Звук застегивающейся молнии на дешевом чемодане прозвучал в тишине квартиры как выстрел. Елена дернула замок слишком сильно, и «собачка» осталась у нее в руке. Она тупо смотрела на кусок металла, чувствуя, как к горлу подступает тошнотворный ком.
— Лена, не тяни резину, — голос Сергея звучал раздраженно, будто она опаздывала с ужином, а не собирала всю свою жизнь в три сумки. — У меня мало времени. Она скоро приедет.
Елена подняла глаза. Сергей стоял в дверном проеме спальни, прислонившись плечом к косяку. На нем была новая рубашка — дорогая, брендовая, которую он купил тайком с кредитки на прошлой неделе. Теперь Елена понимала, для кого он наряжался. Он смотрел на нее не как на женщину, с которой прожил восемь лет, не как на мать своих детей, а как на досадное пятно на его новом, блестящем будущем.
— Сережа, — голос предательски дрогнул. — Куда мы пойдем? На улице ноябрь. У Дениса температура была еще утром. Ты выгоняешь нас в ночь?
Сергей поморщился, словно от зубной боли.
— Не дави на жалость. Я дал тебе деньги на такси и на пару дней хостела. Ты взрослая баба, разберешься. К маме своей в деревню езжай, в конце концов.
— Мама живет за триста километров! — выкрикнула Елена, вскакивая с колен. — Ты слышишь себя? Ты выставляешь своих детей за дверь съемной халупы ради… ради кого?
Сергей отлип от косяка и шагнул к ней. В его глазах горел тот самый огонек безумия, который Елена замечала последние пару месяцев. Это был блеск алчности, смешанной с похотью.
— Не смей называть ее «кем-то», — прошипел он. — Виолетта — женщина другого уровня. Она показала мне, что значит жить, а не существовать. Она бизнес-леди, Лена. У нее сеть салонов, квартира в центре, связи. С ней я стану человеком, а с тобой я только и делаю, что считаю копейки от зарплаты до зарплаты. Я устал от твоих супов, от твоей экономии, от вечно ноющих детей. Я заслуживаю большего.
Он развел руками, словно демонстрируя тот огромный мир, который открыла перед ним эта мифическая Виолетта.
В соседней комнате заплакала пятилетняя Маша. Видимо, громкие голоса разбудили ее. Денис, семилетний и не по годам серьезный, вышел в коридор, держа сестру за руку. Он смотрел на отца исподлобья, тяжелым, взрослым взглядом.
— Папа, почему мы уходим? — тихо спросил мальчик.
Сергей даже не посмотрел на сына. Он демонстративно глянул на часы — массивную, безвкусную подделку под «Ролекс».
— Потому что у папы начинается новая жизнь, Денис. И в этой жизни нет места нытью и бедности. Собирайтесь быстрее. Виолетта не любит ждать, она заедет за мной через двадцать минут, чтобы забрать ключи. Я не хочу, чтобы она видела этот табор.
Елена почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Та самая нить, которая годами заставляла ее терпеть его эгоизм, его лень, его вечные поиски «себя», пока она работала на двух работах. Она посмотрела на мужа и вдруг увидела его настоящего: мелкого, жалкого человека, ослепленного блестящей оберткой, которую поманила перед ним хищная незнакомка.
— Хорошо, — сказала она неожиданно твердым голосом. Страх исчез, уступив место ледяной ярости. — Мы уйдем. Но запомни этот момент, Сергей. Запомни его хорошенько. Потому что, когда ты захочешь вернуться, — а ты захочешь, — этот порог будет для тебя выше Эвереста.
Сергей лишь насмешливо фыркнул:
— Вернуться? К тебе? В эту нищету? Не смеши меня. Забирай своих спиногрызов и убирайся.
Сборы заняли еще десять минут. Елена действовала как робот: схватить куртки, найти сапоги, запихнуть в пакет любимого плюшевого зайца Маши, проверить документы. Она не плакала. Слезы — это роскошь, которую она сейчас не могла себе позволить. Ей нужно было выжить.
Они вышли на лестничную клетку. Лифт, как назло, не работал. Елена повесила на плечо тяжелую спортивную сумку, взяла в одну руку сломанный чемодан, в другую — ладошку Маши. Денис тащил пакет с обувью.
