Марк вошёл в её жизнь, когда Лере было двенадцать. Не громко, не как ураган, а как тихая, настойчивая смена атмосферного давления. Он не пытался заменить отца — того, который ушёл к другой семье. Марк просто был. Присутствовал. Как новый книжный шкаф в гостиной — функциональный, но чужой, нарушающий привычную геометрию комнаты.
Лера привыкла захлопывать дверь со всего размаха, чтобы стены содрогались — это был её телеграфный код миру о несогласии, обиде, просто плохом настроении. Марк, после третьего такого «раската грома», подошёл и спросил спокойно, глядя куда-то мимо её горящих щёк:
— Лера, можно войти?
Она молча уставилась в стену, Марк стоял на пороге, держа в руках маленький флакон машинного масла.
— Дверь — не барабан. А стены — не звукоотражатели, — сказал он спокойно. — Петли скрипят. Давай смажем, и она будет закрываться тихо, но так же надёжно.
— Мне нравится громко, — буркнула она, не оборачиваясь.
— Мне — нет, — парировал он без раздражения. — Слишком много шума. К чему это?
Он не ждал ответа, а просто присел и начал капать масло на петли. Его деловитость обезоруживала. Лере не за что было зацепиться. Он не кричал. Не читал нотаций. Он предложил договор. Это бесило её ещё больше. Она мечтала о скандале, о чём-то остром и громком, во что можно вцепиться зубами. А он был как вода — мягкий, текучий, спокойный.
Марк был архитектором. И иногда по вечерам, уставившись в ноутбук, чертил странные линии. Однажды Лера, делая вид, что что-то ищет, заглянула в его кабинет.
— Что это? — недовольно пробубнила она, кивнув на экран.
— Проект архива для одной крупной организации, — ответил Марк, не отрываясь. — Видишь эти изгибы? Это для того, чтобы между стеллажами возникало ощущение уюта, а не лабиринта.
— Странно выглядит.
— Потому что ты смотришь на плоский экран. А нужно представить себя внутри.
Он повернул ноутбук и начал объяснять, как свет из панорамных окон будет падать под определённым углом, бросая «тёплые пятна» на стеллажи. Говорил Марк словно не с Лерой, а как бы в пространство, слишком увлечённо. И Лера, против воли, начала видеть это: не линии на экране, а будущее здание, тишину в нём, пылинки, танцующие в солнечных лучах. Она стояла и молчала. А Марк, будто опомнившись, вдруг спросил:
— Ты где больше всего любишь читать?
— Сидя на подоконнике, — выпалила Лера, сама удивившись.
— Вот видишь, ты читаешь там, где больше всего света! – Марк удовлетворённо кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то вроде интереса. Не одобрения. Не оценки. Просто интереса. Как к своему проекту.
Потом была история с проваленной контрольной по геометрии.
— Ты просто не стараешься! – вышла из себя мать. – Не понимаю, что с тобой происходит? Куда делась твоя ответственность и стремление к новым знаниям?
— А зачем мне эти тупые углы? В жизни они не пригодятся! — крикнула в ответ Лера и с размаху хлопнула дверью по привычке.
- Можно войти? – услышала она голос отчима.
— Войдите, — процедила она сквозь зубы.
Марк вошёл со старым альбомом с чертежами в руках.
— Не буду тебя отвлекать надолго, — сказал он, открывая его на странице с наброском фантастического здания из стекла и стали. — Видишь эту конструкцию? Вся её устойчивость — в треугольных формах. Без понимания углов и осей это всё развалится. Как твоя контрольная.
— Вы тоже читать нотации пришли? — язвительно спросила Лера. – Меня мама уже отчитала.
— Нет. Я пришёл показать причинно-следственную связь. Геометрия — это не про оценки. Это про то, чтобы твой будущий дом не сложился тебе на голову. Хочешь, покажу, где ещё в нашем доме спрятаны эти пресловутые треугольники?
Он говорил не как родитель, а как инженер, разбирающий поломку. И от этого хотелось не плакать, а схватить учебник и всё понять. Марк не стал утешать или ругать Леру. Он дал ей инструмент — понимание, зачем это всё.
