В мире, где ценность искусства часто измеряется в сантиметрах и сантиментах, картина Джексона Поллока «Номер 17А» (1948) стоит особняком. Это не картина в привычном смысле. Это — манифест, документ чистого действия, где холст стал ареной, а краска — следствием неистового физического ритуала. И, как водится, самый радикальный художественный жест XX века был в итоге оценен в сумму, сравнимую с бюджетом небольшого государства, подтвердив старую истину: на хаосе, особенно авторском, можно сделать безумные деньги.
Хаос как высшая форма дисциплины
«Номер 17А» — это масштабное полотно (около 1.7 x 2.6 м), созданное в пик расцвета знаменитой «капельной» техники Поллока. Художник отказался от мольберта, используя в место этого пол своего сарая-студии в Спрингсе. Он не прикасался кистью к поверхности, а разбрызгивал, наливал и размазывал быстросохнущие алкидные эмали промышленного производства, двигаясь вокруг холста в сложном, почти шаманском танце.
Результат — плотная, многослойная паутина из линий, брызг и луж краски. Композиция лишена традиционного центра, она вся — энергия, ритм и бесконечность. Здесь нет ни сюжета, ни намёка на фигуративность, только чистая живопись как акт и процесс. Критики спорят о влиянии на Поллока сюрреалистического автоматизма и дзен-буддизма. Зрители часто задаются простым вопросом: «И это всё?». Гений Поллока в том, что его контролируемая стихия — не детская игра, а невероятно сложный метод, требующий абсолютного контроля над случайностью. Каждая «случайная» капля была частью грандиозного замысла.
От скандала в сарае до сейфа миллиардера
История владения этой картиной — краткая энциклопедия взлёта абстрактного экспрессионизма от маргинального течения до главного финансового трофея.
1948 год
Написание картины.
Поллок, вечно нуждающийся в деньгах и признании, продал её своей покровительнице Пегги Гуггенхайм незадолго до своего триумфа на венецианской биеннале. Сумма была скромной, даже по тем временам.
После 1948 года
Находилась в коллекции Пегги Гуггенхайм, а затем перешла к нью-йоркскому коллекционеру.
Картина медленно, но верно превращалась из скандального курьёза в канонический шедевр, обязательный пункт в любой истории современного искусства.
2015 год
Конфиденциальная частная сделка. Работа из коллекции Дэвида Геффена была продана управляющему хедж-фондом Кеннету Гриффину. Сумма, согласно утечкам: около $200 млн.
Сделка стала частью грандиозного «пакета» с де Кунингом и Джексоном Поллоком. «Номер 17А» окончательно утвердил статус абстрактного экспрессионизма как самой дорогой «валюты» на арт-рынке. Брызги краски стоимостью в $200 миллионов — это вам не шутки.
Настоящее время
Является частью частной коллекции Кеннета Гриффина.
Шедевр, родившийся в скромном сарае и провозгласивший свободу от рынка и условностей, сегодня выполняет почётную роль одного из самых ценных активов в портфеле одного из самых богатых людей планеты. Идеальная ирония.
Гениальная лужа или торжество капитала?
«Номер 17А» сегодня — это больше, чем картина. Это идеологический артефакт. Как произведение искусства, она — революционный прорыв, расширивший саму концепцию живописи, доказавший, что жест и материал могут быть содержанием сами по себе. Как финансовый инструмент — это безупречный актив: уникальный, узнаваемый, с безупречной провенанс и репутацией «изменения правил игры».
История её продаж наглядно показывает, как радикальный бунт против традиции и рынка был с триумфом поглощён этим самым рынком, упакован и продан по цене, которую сам бунтарь Поллок не мог бы даже вообразить в самом смелом сне. Парадокс в том, что именно эта картина, отрицающая любую коммерческую пригодность, стала эталоном коммерческого успеха. Вопрос, висит ли она теперь в особняке или в частном музее, уже не имеет значения. Важно, что её рыночная тень длиннее, чем все те запутанные, гениальные нити краски, что застыли на её поверхности.