Валентина вернулась с ночной смены на ватных ногах. Три работы, господи... Днем уборщица в школе, вечером посудомойка в столовой, ночью — сиделка у парализованной старушки. В шестьдесят два года так ишачить...
Ключи дрожали в руках, когда открывала почтовый ящик. В нем лежал конверт из пенсионного фонда. Странно, пенсию она получала на карту.
Вскрыла дрожащими пальцами.
«Уведомляем, что Ваша пенсия переоформлена на получение доверенным лицом: Кудряшов Виктор Петрович...»
Виктор — это её муж. Который сидит дома уже пять лет. Который жалуется на больную спину, на радикулит, на то, что даже нагнуться не может...
— Витя! — крикнула она, врываясь в квартиру. — Это что такое?! Что за новости?
Муж сидел на диване в новеньком спортивном костюме. Адидас, между прочим, не дешевый. Телефон быстро сунул под подушку.
— А-а... Валь, ну... — он замялся, почесал затылок. — Мне же удобнее получать, я дома постоянно... Тебе ж бегать некогда… Я могу и в очереди постоять.
— Удобнее?! — У Валентины перехватило дыхание. — Ты без моего ведома оформил доверенность на мою пенсию?! Что-то новенькое.
В телефоне под подушкой что-то пискнуло. Потом ещё раз. Послышался молодой женский смешок из динамика.
Валентина рванула к дивану.
— Дай сюда телефон! Немедленно!
— Валь, ты чего... — Витя попытался закрыть телефон собой, но жена оказалась быстрее.
Переписка с "Леночкой" — сердечки, поцелуйчики, фото.
"Виталик, ты такой молодец, такой заботливый... А главное — мудрый и опытный. Не то что мой бывший, который только пил и орал".
"Леночка, я для тебя всё что угодно. Ты заслуживаешь лучшего".
Валентина пролистывала дальше, руки тряслись. Фотография: женщина лет сорока пяти, крашеная блондинка, в обтягивающем платье с вызывающим леопардовым принтом. Двое подростков рядом.
— Это еще кто?! Дед, ты в своём уме? — выдохнула она.
— Это... соседка по даче, — пробормотал Витя, не глядя в глаза. — Я ей просто помогаю... Морально поддерживаю... Женщина одна, с детьми… Очень милая.
— Какая дача?! — взорвалась Валентина. — В своём уме? Ври да не завирайся. У нас дачи нет уже десять лет! Мы её продали, когда мне на операцию денег не хватало!
— Ну... в смысле... бывшая соседка… Я её еще вот такой вот маленькой помню, — Витя совсем сник, когда понял, что окончательно поплыл.
— Говори правду! Немедленно! — Валентина стукнула кулаком по столу, и коробка конфет подпрыгнула.
— Да познакомились мы... в интернете, — выдавил он наконец. — Она разведённая, одинокая... Её муж бросил. Я её поддерживаю... Покупаю продукты для них, на детей её… Но больше ничего не было. Ты же знаешь, я старый разбитый человек — и спина, и по мужской части барахлит.
— На мои деньги?! — У Валентины потемнело в глазах. — Я три работы ломаю, ноги еле волочу, а ты мою пенсию на чужих детей тратишь?!
— Валь, ну они же голодные... У неё алименты бывший муж не платит… Он такой негодяй.
— А ты ей кто?! — заорала Валентина. — У ней муж алименты не платит, а у меня муж на диване лежит пятый год и охает! А теперь оказывается еще и какой-то вертихвостке продукты покупает. Ну и дела!
На следующий день Валентина взяла больничный — впервые за три года. Сказала в школе, что грипп. А сама оделась и пошла следить за мужем.
Больной, старый и разбитый Витя вышел из дома в полдень. Бодро так вышел, никакого радикулита. Спина ровная, походка пружинистая. Вприпрыжку. Сел на автобус, доехал до центра. Закрались сомнения, что и остальные его болезни — мнимые. Особенно по мужской части.
Валентина — за ним.
В кафе "Встреча" Витя сидел за столиком с той самой Леной. Она — вся в кольцах, браслетах, губы накрашены ярко.
— Ой, Витенька, — воркoвала Лена, гладя его по руке, — ты у меня единственный настоящий мужчина... Такой сильный, статный... Зрелый. Не то что все эти молодые хлюпики! Твоя седина внушает мне чувство спокойствия и надёжности в завтрашнем дне.
Витя сидел, живот втянул, грудь колесом, сияет железным зубом (тоже, кстати, вставленным на деньги Валентины).
— Да что там молодые, — басил он. — Это всё мальчишки! А я вот настоящий мужик! Жизнь прожить не поле перейти. В 90-х был грозой района! Я и сейчас могу...
Валентина стояла за колонной, и её мутило от этого зрелища.
— Видишь, какие духи я тебе принёс? — Витя небрежно достал коробочку и барским жестом подтолкнул к сияющей Леночке. — "Шанель". Настоящие.
"Шанель"! На её пенсию!
Лена взвизгнула от восторга, расцеловала Витю в обе щеки. Он покраснел, как школьник и даже на секунду расслабил пивной живот, который предтельски принял форму пивного брюха.
Валентина хотела уже выйти, но тут к столику подошёл официант с двумя подростками — сыновьями Лены.
— Мам, а когда мы переедем? — спросил старший, лет шестнадцати. — Ты же говорила, скоро у нас будет своя квартира.
— Скоро, скоро, сыночек, — пропела Лена. — Дяде Вите там одиноко, он меня позвал переехать. Его Вале уже шестьдесят три скоро, она старая совсем, он с ней разведётся...
