— Закрой рот, Вадик, а то сквозняком простудишь гланды, лечение нынче дорогое, а страховку я тебе только что аннулировала.
Вадим застыл в дверном проеме, нелепо приоткрыв рот, и его рука, занесенная для приветственного рукопожатия с «новым инвестором», безвольно повисла в воздухе, словно сломанная ветка.
— Ты... — он моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд, его кадык судорожно дернулся, проталкивая ком в пересохшем горле. — Полина? Ты что забыла в кресле генерального? Уборщицы приходят после шести, сейчас рабочий день, и если охрана увидит...
— Сядь.
Я не повысила голос ни на децибел, но он рухнул на стул для посетителей так, будто ему подрезали подколенные сухожилия.
Кожаное кресло жалобно скрипнуло под его весом, и этот звук в идеальной тишине кабинета с панорамными окнами на "Москву-Сити" прозвучал как выстрел стартового пистолета.
— Это шутка? — его лицо пошло красными пятнами, он нервно дернул галстук, который я выбирала ему три года назад на распродаже в «Стокманне». — Ты спишь с кем-то из учредителей? Решила поиграть в начальницу, пока папик в туалет вышел? Полина, вали отсюда, у меня отчет горит, мне не до твоих ролевых игр.
— Я купила этот цирк, Вадим. Вместе с клоунами. И главным клоуном, сидящим сейчас передо мной в костюме, купленном на мои декретные.
— Чего ты купила? — он издал лающий, нервный смешок, больше похожий на кашель курильщика. — Ты? У тебя из активов — только драный халат и мамина «хрущевка» в Бирюлево. Не смеши мои подковы. Кто тебя пустил? Секретарша Леночка? Я ее уволю к чертям собачьим за проходной двор.
— Леночку я уволила десять минут назад. За то, что она варила тебе кофе вместо того, чтобы готовить квартальный отчет. А теперь посмотри на стол.
Я небрежно, кончиками пальцев, подтолкнула к нему толстую папку с тисненым логотипом «Авангард-Групп».
Вадим потянулся к папке, его руки предательски дрожали, и он попытался скрыть это, резко схватив документы, но бумага выскользнула, и листы веером рассыпались по полированной поверхности стола, обнажая печати, подписи и мою фамилию в графе «Единственный собственник».
— Это... это подделка, — просипел он, впиваясь глазами в строки, и я видела, как на его лбу выступает испарина, стекая к вискам. — Фотошоп. Ты всегда умела рисовать, я помню. Решила меня разыграть? Зачем? Денег хочешь? Алиментов мало? Я же плачу исправно, пять тысяч в месяц, как по закону положено с официалки. Чего тебе надо, пиявка?
— Пять тысяч, — я медленно покачала головой, откинувшись на спинку кресла и наблюдая за ним, как энтомолог за жуком, насаженным на булавку. — Пять тысяч рублей на ребенка, которому ты за три года ни разу не позвонил. Щедрость, достойная короля.
— Не начинай, — он скривился, словно от зубной боли, и швырнул листы обратно. — У меня ипотека, у меня новая семья, у меня расходы! Марина беременна, нам деньги нужны, а ты... ты и так справляешься. Вон, вырядилась. Откуда шмотки? На панель пошла или наследство привалило?
— Наследство, — кивнула я, и это была чистая правда, только ему не обязательно знать, что тетка из Канады оставила мне не просто домик, а пакет акций, который я удачно конвертировала в покупку его тонущей конторы. — Но вернемся к делам. Вадим Сергеевич, как вы объясните недостачу в отделе закупок?
— Какую недостачу? — он вскочил, опрокинув стул, его глаза забегали по кабинету, ища выход, но массивная дубовая дверь была плотно закрыта. — Ты бредишь! Я чист! Это все поставщики, они цены задирают, логистика подорожала, санкции, кризис! Ты ничего не понимаешь в бизнесе, курица! Уходи отсюда, пока я охрану не вызвал, тебя вышвырнут, как котенка!
— Сядь! — мой голос хлестнул его, как кнут, и он снова плюхнулся на место, даже не подняв упавший стул, усевшись на самый край сиденья.
Я взяла пульт и включила большой экран на стене.
Перед нами появилась таблица — сухая, безжалостная, с красными столбцами цифр, ведущими прямиком на счета его нынешней жены, Марины.
— ИП «Краснова М.В.», — прочитала я с выражением. — Оказание консалтинговых услуг. Триста тысяч в месяц. Вадим, твоя Марина даже школу с трудом закончила, какие консультации она оказывает строительному холдингу? Как правильно наращивать ресницы? Или как уводить мужей из семей с грудными детьми?
— Это... это другое, — он побледнел так, что стал похож на несвежую моцареллу. — Она помогала с маркетингом! У нее талант! Ты просто завидуешь! Ты всегда мне завидовала, потому что я успешный, я яркий, а ты — серая мышь, которая только и умеет, что борщи варить и ныть!
