Представьте себе ситуацию. Вы приходите в магазин, где все покупатели голосуют за то, какой хлеб сегодня продавать — белый или черный. Большинство, скажем, 60 человек из 100, поднимают руки за белый. Но директор магазина выходит и говорит: «Отлично! Мы подсчитали баллы по отделам, и победил черный хлеб. Приятного аппетита».
Звучит как абсурд? Или, может быть, как мошенничество? Нет, друзья мои, это всего лишь принцип работы Коллегии выборщиков (Electoral College) в Соединенных Штатах Америки. Страна, построившая свой имидж на экспорте демократии, сама пользуется системой, которую с большой натяжкой можно назвать демократической в современном понимании этого слова.
Как же так вышло, что в «Граде на холме» голос простого фермера из Вайоминга весит в 3-4 раза больше, чем голос программиста из Калифорнии? Это заговор элит, историческая ошибка или гениальное предвидение? Давайте сдуем пыль с архивов 1787 года и разберемся.
Филадельфийская жара и страх перед «чернью»
Перенесемся в лето 1787 года. Филадельфия. В зале Индепенденс-холл душно, окна закрыты (чтобы никто не подслушал), а внутри сидят 55 мужчин. Это Отцы-основатели. И, скажем прямо, они были кем угодно, но только не фанатами «власти народа».
Мы привыкли думать, что США создавались как оплот демократии. Это миф. Слово «демократия» в Конституции США не встречается ни разу. Более того, для людей уровня Александра Гамильтона или Джеймса Мэдисона слово «демократия» было ругательным. Оно ассоциировалось у них с охлократией — властью толпы, хаосом, насилием и тем, что сегодня мы назвали бы популизмом.
У них перед глазами был свежий и пугающий пример — восстание Дэниела Шейса (1786–1787). Вооруженные фермеры, задавленные долгами, едва не захватили арсенал в Массачусетсе. Элита была в ужасе.
Джеймс Мэдисон, «отец Конституции», писал: «Демократии всегда являли собой зрелище смут и раздоров; они всегда были несовместимы с личной безопасностью или правами собственности».
Отцы-основатели решали сложнейшую инженерную задачу: как создать республику, где народ вроде бы участвует в управлении, но не может натворить бед, выбрав какого-нибудь красноречивого демагога, который пообещает отобрать всё у богатых и поделить.
Им нужен был фильтр. Предохранитель. Этим предохранителем и стала Коллегия выборщиков.
Великий компромисс: Рабовладельцы и Математика
Вторая причина отсутствия прямых выборов куда более цинична и прагматична. Это был вопрос баланса сил между штатами.
Представьте спор за столом.
Вирджиния (населенный штат) говорит: «Пусть президента выбирает парламент (Конгресс)!»
Делавэр (крошечный штат) возмущается: «Тогда вы всегда будете назначать своих людей, а нас никто не услышит!»
Пенсильвания предлагает: «Давайте просто посчитаем голоса всех людей в стране!»
И тут встают южные штаты. Юг богат, но значительная часть его населения — рабы. У рабов нет права голоса. Если считать по головам избирателей (белых мужчин), Север всегда будет побеждать Юг. Рабовладельческий Юг никогда бы не подписал такую Конституцию.
И вот тут рождается знаменитая и позорная формула: «Компромисс трех пятых». Было решено, что при распределении мест в Палате представителей и голосов в Коллегии выборщиков рабы будут учитываться, но с коэффициентом 3/5. То есть, живой человек учитывается на 60% для того, чтобы дать своему белому хозяину больше политического веса.
Малоизвестный факт: Историк Гарри Уиллс утверждает, что именно этот «бонус» позволил Томасу Джефферсону выиграть выборы 1800 года. Без дополнительных голосов выборщиков, полученных за счет рабов (которые сами голосовать не могли!), президентом стал бы северянин Джон Адамс.
Так что, Коллегия выборщиков — это дитя страха перед толпой и вынужденный реверанс в сторону рабовладения.