Валентина вцепилась в колонну. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит. Это она-то старая!? Ах ты крашеная!
Она вышла на улицу, не зная, куда идти. Ноги сами привели к подъезду соседки, тёти Клавы.
— Валюша! — ахнула та, увидев её лицо. — Что случилось?! Лица нет на тебе.
Валентина рассказала всё. Тётя Клава только качала головой.
— Я так и знала, что с этим Витькой твоим что-то не так, — вздохнула она. — Надо же, седина в бороду, бес в ребро. Валь, а я вот что тебе скажу... Я вроде эту Лену видела. С мужиком одним. Молодым, лет тридцати, качок такой. Они обнимались у подъезда на соседней улице.
— Что?!
— Да-да! Я как раз с рынка возвращалась. Слышу, она ему говорит: "Потерпи, Димочка, ещё месяц — и квартира наша. Старый самовлюблённый осёл уже согласен разводиться, квартиру мне оформить обещал, бабку свою выгнать.".
Валентина села прямо на табуретку у двери.
— Значит, её разводят вдвоём... Моего Витьку...
— Ага, — кивнула тётя Клава. — Классическая схема. Она ему в уши дует про любовь, а сама с молодым живёт.
— Что же делать-то? Мой-то и правда возьмёт да перепишет, — прошептала Валентина.
Тётя Клава задумалась, потом хитро прищурилась:
— А давай-ка мы им устроим встречу. Всем вместе. Пусть правда-матка вскроется!
Валентина позвонила Вите и сказала, что задерживается на работе. Попросила тётю Клаву и ещё двух соседок пойти с ней в кафе — "на всякий случай, как свидетели".
Витя пришёл на встречу с Леной ровно в шесть. Сидели, воркували, она ему комплименты сыпала:
— Ах, Витюша, какие у тебя глаза, если очки снять... Такие добрые, мудрые… А брови! Ты как сыч. Или филин.
Витя таял.
И тут в кафе вошёл качок Дима — тётя Клава успела с утра выудить номер Лены (Валентина стащила телефон у Вити) и вызвала парня от имени Лены.
— Лен, ты чего звала? — громко спросил Дима. — Я думал, срочно что-то!
Лена подскочила, как ужаленная:
— Димка?! Ты чего здесь?! Я тебе не звонила!
— Как не звонила? Вот СМС, — парень ткнул телефоном.
Витя смотрел то на Лену, то на Диму. Лицо медленно наливалось краской.
— Лен... это кто? — пробормотал он.
— Я её муж, — спокойно сказал Дима. — Ну, почти. Живём вместе пять лет. А ты кто, дед?
— Какой муж?! — взвизгнул Витя. — Она же разведённая! Она мне говорила!
— Ой, блин, — протянул Дима, до него начало доходить. — Так это ты тот старикан с квартирой? О котором она мне рассказывала?
В кафе повисла гробовая тишина.
— Так ты меня... — Витя встал, пошатываясь. — Ты меня обманывала?
Лена схватила сумочку и рванула к выходу, но там стояла Валентина с тремя соседками. Путь отрезан.
— Валя... — выдохнул Витя, увидев жену. — Ты... ты всё слышала?
— Всё, — холодно ответила Валентина. — Каждое слово.
Дома Витя рухнул на колени прямо в прихожей.
— Валь, прости, прости меня, балбеса старого! — рыдал он. — Я не хотел... Она мне голову закружила... Говорила, что я ещё ого-го, что не старый...
— Угомонись, — устало сказала Валентина. — Хочешь остаться в этой квартире?
— Хочу! Больше всего на свете хочу! — кивнул он, размазывая слёзы по лицу.
— Тогда слушай условия, — Валентина достала листок. — Первое: возвращаешь мою пенсию на мою карту. Завтра же. Второе: идёшь работать. Я нашла вакансию — сторож в школе, ночная смена. Третье: все деньги в общий бюджет. Четвёртое: телефон твой я проверяю когда хочу.
— Валь, но... спина же...
— Спина твоя, — отрезала она, — прошла чудесным образом, когда ты к своей Леночке на свидания бегал. Значит, и на работу сбегаешь. А еще и остальное тоже, наверное, прошло?
Витя молчал, опустив голову.
— Не согласен — собирай вещи, — добавила Валентина. — Выбирай быстро.
— Согласен-согласен, — тихо и покорно промямлил он. — Всё сделаю, дорогая моя жена.
Через неделю Витя вышел на работу сторожем. Валентина уволилась с двух подработок, оставила только школу. Впервые за пять лет могла спать по ночам.
Тётя Клава рассказала: Лену с Димой видели на вокзале — съезжали из города. Оказалось, Димка в розыске за долги по кредитам, убегают от коллекторов.
Валентина сидела на кухне, пила чай. Витя пришёл с ночной смены — усталый, помятый.
— Валь, — робко сказал он. — Я... Я понял... Ты — единственная, кто меня любил по-настоящему. А я глупостей наделал...
— Ага, — кивнула Валентина. — Ты балбес. Но мой балбес. Пока ведёшь себя хорошо.
Он сел напротив, взял её руку.
— Я исправлюсь. Честное слово.
— Посмотрим, — сказала Валентина. — Посмотрим. Ну и что там с твоими другими болезнями? Никак всё прошло?
И в первый раз за много месяцев она улыбнулась. Не широко, не радостно — но улыбнулась. Иногда людям нужна жёсткая встряска, чтобы понять, что они теряют. А иногда — второй шанс. Но только один. И больше никаких.