— Успешный? — я взяла со стола смартфон и открыла приложение банка. — Твой успех, Вадик, держится на откатах и воровстве. Я провела аудит. Вчера. Ночью. Пока ты спал в своей ипотечной двушке, купленной на деньги, которые мы копили на операцию моей маме. Помнишь эти деньги?
Он дернулся, словно получил пощечину.
— Мама твоя все равно старая была, ей бы не помогло! — выпалил он, и в этот момент мне захотелось взять тяжелое пресс-папье и размозжить ему голову, но я сдержалась, потому что месть — это блюдо, которое подают в ледяном виде. — А нам жить надо было! Мы молодые! Мне статус нужен был, машина, квартира! Я не мог жить в том гадюшнике с твоими предками!
— Ты украл полмиллиона, Вадим. Собрал чемодан, пока я была в больнице с ребенком, забрал все наличные, снял все с карт и ушел к Марине. Ты оставил меня с пустым холодильником и долгом за коммуналку. Ты даже зимнюю резину с моей машины продал на «Авито».
— Это была компенсация! — взвизгнул он, и слюна брызнула на полированный стол. — За потраченные на тебя годы! Я терпел твою постную рожу, твои претензии, твоего орущего выродка! Я заслужил эти деньги!
— Выродка? — я почувствовала, как внутри разливается холод, замораживающий все эмоции, оставляя только кристально чистую ярость. — Ты назвал своего сына выродком?
— Да! Потому что он орал сутками! Я спать не мог! Мне на работу надо было, карьеру строить, а там этот визг! Я мужик, мне отдых нужен, а ты не могла его заткнуть! Ты плохая мать и жена никакая! Марина... Марина меня понимает, она пылинки с меня сдувает, а ты... Ты — ошибка моей молодости.
— Ошибка, которая теперь владеет твоей судьбой, — я нажала кнопку селектора. — Охрана, зайдите.
Дверь распахнулась мгновенно, и в кабинет вошли два крепких парня в черном — новая служба безопасности, которую я наняла вместе с аудиторами.
Вадим вжался в спинку стула, его наглость начала сдуваться, как проколотый воздушный шар, уступая место липкому, животному страху.
— Что ты делаешь? Полина, не надо, — забормотал он, и его глаза наполнились слезами. — Мы же родные люди, столько лет вместе... Ну оступился, ну с кем не бывает? Давай поговорим нормально, по-семейному. Я все верну! Я отработаю!
— Отработаешь? — я усмехнулась. — Вадим, сумма хищений по предварительным данным составляет двенадцать миллионов рублей за последние два года. Ты столько за всю жизнь не заработаешь со своими талантами.
— Двенадцать? — его челюсть отвисла. — Нет... Там меньше... Там всего-то... Ну пять, ну шесть... Я же не один брал, там еще Семеныч из логистики, и главбух в доле!
— Отлично, — я кивнула охранникам. — Записывайте. Чистосердечное признание в группе лиц по предварительному сговору. Это уже другая статья, потяжелее.
— Ты тварь! — заорал он, поняв, что сболтнул лишнего. — Ты меня подставила! Ты специально это устроила! Гадина! Я тебя уничтожу! Я в суд подам! У меня связи!
— Твои связи, Вадик, это собутыльники в гаражах и твоя Марина, которая, кстати, уже строчит заявление на развод.
— Что? — он замер, словно громом пораженный. — Какой развод? Ты врешь! Она любит меня! Мы ребенка ждем!
— Я отправила ей результаты аудита и уведомление о том, что на ее ИП заведено уголовное дело за мошенничество и отмывание денег. Знаешь, что она ответила моему юристу десять минут назад?
Я взяла со стола распечатанный скриншот из WhatsApp и бросила ему в лицо.
Бумага спланировала ему на колени. Он схватил ее трясущимися руками и впился взглядом в текст.
«Я ничего не знала! Это он меня заставил! Он использовал мои счета! Я беременна, мне нельзя в тюрьму! Я все подпишу, я дам показания против него, только не трогайте меня! Он — вор и манипулятор, я его боюсь!»
— Нет... — прошептал он, и лист выпал из его рук. — Марина... Она не могла... Мы же... Я же для нее... Я же все для нее...
— Ты для нее был кошельком, Вадим. Кошельком, набитым ворованными деньгами моей фирмы. А теперь кошелек пуст, и его выбрасывают. Знакомое чувство, правда?
Он поднял на меня глаза — полные ужаса и пустоты.
— Поля... Полечка... Прости меня. Я дурак. Я идиот. Я все понял. Давай начнем сначала? Ради сына? Я буду хорошим отцом! Я буду ноги тебе мыть! Только не сажай! У меня сердце слабое, я не выживу на зоне!
