Марина была уверена: у неё идеальная семья и временные проблемы со здоровьем. Но случайная находка в больничной передачке перевернула её мир. Оказалось, что любящий муж и лучшая подруга давно делят её квартиру, а странные привкусы в еде — это вовсе не новая приправа.
***
Я смотрела на мужа и не узнавала его. Раньше, всего полгода назад, он носил меня на руках, а теперь брезгливо морщился, стоя в дверях палаты. Будто я не жена ему, а прокаженная.
— Марин, ну чего ты копаешься? — Игорь нетерпеливо постукивал ключами от машины по косяку. — У меня встреча через полчаса. Забирай пакет.
— Ты даже не зайдешь? Не посидишь со мной? — голос мой дрожал, был сиплым и жалким. Самой противно.
— А смысл? Ты все равно то спишь, то в туалет бегаешь. Врачи сказали — почки. Лечись давай. Там курица, бульон, твои любимые яблоки.
Он сунул мне в руки тяжелый пакет из супермаркета.
— Игорёш, а как там дома? Цветы полил?
— Полил я твои веники, полил. Всё, Марин, мне некогда. Кредит за твою лечение сам себя не погасит.
Он чмокнул воздух где-то в районе моего уха и испарился. Я тяжело вздохнула и поплелась к койке. Ноги отекали так, что тапочки врезались в кожу. А ведь мне всего тридцать пять. Владелица сети цветочных салонов, красавица, спортсменка... Была. Теперь — развалина с отказавшими почками и странной аллергией на всё подряд.
Я села на скрипучую кровать и начала разбирать пакет. Яблоки, бутылка воды, контейнер с курицей. И пара шерстяных носков. Странно, я не просила носки.
Сунула руку внутрь одного носка — колючий, явно старый. И нащупала бумажку.
Свернутый в трубочку листок в клетку. Развернула. Буквы плясали, написанные, кажется, левой рукой или очень в спешке.
«Тётя Марина, не ешьте то, что даёт дядя Игорь. И чай не пейте. Они с тётей Леной смеются, когда вас нет. Я слышал, как они говорили про крысиный яд. Сосед Павлик».
Меня бросило в жар. Павлик? Это же сын наших соседей по лестничной клетке, шебутной мальчишка лет десяти. Он вечно ошивается в подъезде.
— Что за бред? — прошептала я.
— Вам плохо? — спросила соседка по палате, грузная женщина с одышкой.
— Нет... То есть да. Не знаю.
Я перечитала записку. «Тётя Лена». Лена — это же моя управляющая! Моя правая рука, подруга детства, крестная нашей несуществующей дочери (мы только планировали).
Руки затряслись. Я открыла контейнер с курицей. Пахнет вкусно, чесночком. Но теперь этот запах казался мне запахом смерти.
В этот момент завибрировал телефон. Звонила Лена.
— Маришка, привет! Ну как ты там? Игорёк тебе бульончик передал? Я сама варила, старалась, погуще, как ты любишь!
Я сглотнула комок в горле.
— Привет, Лен. Передал. Спасибо. А ты... ты сейчас где?
— В салоне, конечно! Где же мне быть? Работа кипит, без хозяйки тяжело, но мы справляемся. Ты кушай, тебе силы нужны. Обязательно всё съешь, слышишь?
Её голос звенел такой искренней заботой, что мне стало стыдно за свои подозрения. Ну какой яд? Это же бред ребенка. Фантазии.
Но есть курицу я не стала. Закрыла крышку и спрятала контейнер под кровать.
***
Ночь прошла в кошмарах. Мне снилось, что Игорь кормит меня землей, приговаривая: «Это витамины, дорогая, за них уплочено».
Утром я решила проверить свою паранойю. Вышла в коридор, нашла медсестру.
— Людочка, скажите, а можно сдать еду на анализ?
Медсестра посмотрела на меня как на умалишенную.
— Женщина, у нас больница, а не лаборатория санэпидемстанции. Что вам в еде не нравится? Муж принес, домашнее.
— Мне кажется... она испорчена.
— Так выбросьте. Вон мусорка.
Я вернулась в палату. В мусорку нельзя. Если там что-то есть, это улика. А если нет — я схожу с ума.
Вспомнился последний месяц дома. Я начала чувствовать слабость именно после вечерних чаепитий. Игорь вдруг стал таким заботливым: «Мариша, я заварил тебе особый сбор, тибетские травы, Лена привезла, говорит — иммунитет поднимает».
Чай был горький, с привкусом металла.
— Горчит, — жаловалась я.
— Это полынь, она полезная, — убеждал Игорь, гладя меня по голове. — Пей до дна. Ради нашего будущего.
