобрения. Даже если этот чужой — твоя свекровь. И даже если твой муж не готов тебя защитить.
Присоединяйтесь к нам!