Он сполз со стула на колени и пополз к моему столу, размазывая сопли по лицу.
— Не унижайся, это выглядит жалко, — я брезгливо отодвинулась вместе с креслом. — Встань. Ты пачкаешь мой ковролин.
— Я люблю тебя! Я всегда любил только тебя! Марина — это наваждение, ведьма, она меня приворожила! — он пытался схватить меня за руку, но охранник перехватил его за шкирку и рывком поставил на ноги.
— У тебя есть выбор, Вадим, — сказала я, поднимаясь. — Сейчас ты подписываешь обязательство о возврате средств, переписываешь на фирму свою квартиру и машину в счет погашения долга, и я не даю ход делу сегодня. У тебя будет неделя, чтобы найти остаток суммы. Или мы вызываем полицию прямо сейчас. Они ждут в приемной.
— Квартиру? — он задохнулся. — Но нам негде жить! Мать меня убьет, это ее доля там тоже!
— Твоя мать, Вадим, называла меня "нищебродкой" и советовала сдать ребенка в детдом, чтобы не мешал тебе жить. Думаю, ей будет полезно пожить с любимым сыном в коммуналке. Или на вокзале. Решай.
— Я все подпишу, — он сгорбился, превратившись в старика. — Все подпишу. Только не полицию.
— Бумаги у юриста в соседнем кабинете. Проводите его. И проследите, чтобы он забрал свои вещи. Коробку для хлама выдайте. Одну. Маленькую.
Охранники подхватили его под руки и поволокли к выходу. В дверях он обернулся.
— Ты стала чудовищем, Полина. Ты мертвая внутри.
— Я стала такой, какой ты меня сделал, — ответила я, глядя ему прямо в глаза. — Ты убил во мне наивную девочку. А на ее месте выросла хищница. Спасибо тебе за науку, учитель.
Дверь закрылась.
Я подошла к окну. Внизу, как муравьи, сновали машины. Где-то там, среди этой суеты, скоро окажется мой бывший муж — без работы, без денег, без жилья и без семьи.
Телефон пиликнул. Сообщение от банка: «Поступление средств. Дивиденды».
Я улыбнулась своему отражению в темном стекле.
— Леночка! — крикнула я в селектор, забыв, что уволила секретаршу.
Ах да.
Я нажала кнопку вызова новой помощницы.
— Катя, принесите мне кофе. И закажите клининг. В этом кабинете нужно провести полную дезинфекцию. Здесь слишком сильно пахнет предательством и дешевым парфюмом неудачника.
— Слушаюсь, Полина Андреевна.
Я села в кресло, которое теперь по праву принадлежало мне. Не потому что я его унаследовала, а потому что я нашла силы выжить, когда меня топтали ногами, и подняться выше тех, кто считал себя богами.
В дверь робко постучали.
— Войдите.
На пороге стояла Марина. Беременная, заплаканная, с размазанной тушью.
— Полина Андреевна... — она всхлипнула. — Можно? Я только на минутку... Я хотела...
— Что вы хотели, Марина? Попросить денег на аборт? Или узнать, не нужен ли мне маркетолог?
— Нет... Я хотела спросить... Вадим сказал, что вы забрали квартиру. Мне некуда идти. Родители в другом городе, они меня не примут с животом... Помогите, пожалуйста. По-женски.
Я смотрела на нее и видела себя три года назад. Такую же растерянную, с ребенком на руках, стоящую перед закрытой дверью.
— По-женски? — переспросила я. — А где была ваша женская солидарность, когда вы спали с моим мужем, зная, что у него дома жена и маленький сын? Когда вы тратили мои деньги на свои спа-салоны, пока я экономила на подгузниках?
— Я любила его... — прошептала она.
— Любовь — дорогое удовольствие, Марина. И сегодня пришел счет. Оплачивайте.
— Вы не поможете?
— Я дам тебе совет. Бесплатный. Единственный, который тебе сейчас поможет. Беги. Беги от Вадима, беги из этого города, беги к родителям и падай им в ноги. Потому что когда Вадим поймет, что ты его предала, он придет за тобой. И он будет зол. А денег у него больше нет, чтобы откупаться от проблем.
— Спасибо, — она вытерла нос рукавом дорогого пальто, купленного, несомненно, на деньги моей фирмы. — Вы... вы очень жестокая.
— Свободна.
Она вышла, тихо прикрыв дверь.
Я осталась одна. Тишина в кабинете была звенящей, плотной.
Я открыла нижний ящик стола и достала оттуда старую фотографию. На ней мы с Вадимом, пять лет назад, на море. Счастливые, загорелые, беспечные.
Я посмотрела на его улыбающееся лицо.
— Гори в аду, любимый, — сказала я и, разорвав фото на мелкие кусочки, бросила их в корзину для бумаг.
На душе стало пусто и чисто, как после генеральной уборки.