Развязка наступила, как в плохом кино, предсказуемо и глупо. Объявил Вениамин как-то вечером, что уходит: окончательно и бесповоротно. Стоит посреди комнаты в новой кожаной куртке, а перед ним Марья Семёновна, посеревшая вся, и Миша, пятнадцатилетний, с квадратной челюстью, сжатой от непонимания. – Как уходишь? Куда? – только и смогла выговорить жена. – Жизнь, Маша, сложная штука, – заявляет Вениамин, глядя куда-то в сторону серванта. – Люди меняются, чувства меняются. Буду жить отдельно. Алименты, конечно, буду платить, шальные, ни в чём себе не откажете. И ведь платил сначала исправно. Принесёт пачку купюр, положит на тот самый стол. – На, – говорит. – На первое время хватит, если что – звони. Марья Семёновна молчит, только губы у неё трясутся. А Миша смотрит на отца, как на чужого дядю. Правда, пока шел этот аттракцион невиданной щедрости, Марья Семёновна деньги откладывать стала, валюту прикупила, а то вона какая инфляция. Жили они с Мишей экономно. - Копить надо, сынок, вдруг на
Публикация доступна с подпиской
Премиум