Окончательный перелом случился тихо, почти незаметно. Мама уехала в командировку. Лера пришла из школы с температурой. Мир расплывался, как акварель. Марк принёс лекарства, поставил чай с мёдом у кровати.
— Пей маленькими глотками, — сказал он, ставя кружку на тумбочку.
— Не хочу, — простонала она.
— Понимаю. Но вода нужна, как фундамент зданию. Без него трещины пойдут. Выпей, пожалуйста.
Марк сел в кресло у окна с тем самым старым альбомом. Лера дремала, просыпалась от жара, и он всё сидел там, склонившись над листами, что-то помечая карандашом. Его присутствие не было тёплым и мягким, как мамино. Оно было… надёжным. Как стена, на которую можно опереться, чтобы не упасть. Ночью, когда озноб стал невыносимым, она сквозь сон просто прошептала:
— Дядя Марк…
Он моментально был рядом, поправил одеяло, положил прохладную ладонь на лоб.
— Сейчас я принесу тебе лекарства от температуры, — сказал он своим ровным, спокойным голосом.
Лера не стала капризничать, как привыкла делать, и молча выпила лекарства.
— А теперь попытайся уснуть, - шёпотом произнёс отчим. – Когда проснёшься, будешь чувствовать себя гораздо лучше.
И Лера уснула, впервые за долгое время чувствуя не злость на весь мир, а странное, щемящее спокойствие.
На утро температура спала. Лера вышла на кухню. Марк деловито готовил омлет.
— Спасибо, — хрипло сказала Лера, глядя в тарелку.
— Не за что, — ответил он и добавил: — Кстати, насчёт того подоконника. В новом проекте я заложил ниши у окон – это с твоей подачи! Отличную ты мне подкинула идею!
Лера подняла на отчима глаза. Он не улыбался. Он просто констатировал факт, как когда-то — про треугольники. Но в его взгляде было что-то новое. Не попытка понравиться. Не попытка завоевать её доверие.
— Покажите? — спросила девочка с интересом.
- Конечно…
Марк кивнул и повернул к ней ноутбук. И Лера, придвинувшись, начала вглядываться в линии, попутно комментируя своё видение проекта.
Мама вернулась из командировки через три дня. За ужином царило привычное, слегка натянутое спокойствие.
— Ну как вы тут справлялись? — спросила она.
— Нормально, — одновременно ответили Лера и Марк, а потом переглянулись.
— Лера немного приболела, но всё уже позади, — добавил Марк. — Мы даже над проектом поработали немного.
Мама подняла брови.
— Над проектом? Каким?
- Над проектом архива. Лера подала мне прекрасную идею, мне кажется, у неё просто талант архитектора!
- Вот видишь, мама, - надула губы девочка, - а ты меня ругала за геометрию! Та «двойка» - это была чистая случайность.
После ужина Лера с гордостью показала маме их совместный с Марком проект.
- Здорово! – похвалила мама. – Неужели у нас в семье будет ещё один архитектор?
- Всё возможно! – подмигнул падчерице Марк. — Спасибо за помощь, соавтор, — он слегка ткнул карандашом в её направлении, всё ещё глядя на эскиз. Но в углу его рта дрогнула усмешка.
— Не за что... соавтор, — тихо ответила Лера, чувствуя странную теплоту внутри к человеку, который ещё несколько дней назад был для неё совсем чужим.
Проект архива утвердили. Марк принёс домой распечатанную объёмную модель — маленькую, хрупкую, из прозрачного пластика. Потом они вдвоём с Лерой рассматривали её под светом настольной лампы.
Лера смотрела на пластиковый «кокон», залитый тёплым светом лампы. Это было больше, чем просто будущее здание. Это был первый общий проект. Не семья, которую нельзя было построить по щелчку пальцев, не любовь, которую нельзя было вызвать по желанию. А проект. Надёжный, продуманный, с хорошим фундаментом. И в нём уже было место для неё.