— Я уже купила билеты в Сочи. На двадцать девятое. Так что даже не начинай, — Света не отрывала глаз от телефона, пролистывая ленту соцсетей.
— Как купила? — я застыл с чашкой кофе на полпути ко рту. — Мы же договорились, что едем к моим родителям!
— Ничего мы не договаривались. Это ты сам решил, как обычно. А я сказала — в этот раз поедем туда, куда хочу я.
Вот так, за завтраком тринадцатого декабря, началась наша личная холодная война. До Нового года оставалось восемнадцать дней.
Знаете, когда у тебя двое детей от предыдущих браков, новогодние праздники превращаются в настоящий дипломатический квест. Дочка Настя, девять лет, живёт с бывшей женой Катей. Свете досталась Полина — тринадцатилетняя девчонка с характером ежа в период брачных игр. Обе наши бывшие половинки считали, что праздники дети должны проводить именно с ними. А мы думали иначе.
— Понимаешь, — я отставил чашку, пытаясь говорить спокойно, — мама специально заказала индейку. Она готовится к празднику уже месяц.
— Да? А моя сестра сняла целый коттедж на берегу моря. С бассейном. Девочкам будет интересно.
— Каким девочкам? У тебя же Полина будет с отцом!
Света наконец подняла на меня глаза. В них плескалось что-то непонятное — смесь обиды и торжества.
— Не будет. Я уже поговорила с Андреем. Он согласился, что в этом году Полина проведёт праздники с нами.
Это был удар ниже пояса. Получалось, Света провернула всю операцию за моей спиной, а теперь ставит перед фактом.
— А ты не подумала спросить меня?
— Я подумала о том, что в прошлом году мы ездили к твоим родителям. И позапрошлом тоже. И три года назад. Может, хватит?
Знаете, в чём главная проблема вторых браков? В них всегда есть третьи, четвёртые и пятые лица. Бывшие супруги, дети, родители с обеих сторон. И все хотят своё. Все считают, что имеют право. И все обижаются, когда их право нарушают.
Вечером я позвонил маме.
— Слушай, мам, тут такая ситуация...
— Вы не приедете, — она не спрашивала, утверждала.
— Откуда ты знаешь?
— Я твоя мать. Я всегда знаю, когда ты звонишь с плохими новостями. У тебя голос становится на полтона ниже.
Мама не устроила истерику. Она вообще никогда не устраивала истерик — в этом была её особая, изощрённая стратегия. Она просто тихо вздохнула и сказала:
— Ничего, папа расстроится, конечно, но мы справимся. Мы уже старые, нам недолго осталось.
— Мам, не начинай.
— Я ничего не начинаю. Просто констатирую факты.
После разговора с мамой я чувствовал себя последним негодяем. А Света, словно специально, весь вечер провела в телефоне, обсуждая с сестрой детали поездки.
На следующий день позвонила Катя, моя бывшая.
— Слышала, вы на море собрались, — в её голосе сквозило плохо скрытое злорадство.
— Это не точно пока.
— Ну да, конечно. В любом случае, Настя будет со мной. Я уже купила ей новое платье на праздник, и мы собираемся к моим родителям на дачу.
— Постой, какая дача? Мы с тобой договаривались, что девочка будет со мной хотя бы два дня из каникул!
— Договаривались до того, как ты решил рвануть на юга со своей новой семьёй, — Катя умела вкладывать в слова такой яд, что хотелось немедленно бросить трубку. — Так что извини, в этом году не получится.
Я положил телефон и обнаружил, что Света стоит в дверях комнаты.
— Проблемы?
— Катя не даёт Настю.
— Логично. Ты же собрался бросить своих родителей. Вот и она решила сделать тебе приятное.
— Это не смешно, — я потёр переносицу, чувствуя, как начинается головная боль.
— Я и не шучу. Просто наблюдаю, как ты пожинаешь плоды своей нерешительности.
— Моей нерешительности? Это ты всё устроила за моей спиной!
— Я устроила хороший семейный отдых. А ты сразу начал метаться между бывшей женой и мамой. Как обычно.
Мы не разговаривали три дня. Это было глупо, по-детски, но мы упёрлись, как два барана на мосту.
Я попытался договориться с Катей. Предлагал ей дополнительные дни с Настей в январе, согласился оплатить половину путёвки в летний лагерь, даже пообещал забрать дочку только тридцать первого вечером и вернуть второго утром. Бесполезно.
— Знаешь что, Олег, — сказала она во время очередного разговора, — может, тебе стоит наконец определиться, где твоя семья? Потому что бегать между всеми и пытаться угодить каждому у тебя не получается.
А Света тем временем вела переговоры со своим бывшим мужем Андреем. Как выяснилось позже, он согласился отдать Полину только потому, что сам собирался на новогодние праздники в Прагу со своей новой подругой. Это Света узнала случайно, когда Полина проболталась во время разговора по видеосвязи.
