Тамара вернулась с дачи раньше — сердце прихватило, решила в городе к врачу сходить. Открыла дверь своим ключом и застыла на пороге.
В прихожей стояли чужие ботинки — мужские, грязные. Пахло незнакомым дешевым кабацким табаком. Из кухни доносились голоса.
— Кто здесь?! — испуганно крикнула она, роняя сумку.
Из кухни вышел мужчина с татуировкой на шее, лет сорока, в спортивных штанах.
— Это вы кто такая, тётя? Ошиблись? — спросил он, смотря на неё как на непрошенную гостью.
— Я хозяйка! — возмутилась Тамара. — Вообще-то, это моя квартира!
— Была ваша, стала наша, — он спокойно достал из кармана бумаги. — Вот договор купли-продажи. Купил у вашей дочери три дня назад. С доверенностью, через нотариуса, всё законно, чики-брики, чик-чирик.
Тамара схватила бумагу дрожащими руками. Её фамилия, адрес, печати...
— Глупости какие-то. Моя дочь не могла... Она бы мне сказала! Я сейчас полицию вызову!
— Харэ балаганить, мать. Могла и продала, — скупо пожал плечами мужчина. — Собирайте вещи, бабуль. Два часа даю, потому что добрый я.
Из спальни вышла худая и злая женщина с маленьким ребенком на руках. Ребенок заплакал — пронзительно, тонко. Тамара схватилась за косяк двери. В глазах потемнело, ноги подкосились… Дурной сон буд-то.
Очнулась она на полу, мужчина поливал её водой из стакана.
— Не надо тут спектаклей устраивать, мамаша, — буркнул он. — Еще скажете, что я вас тут прибахал. Собирайтесь давайте. Вон там за порогом ложитесь сколько хотите.
Тамара набрала дочь трясущимися пальцами.
— Оксана! Оксана, приезжай немедленно! Тут какие-то люди... Говорят, ты квартиру продала!
— Что?! — взвизгнула дочь. — Какую квартиру?! Ничего я не продавала. Мам, я сейчас!
Через двадцать минут Оксана влетела в квартиру бледная, растрёпанная.
— Мам! Что происходит?!
Татуированный мужчина показал ей те же бумаги. Оксана читала, и лицо её становилось всё белее.
— Я... я не продавала... — прошептала она. — Но это... это моя подпись… Как же так.
— Сама говоришь, что подпись твоя. За язык не тянул. Значит, продавала, — усмехнулся мужчина. — Семён я, кстати. Теперь хозяин.
— Виктор! — выдохнула Оксана, хватаясь за голову. — Это Виктор всё подстроил!
— Муж твой что ли бывший? — спросила Тамара.
— Да, мой бывший муж, мам! Он звонил месяц назад как раз... — Оксана судорожно достала телефон, нашла переписку. — Вот! Смотри! Он сказал, что нужно переоформить квартиру на время, что налоговая какие-то проверки проводит... Просил доверенность подписать на его знакомого нотариуса, говорил, это формальность! Что через месяц всё вернём обратно!
— Ты что, совсем обалдела?! — ахнула Тамара. — Он же бывший зэк! Ты же сама говорила, что он грозился отомстить!
— Но он так убедительно... — зарыдала Оксана. — Я думала, он помогает!
Семён смотрел сначала на них с усмешкой, а потом не сдержался и злорадно расхохотался, обнажив рот в котором не было трети зубов:
— Семейные разборки — это хорошо, но не в моей квартире. А теперь выметайтесь обе.
Тамара с дочерью горячо споря ушли к соседке, тёте Гале. Та давно уже на пенсии, знала весь дом как облупленный.
— Да я этого Семёна видела! — воскликнула она, наливая им чай. — Неделю назад в кафе на углу! Он с каким-то мужиком сидел, деньги считали, смеялись... Стоп. А тот мужик... Тёмненький такой, с бородкой?
— Виктор, — кивнула Оксана. — Бывший муж.
— Так они же вместе чалились! — тётя Галя стукнула ладонью по столу. — Я их краем уха слышала, когда мимо проходила! Один говорит: "Квартирка неплохая, в центре", а второй смеётся: "Говорил же, она не большого ума, поведётся!"
Оксана закрыла лицо руками.
— Он меня подставил... Господи, как же я могла...
— Надо в полицию идти, — сказала тётя Галя. — Это же мошенничество чистой воды!
— А Виктор не берёт трубку, — всхлипнула Оксана. — Я звоню, звоню — сбрасывает.
На следующий день они пошли в нотариальную контору, чей штамп стоял на доверенности.