И я пила. А потом меня рвало. А Игорь держал мне волосы и сокрушенно качал головой:
— Совсем ты слабая стала. Наверное, экология.
Я достала телефон и набрала номер Павлика. Откуда у меня его номер? Ах да, я же заказывала ему лего на день рождения, спрашивала у его мамы, что купить, и записала номер пацана, чтобы сюрприз не испортить.
Гудки шли долго.
— Алло? — детский голос был настороженным.
— Павлик, это тётя Марина. Ты мне записку написал?
Молчание.
— Павлик, я не буду ругаться. Я просто хочу понять. Ты правда что-то слышал?
— Я боюсь, — прошептал мальчик. — Дядя Игорь злой. Он кота моего пнул вчера.
— Расскажи мне. Пожалуйста. Это очень важно.
— Я сидел на лестнице, играл. У нас дверь приоткрыта была, а у вас... у вас тоже. Вы же ключи под ковриком иногда оставляете, когда тётя Лена приходит?
— Ну... бывало.
— Так вот, они стояли в прихожей. И целовались.
Меня словно током ударило.
— Целовались? Игорь и Лена?
— Ага. Взрослые так противно чмокаются. А потом тётя Лена сказала: «Сколько можно ждать? Этот мышьяк в малых дозах не работает, она живучая как кошка». А дядя Игорь сказал: «Тише ты. Врач сказал, у неё почки отказывают, ещё пара недель таких "чаепитий", и всё будет чисто. Организм не выдержал».
— Ты уверен, что они говорили про мышьяк? — я вцепилась в трубку так, что пальцы побелели.
— Ну или что-то такое... Яд, короче. И смеялись. Тётя Марина, не умирайте, пожалуйста. Вы мне лего подарили.
Я сбросила вызов и зарыдала. Тихо, в подушку, чтобы не разбудить соседку.
Мой мир, мой уютный мир с цветочными салонами, планами на отпуск и мечтами о ребенке рухнул. Меня убивали. Методично, цинично, самые близкие люди.
***
Слезами горю не поможешь. Нужно было действовать. Но как? Я заперта в больнице, слабая, зависимая.
Я вышла в холл, где стоял автомат с кофе. Там, опираясь на костыль, стоял мужчина лет сорока. Хмурый, небритый, с загипсованной ногой.
Он пытался достать застрявший стаканчик.
— Чертова машина! — рыкнул он и ударил по автомату кулаком.
— Давайте я помогу, — предложила я.
Подошла, нажала кнопку возврата, потом снова выбора. Стаканчик выпал.
— Спасибо, — буркнул он. — Андрей.
— Марина.
Он внимательно посмотрел на меня. Взгляд у него был цепкий, неприятный. Как рентген.
— Что, муж обижает? — вдруг спросил он.
— С чего вы взяли?
— Глаза у вас... как у побитой собаки. И руки трясутся. А еще вы контейнер с курицей в кармане халата держите. Боитесь, что украдут? Или боитесь есть?
Я опешила. Откуда он...
— Вы кто? Экстрасенс?
— Бывший опер. Глаз намётан. Так что с курицей? Отравить пытаются?
Меня прорвало. Я рассказала ему всё. И про записку, и про чай, и про Лену. Сама не знаю почему. Наверное, от отчаяния.
Андрей слушал молча, прихлебывая дрянной кофе.
— Классика, — резюмировал он. — Квартира на ком записана?
— На мне. Добрачная.
— Бизнес?
— Мой. Игоря я взяла коммерческим директором год назад.
— Ну вот и мотив. Ты умираешь, безутешный вдовец получает всё. А Леночка — утешительный приз.
— Что мне делать, Андрей? Я не могу вызвать полицию. У меня только слова ребенка.
— Полиция сейчас не поможет. Скажут — семейные разборки, паранойя на фоне интоксикации. Нам нужны доказательства.
— Нам?
— Ну, мне тут скучно. Нога срастается медленно, а мозг требует работы. Давай твою курицу сюда. У меня друг в криминалистической лаборатории работает, заедет вечером проведать, я ему передам. Неофициально, конечно.
Я отдала ему контейнер, чувствуя, как внутри зарождается надежда.
— Только ты, Марина, веди себя тихо. Пусть думают, что всё идет по плану. Ешь больничную кашу, пей воду из закрытых бутылок. И жди муженька. Разыграем спектакль.
***
Через два дня пришел результат. Андрей позвал меня в курилку (хотя я не курила).
— Садись, — он протянул мне распечатку. — Это не мышьяк, пацан перепутал. Это таллий. Редкая дрянь. Накапливается в организме, бьет по почкам, нервной системе, выпадают волосы. Симптомы похожи на кучу болезней.