— Представляешь, — Света ворвалась в комнату, где я тупо смотрел в ноутбук, делая вид, что работаю, — этот тип просто хотел избавиться от дочери, чтобы поехать со своей пассией развлекаться!
— И что теперь?
— Теперь я позвонила ему и высказала всё, что думаю о таких отцах.
— Света...
— И знаешь, что он мне ответил? Что я точно такая же! Что тоже хочу сплавить ребёнка, только не ему, а в этот дурацкий коттедж с бассейном!
Она опустилась на диван рядом со мной. Я видел, как у неё подрагивают руки.
— Мне так плохо, — тихо сказала она. — Я правда хотела как лучше. Хотела, чтобы у нас были нормальные праздники, как у других семей. Чтобы все вместе, чтобы весело. А получается...
— Получается полная фигня, — закончил я.
Мы молчали минуты три. Потом я сказал:
— Знаешь, о чём я подумал? Мы с тобой воюем из-за праздников. Катя с Андреем строят козни, чтобы насолить друг другу. Мои родители обижаются. А дети... А что дети-то хотят?
Света подняла на меня глаза.
— Ты о чём?
— Давай спросим у них. Просто позвоним и спросим.
Мы созвонились с Настей в тот же вечер. Моя дочка появилась на экране в пижаме с единорогами, растрёпанная и сонная.
— Пап, ты чего так поздно звонишь?
— Прости, зайка. Хотел спросить тебя кое о чём важном. Скажи, а ты где хочешь встречать Новый год?
Настя задумалась, сопя носом.
— Ну... У мамы будет бабушкин торт. А у тебя обычно крутые подарки. А у бабушки твоей можно с собакой гулять.
— То есть тебе везде хорошо?
— Угу. Только мне грустно, что вы с мамой не вместе. И что я не вижу Полину. Она прикольная, хоть и взрослая уже.
У меня что-то сжалось внутри.
С Полиной разговаривала Света. Я сидел рядом и слушал.
— Мам, я вообще-то хотела с Дашкой встретить Новый год, — сказала девочка. — Она меня к себе звала. У них тусовка будет, родители разрешили.
— С какой Дашкой?
— Мам, ну ты же знаешь Дашу! Мы с ней с пятого класса дружим!
— А как же наш коттедж? Бассейн?
— Мам, мне тринадцать. Какой бассейн? Мне с друзьями хочется, а не с... ну, не обижайся, но не с родителями же.
Когда мы закончили разговоры, я посмотрел на Свету. Она смотрела на меня. И мы оба понимали, что чувствуем себя полными идиотами.
— Мы воевали из-за праздников, которые нужны только нам самим, — медленно проговорила Света.
— Детям вообще всё равно, где встречать Новый год. Им важно другое.
— Что они не в центре какого-то дурацкого конфликта. Что их не делят, не используют как оружие.
Я кивнул.
— Знаешь, что я предлагаю? Давай сделаем так, как будет правильно. Не для нас, а для них.
На следующий день я позвонил Кате. Разговор был трудным, но я дожал его до конца.
— Слушай, я понимаю, что мы с тобой не лучшие друзья. И что у нас у обоих новые семьи. Но Настя не должна из-за этого страдать. Давай в этом году сделаем так: она встречает Новый год с тобой и твоими родителями. Это правильно, ты же у неё мама. А я заберу её после и она на проведёт у меня хоть все каникулы — как захочет. Главное, чтобы ей было хорошо.
Катя вдруг сказала тихо, почти по‑детски:
— Спасибо. Я этого и боялась — что мы снова всё испортим своими разборками.
С Полиной вышло даже проще: её отпустили к Даше, а Света осталась немного в растерянности — впервые за много лет на Новый год никто ни с кем не ссорился и не делил детей.
В итоге дома оказалось непривычно тихо. Мы остались вдвоём, как в самом начале — только ёлка переливалась огоньками и на кухне пахло мандаринами.
Я поймал себя на мысли, что давно так спокойно не встречал Новый год. Без криков, звонков, ссор — просто сидели, пили чай и шутили, что теперь нас точно никто не заставит готовить “Оливье” в промышленных масштабах.
Перед сном Света вдруг обняла меня и шепнула:
— Ты знаешь, мне даже немного грустно… но, кажется, так и должно быть. Всё впервые по‑доброму.
Я засмеялся, и мы договорились, что следующий Новый год устроим большой сбор, если сами дети этого захотят. А пока — просто побудем рядом друг с другом. Только мы двое.
И, пожалуй, впервые за долгое время ни у кого из нас не было ощущения, что кто‑то обделён или кому‑то в этом доме не рады.