Как «фильтр» превратился в лотерею: 1824 и 1876
Изначально задумка была красивой. Предполагалось, что выборщики — это мудрейшие мужи штата. Простой народ в своей деревне не знает кандидатов (Интернета нет, газеты идут неделями), а вот «мудрейшие» соберутся и решат, кто достоин.
Но очень быстро возникли политические партии, и система «мудрецов» превратилась в систему «партийных галочек». И тут начались сбои, которые историки называют «инверсией выборов».
Самый вопиющий случай (и мой любимый) произошел в 1824 году.
На ринге четыре кандидата. Эндрю Джексон — герой войны, любимец народа — набирает больше всех голосов избирателей и больше всех голосов выборщиков (99). Но для победы нужно абсолютное большинство (131).
Что происходит? Судьбу выборов решает Палата представителей. Там спикером сидит хитрый лис Генри Клей, который ненавидит Джексона. Клей заключает, как говорят историки, «Коррумпированную сделку» (The Corrupt Bargain): он отдает свои голоса Джону Куинси Адамсу (занявшему второе место), а Адамс в благодарность назначает Клея Госсекретарем.
Джексон был в ярости. Он кричал о том, что «Иуды из Конгресса продали волю народа». И знаете что? Через 4 года он вернулся и снес своих оппонентов волной народного гнева.
Другой случай — 1876 год, выборы «Хейс против Тилдена». Сэмюэл Тилден выиграл народное голосование. Но результаты в трех южных штатах были спорными. Была создана комиссия, и республиканцы с демократами заключили сделку: президентом становится республиканец Хейс (хотя он проиграл народное голосование), но за это федеральные войска уходят с Юга. Это событие фактически поставило крест на Реконструкции и правах чернокожего населения на сто лет вперед. Прагматизм? Безусловно. Справедливость? Едва ли.
Почему систему не меняют?
Логичный вопрос: если профессор говорит, что система устарела еще в эпоху паровых двигателей, почему ее не уберут?
1. Сложность процедуры. Чтобы изменить Конституцию США, нужно согласие 2/3 обеих палат Конгресса и ратификация 3/4 штатов (38 из 50).
2. Малые штаты. Система дает невероятную фору малонаселенным штатам. Один голос выборщика от Вайоминга приходится примерно на 190 000 человек, а в Калифорнии — на 700 000. Вайоминг никогда добровольно не откажется от такой привилегии.
3. Двухпартийная монополия. Текущая система «Победитель получает всё» (winner-takes-all) в большинстве штатов уничтожает шансы любой третьей партии. Если вы набрали 49% голосов в штате Флорида, вы получаете 0 выборщиков. Это выгодно республиканцам и демократам, чтобы не пускать конкурентов.
Вердикт историка
Александр Гамильтон писал в «Федералисте №68», что такая система гарантирует, что пост президента «никогда не достанется человеку, не обладающему в высшей степени необходимыми достоинствами». Какая ирония, учитывая, сколько споров вызывают современные президенты!
Отвечая на вопрос, вынесенный в заголовок: это не хитрость в современном понимании «обмана». Это архаичный прагматизм.
Отцы-основатели создавали республику для аграрного общества XVIII века, где коммуникация шла со скоростью лошади, а элиты панически боялись собственного народа.
Сегодня США живут с «багом», который стал «фичей». Эта система заставляет кандидатов не просто сидеть в мегаполисах, а ездить по «колеблющимся штатам» (swing states) в глубинке. Демократично ли это в чистом виде? Нет. Прямые выборы — это принцип «один человек — один голос». В США принцип другой: «Один штат — определенный вес».
Так что, когда вы в следующий раз услышите критику других стран за «недостаточную демократичность», вспомните улыбку Генри Клея в 1824 году и то, как математика 1787 года до сих пор правит миром.
Пишите в комментариях: как вы считаете, нужна ли такая система защиты от популизма, или это пережиток прошлого, который пора сдать в музей?