У меня подкосились ноги. Таллий. Крысиный яд.
— Доза в курице была убойная, — продолжил Андрей. — Видимо, решили ускорить процесс. Ты им надоела.
В этот момент в коридоре послышался голос Игоря:
— Девушка, я к Лебедевой?
— Твой выход, — подмигнул Андрей. — Будь овощем. Жалуйся. Проси прощения.
Я вернулась в палату за секунду до того, как вошел муж. Он был с цветами. С моими любимыми лилиями из моего же салона.
— Маришка! — он улыбался во все тридцать два зуба. — Смотри, какая красота! Лена передала привет, говорит, скучает безумно.
Я заставила себя улыбнуться. Это было самое трудное актерское задание в моей жизни.
— Спасибо, любимый... Ой, как голова кружится...
Я картинно схватилась за висок.
— Что врачи говорят? — Игорь присел на край кровати, но не слишком близко.
— Говорят... всё плохо, Игорёш. Анализы ужасные. Почки почти не работают. Возможно, понадобится пересадка, но очередь огромная... Я, наверное, не доживу.
Глаза мужа алчно блеснули, но он тут же состроил скорбную мину.
— Ну что ты такое говоришь! Мы тебя вытащим! Денег найдем! Кстати, о деньгах...
Началось.
— Марин, тут такое дело. Поставщики требуют оплаты, а твоя подпись нужна. В банке счета заблокировали, требуют личного присутствия. Ты же не можешь поехать.
Он достал из папки стопку бумаг.
— Я тут пригласил нотариуса, он в машине ждет. Давай оформим генеральную доверенность на меня? Я буду управлять всем, пока ты... лечишься. И квартиру, может, продадим, чтобы оплатить лечение в Израиле?
Израиль. Конечно.
— Продать квартиру? — прошептала я. — Но это же родительская...
— Жизнь важнее стен, дурочка! — он повысил голос, потом осекся. — Малыш, я хочу тебя спасти. Подпиши.
Я посмотрела на его холеные руки. Руки убийцы.
— Я... я плохо вижу, Игорь. Глаза мутнеют. Давай завтра? Я отдохну, соберусь с силами. Приводи нотариуса завтра.
Игорь скрипнул зубами.
— Хорошо. Завтра. Но смотри, не тяни. Время уходит.
Он ушел, забрав цветы («У тебя аллергия может быть, я лучше заберу»).
***
Вечером мы с Андреем разрабатывали план.
— Завтра он притащит «своего» нотариуса, — сказал бывший опер. — Скорее всего, это подставное лицо или купленный юрист. Подпишешь доверенность — ты труп. Тебя выпишут «домой умирать», и там они тебя добьют за пару дней.
— Что делать?
— Мы позовем гостей. Настоящих.
Андрей подключил свои связи. Оказалось, его бывшие коллеги давно охотились за группой «черных риелторов», и схема с отравлением одиноких (или почти одиноких) владельцев жилья была им знакома. Игорь, как выяснилось, крутился в этих кругах еще до нашего брака. Я была его «золотой рыбкой».
На следующий день палата превратилась в съемочную площадку скрытой камеры. Оперативники установили «жучки» и микрокамеры. Сами спрятались в соседнем кабинете. Андрей остался в коридоре, изображая спящего пациента на кушетке.
Ровно в двенадцать явился Игорь. С ним была Лена (якобы для моральной поддержки) и лысоватый мужичок с портфелем.
— Ну что, подруга, как ты? — Лена кинулась меня обнимать. От неё пахло моими духами. — Совсем исхудала, бедняжка.
— Плохо, Лен. Очень плохо.
— Ничего, сейчас подпишешь бумажки, Игорёк всё решит, и поедешь в санаторий, — щебетала она, раскладывая документы на тумбочке.
— Давайте приступим, — сухо сказал «нотариус». — Вот здесь подпись, здесь расшифровка. Это на управление счетами, это дарственная на квартиру...
— Дарственная? — я притворилась, что удивилась. — Игорь, ты же говорил про продажу?
— Это чтобы налог не платить, Марин, схема такая, — раздраженно бросил муж. — Подписывай!
— А где вода? У меня в горле пересохло.
Лена тут же подскочила к пакету.
— Вот, я морсик принесла, клюквенный! Свеженький!
Она налила стакан ярко-красной жидкости.
— Пей, Мариша. Сразу сил прибавится.
Я взяла стакан. Рука дрожала.
— А вы со мной не выпьете? За мое здоровье?
— Мы потом, — отмахнулся Игорь. — Подписывай!
