Так, новости прочитали?
Опять. Нож. Школа. Мальчик. Мальчик.
Слезы, свечки, «как такое возможно?» и немедленный поиск виноватого в нижнем звене пищевой цепочки.
Охранник не досмотрел. Директор не организовал. Психолог… А куда смотрел школьный психолог?
Дорогая, давай я, как многодетная мать, которая знает, что тинейджер пахнет то носками, то нигилизмом, и как психолог, которого в школе слушают меньше, чем радио "Маяк", открою тебе страшную тайну.
Школьный психолог — это не джедай с плащом и световым мечом, читающий мысли. Это человек-буфер.
Между системой, у которой на него тысяча триста детей и кипа бумаг, родителями, которые орут «Не смейте клеить на моего ангелочка ярлыки!», и ребенком, который в Тик-Токе смотрит не про «как решать уравнения», а про «как решать вопросы».
Его главный инструмент — не тест Роршаха, а интуиция и возможность сказать: «Коллеги, тут тревожно». И все. Далее — стена.
Эта череда кошмаров наш единственный шанс.
Шанс перестать делать вид, что детство — это только про утренники и кванториумы.
Это дикое, темное, гормональное болото, где зреют чудовища. И они не падают с неба. Их лепят. Медленно.
Из равнодушия, токсичных форумов, родительского «отстань, я устал», школьной травли «он не такой» и сладкого яда интернет-сообществ, которые шепчут: «Ты особенный. Они — мусор. Докажи».
Монолог того самого подростка (собран из сотен тихих сигналов):
«Папе я не нужен. Маме — обуза. В классе — призрак или шут. В сети… В сети меня ждут. Там есть слова: честь, сила, братство. Там говорят: мир — гниль, и только смелые его чистят. Они дают врага, того, кто надо мной смеялся. Ту, что назвала лузером. Ту систему, что давит. Они дают смысл. А здесь… здесь — сюрреализм. Урок про доброту, пока тебя травят. Психологиня с бумажкой спрашивает «как настроение», а у меня в рюкзаке… нет, не нож. Пока не нож. Пока — только эта ярость, которой некуда деться. И они единственные, кто сказал, что эта ярость… это нормально. Это сила».
Ожидание vs Реальность
Ожидание: Чуткий психолог вовремя замечает проблему, проводит беседы, подключает семью, службы, ребенка ведут к специалистам, он социализируется, и все пьют какао.
Реальность: Психолог, на которого 1500 детей, видит в сочинении девятиклассника: «Иногда хочется всё сжечь».
Он звонит маме (если еще молодая, ен выгоревшая и болеющая душой за свое дело).
Мама: «Вы что, на моего ребенка клевещете? Он поэт! Это метафора! Я на вас пожалуюсь!»
Директор: «Не усложняйте. У нас ЕГЭ на носу». А доступ к психиатру есть только если ребенок уже кого-то ударил (и то не факт, нет такого принудительного освидетельствования у психиатра, даже если уже шизофрения манифестирует во всю, нет согласия мамы/папы - ждите, пока нападет, не дай бог убьет...) Система профилактики работает по принципу: нету тела, нету дела.
И вот тут вопрос не к психологу.
А к нам. К родителям.
Мы хотим волшебную службу «Предотвращения Всего», которая уследит за нашим чадом, пока мы зарабатываем на его айфон, игнорируя его боль. Которая отфильтрует весь плохой интернет, пока мы сами листаем ленту, вместо того чтобы посмотреть ему в глаза.
Которая залезет в его голову и починит всё, пока мы говорим: «Он просто переходный возраст».
Психолог может быть датчиком дыма. Но если в доме повсюду разлит бензин, а вы кричите «Не смей сигналить, это же наши семейные традиции!» — то какой нафиг датчик?
Так что увы. Психолог не мог предотвратить это в одиночку.
Как не мог охранник, которому платят копейки за то, чтобы он был мишенью. Это провал круговой поруки невмешательства.
Системы, где школа боится родителей, родители боятся правды, а ребенок остается один на один с адом в своей голове и сетевыми демонами, которые его единственные «друзья».
И пока мы требуем «усилить контроль» и «заставить работать психологов», давай зададим себе тот самый вопрос, который заставляет вздрогнуть:
А когда в последний раз ты, отложив телефон, спрашивала своего ребенка не «как дела в школе», а «что самое тяжелое сейчас в твоей жизни» — и была готова услышать ЛЮБОЙ ответ, не перебивая и не приукрашивая?
Воспитывает СРЕДА. А среда у подростка сегодня — это не двор, а экран. И пока мы боимся нарушить священное право родителя на воспитание «как он хочет», чёрные пастыри уже давно это право у него отобрали. Они дают то, в чем отказал мир: простые ответы, чувство принадлежности к «элите», миссию. Даже если эта миссия — см*рть.
Что делать?
Создавать систему, где школьный психолог имеет не только обязанность «выявить», но и право через четкий протокол с полицией, соцслужбами на раннее вмешательство.
Да, вопреки воплям мамы про «самовыражение». Потому что ее «самовыражающийся» ребёнок уже выбрал себе в жертвы чужого.
Десятки трагедий предотвращаются. Тихими, негероическими действиями. Кто-то поговорил. Кто-то отвлёк. Кто-то донёс. Кто-то из родителей, обнаружив у сына нацистскую литературу, не махнул рукой «перебесится», а бил в колокола. Вы об этом не узнаете. Потому что не случилось. Но система должна работать не на тушение, а на предупреждение. А для этого ей нужно дать зубы и снять с психолога роль козла отпущения «за всех».
Мы требуем от охранника, чтобы он остановил пулю грудью, но не хотим платить за современную турникет-систему.
Мы требуем от психолога волшебства, но оставляем его голым и беззащитным перед родительским «не ваше дело».
Мы хотим безопасности, но панически боимся «тотального контроля».
И получаем — кровавый хаос.