— Да, доверенность настоящая, — кивнула нотариус, женщина лет пятидесяти в очках. — Печать моя. Но... — она посмотрела в компьютер. — Странно. Сделка проходила через контору в Волгограде. Мы с ними не работаем.
— То есть как? — не поняла Тамара.
— То есть это липовая сделка, — пояснила нотариус. — С настоящей доверенностью, но через подставную контору. Тут пахнет уголовным делом!
Когда они вышли, на улице их ждал Семён. Прислонился к машине, закурил.
— Ну что, дамы, в полицию побежали? — усмехнулся он. — Не советую. У меня на вашу дочку заявление готово — мошенничество. Я ведь деньги заплатил, три миллиона. Пойдёте — она срок получит.
— Но вы же подельник Виктора! Мы навели справки! — воскликнула Оксана.
— Басни! Ты докажи сначала, раззява, — холодно бросил Семён и уехал, громко хлопнув дверью.
Вечером к тёте Гале пришла идея.
— Слушайте! — воскликнула она. — А мой зять в БТИ работает! Давайте попросим его проверить документы!
Зять, мужчина деловой и основательный, посмотрел бумаги и свистнул:
— Так это же полная липа! Говоря их языком — «фуфло». Смотрите — в Росреестре сделка НЕ ЗАРЕГИСТРИРОВАНА! Квартира до сих пор на Тамаре Ивановне числится!
— То есть как? — ахнула Тамара.
— Да очень просто, — пояснил зять. — Семёну втюхали поддельные документы. Вот настоящая выписка из ЕГРН — видите? Хозяин Тамара Ивановна Сидорова. Сделок не было.
Оксана и Тамара переглянулись.
На следующий день они втроём — Тамара, Оксана и тётя Галя — пришли к Семёну. Тот открыл дверь недовольно:
— Чего ещё?
— А вот, — Тамара протянула ему выписку из ЕГРН. — Читайте. Читать умеете же?
Семён читал, и лицо его менялось — краснело, потом бледнело.
— Это... не может быть... — пробормотал он. — Виктор говорил, всё чисто… А по факту — кидок!
— Да, Виктор вас кинул, — жёстко сказала тётя Галя. — Как и мою соседку кинул. Дал вам липовые бумаги, деньги забрал и в закат.
— Три миллиона... — прошептал Семён, опускаясь на диван. — Я три миллиона отдал...
Его жена вышла из комнаты:
— Сёма, что происходит?
— Нас кинули, Лен, — глухо сказал он. — Квартира не наша. Виктор... этот... — он выругался.
— Собирайте вещи, — сказала Тамара. — Это моя квартира. Кажется так вы мне говорили несколько дней назад, господин хороший?
Семён плюнул себе под ноги и молча кивнул. Через час они с женой и ребёнком съехали. Уходя, он протянул Тамаре ключи:
— Извините, мадам. Я сам... жертва, получается.
Оксана узнала через общих знакомых, где Виктор. Встретилась с ним в кафе, записав разговор на диктофон в телефоне.
— Ну что, Оксанка, — ухмылялся он, — пришла просить?
— Зачем ты это сделал, Витя? — спросила она тихо.
— А затем, что ты меня бросила! — вспылил он. — Думала, я спущу? После развода без ничего остался! Вот и решил взять своё!
— Ты квартиру матери продал...
— Продал, — он даже не отрицал, самодовольный. — Ещё две провернул. Неплохие деньжата!
Запись Оксана принесла участковому. Того только это и ждали — Виктор уже был на карандаше, в оперативной разработке.
Через неделю Виктора задержали. Оказалось, он провернул схему с несколькими квартирами. Как рецидивист, получил серьёзный срок. Только вот передачки носить теперь ему было некому.
Прошло три месяца. Тамара снова жила в своей квартире. Оксана переехала к ней — "для поддержки", как она говорила, но обе понимали: просто хотелось быть рядом.
— Знаешь, доченька, — сказала Тамара как-то вечером за чаем, — может, оно и к лучшему всё вышло.
— Как это к лучшему, мам? — удивилась Оксана. — Я чуть твою квартиру не потеряла!
— Зато мы стали ближе, — улыбнулась Тамара. — А Виктора твоего где положено теперь пристроили. И тётя Галя помогла, и зять её... Люди-то хорошие рядом оказались.
Оксана обняла мать.
— Прости меня, мам. Я такая доверчивая была...
— Была, — согласилась Тамара. — Но главное — поняла вовремя.
Иногда беда оборачивается уроком. Болезненным, страшным — но уроком. И главное после него — не сломаться, а стать сильнее.