— Нет, я так не могу. Выпьем вместе. Лен, давай ты первая?
Повисла тишина. Лена побледнела.
— Ты что, брезгуешь? Я же для тебя готовила!
— Ну раз для меня, то чего боишься? Глоточек, Лен.
Игорь выхватил у меня стакан.
— Ты что устроила, истеричка? Тебе добра желают, а ты... Пей, сука!
Он попытался влить мне морс в рот силой. Жидкость плеснула на халат.
— Взять их! — заорал Андрей из коридора.
Дверь распахнулась. Люди в масках, оружие, крики «Лицом в пол!».
Игорь завизжал как девчонка, когда его скрутили. Лена попыталась выбежать, но споткнулась о костыль Андрея, который тот «случайно» выставил.
— Куда же вы, девушка? А морсик? — ухмыльнулся он.
***
Допросы, очные ставки, экспертизы. Всё это закрутилось в безумный вихрь. В морсе нашли лошадиную дозу таллия. В квартире Игоря и Лены (они, оказывается, снимали тайное гнездышко) нашли документы на других жертв. Я была не первой, просто самой «жирной» добычей.
Меня выписали через неделю. Врачи сказали, что я вовремя остановилась, почки восстановятся, но нужно долгое лечение.
Первым делом я пошла к соседям. Павлик сидел на полу и собирал лего.
— Спасибо тебе, мой герой, — я обняла мальчишку и заплакала.
— А дядя Игорь больше не придет? — спросил он.
— Нет, малыш. Он уехал очень надолго. Лет на пятнадцать.
— А тётя Лена?
— И она тоже.
Мать Павлика смотрела на меня с ужасом.
— Марина, если бы мы знали... Мы думали, у вас просто ссоры.
— Никто не знал. Даже я.
Потом я поехала к Андрею. Он жил в старой хрущевке, один, если не считать кота.
— Ну, как ты, богатая вдова при живом муже? — встретил он меня на пороге.
— Спасибо тебе, Андрей. Ты мне жизнь спас.
— Работа такая. Была.
— А сейчас? Нога заживет, что делать будешь?
— В охрану пойду. Или спиваться буду. Вариантов немного.
— А если ко мне? Начальником службы безопасности? Мне теперь охрана очень нужна. И Лену кем-то заменить надо, управляющим. Честным человеком.
Андрей почесал щетину.
— Я в цветах не разбираюсь. Розу от тюльпана не отличу.
— Научу. Главное, что ты людей насквозь видишь. И яд чуешь.
***
Прошел год.
Суд был громким. Игорь рыдал в клетке, валил всё на Лену, утверждал, что она его опоила и заставила. Лена визжала, что Игорь её бил и угрожал. Смотреть на этот террариум было противно. Обоим дали реальные сроки. Игорю — 14 лет, Лене — 12.
Моё здоровье поправилось. Волосы отросли, стали даже гуще. Бизнес процветал, правда, пришлось почистить штат — Лена успела нанять своих прихлебателей.
Андрей... Андрей стал не просто начальником охраны.
Мы сидели на веранде моего загородного дома. Павлик (я оформила над ним шефство, помогала его маме деньгами) бегал по газону с собакой.
— Марин, тебе чай налить? — спросил Андрей, подходя с чайником.
Я вздрогнула. Старая привычка бояться.
Он заметил это, налил чашку себе, отпил большой глоток.
— Мята и чабрец. Сам собирал. Чисто.
Потом налил мне.
— Знаешь, — сказала я, грея руки о чашку. — Я никогда не думала, что предательство может стать началом чего-то настоящего.
— Жизнь — штука с юмором, — усмехнулся Андрей, обнимая меня за плечи. — Иногда черным, но всё же.
— Ты женишься на мне? — вдруг спросила я.
Он поперхнулся чаем.
— Ты сейчас серьезно? Я же старый, хромой и циничный мент. А ты бизнес-леди.
— Ты единственный, кто видел меня полумертвой, лысеющей и в соплях, и не сбежал. И ты единственный, кому я верю.
— Ну, если ты настаиваешь... — он достал из кармана простую бархатную коробочку. — Я вообще-то планировал это сделать вечером, в ресторане, но раз уж ты сама начала...
В коробочке лежало кольцо. Не с бриллиантом, а с простым серебряным узором.
— Согласна?
— Согласна. Только чур, готовить буду я.
— Договорились. Но чай завариваю я. У меня лучше получается.
«А вам приходилось сталкиваться с таким двуличием, когда "лучшие подруги" или близкие люди улыбались в глаза, а за спиной готовили предательство? Как вы распознали ложь?»