Дверь квартиры захлопнулась еще до того, как они спустились на первый пролет. Щелкнул замок. Сергей закрылся на два оборота, словно боялся, что они начнут ломиться обратно.
На улице было мерзко. Холодный ноябрьский дождь моросил, превращая асфальт в черное зеркало, в котором отражались тусклые фонари спального района. Ветер пробирал до костей. Денис поежился в своей тонкой курточке.
— Мам, нам холодно, — прошептала Маша.
— Сейчас, солнышко, сейчас, — Елена судорожно пыталась вызвать такси через приложение, но пальцы не слушались от холода и стресса. Экран телефона был мокрым от дождя. «Поиск машины… Нет свободных машин».
Елена прислонилась спиной к холодной стене подъезда. Отчаяние накатывало черной волной. Куда? Денег на карте — кот наплакал. Наличных, которые швырнул Сергей, хватит максимум на пару ночей в самом дешевом хостеле и еду. А дальше?
В этот момент к подъезду подъехал роскошный красный «Мерседес». Машина выглядела здесь, среди панельных хрущевок и разбитых тротуаров, как инопланетный корабль. Тонированное окно плавно опустилось.
Елена увидела профиль женщины за рулем. Красивая, ухоженная, с хищным разлетом бровей и копной наращенных волос. Та самая Виолетта. Она даже не посмотрела в сторону женщины с детьми и сумками, стоящей под козырьком подъезда. Она нажала на клаксон — короткий, требовательный звук.
Через минуту из подъезда выбежал Сергей. Он уже накинул пальто и тащил свой небольшой чемодан. Он пронесся мимо Елены и детей, буквально в полуметре, не сбавляя шага. На его лице сияла подобострастная улыбка, адресованная женщине в машине.
— Виолочка! Я уже здесь! — крикнул он, подбегая к авто.
Он бросил чемодан на заднее сиденье и плюхнулся рядом с водителем. Машина рванула с места, обдав Елену и детей грязной водой из лужи. Красные габаритные огни растворились в дождливой пелене.
Елена стояла, чувствуя, как грязная вода стекает по джинсам. Денис молча вытирал рукавом брызги с лица сестры.
— Мама, он нас не любит? — спросила Маша.
Елена присела на корточки, обняла обоих детей, прижимая их к себе так крепко, как только могла. От них пахло детским шампунем и сыростью.
— Мы справимся, — сказала она, глядя в глаза сыну. — Слышишь, Денис? Мы справимся. Нам никто не нужен.
Телефон в кармане завибрировал. Елена вздрогнула. Неужели Сергей? Одумался? Забыл что-то?
Она достала трубку. Неизвестный номер. Московский код.
— Алло? — голос был хриплым.
— Елена Викторовна Смирнова? — мужской голос в трубке звучал солидно, спокойно и очень официально.
— Да, это я. Кто это? Если вы из банка по поводу кредита мужа, то я…
— Нет, Елена Викторовна. Меня зовут Аркадий Львович Берский, я старший партнер юридической фирмы «Берский и партнеры». Я разыскиваю вас уже две недели. Дело касается вашего двоюродного деда, Игната Петровича Воронова.
Елена нахмурилась, прижимая телефон плечом к уху и пытаясь поправить капюшон Маше.
— Дядя Игнат? Я не видела его с пяти лет. Мама говорила, он уехал на Север и пропал.
— Он действительно жил довольно… уединенно, — мягко произнес адвокат. — Игнат Петрович скончался месяц назад в Новосибирске. Он не оставил прямых наследников, кроме вас. Согласно его завещанию, все его активы переходят к вам.
Елена устало прикрыла глаза.
— Послушайте, я сейчас стою на улице под дождем с двумя детьми. У меня нет времени на шутки или на то, чтобы принимать в наследство старый дом в деревне с долгами за электричество. Извините.
Она хотела сбросить вызов.
— Елена Викторовна, не вешайте трубку! — голос адвоката стал настойчивым. — Речь не о доме в деревне. Ваш дед был основателем холдинга «СибЗолото». Речь идет о контрольном пакете акций, недвижимости в Москве и за рубежом, а также о счетах на общую сумму… скажем так, сумма очень значительная. Вы — единственная наследница огромного состояния. Я готов оплатить вам и детям перелет в Москву и проживание в лучшем отеле, пока мы будем оформлять бумаги. Где вы сейчас находитесь?
Елена замерла. Мир вокруг качнулся. Дождь все так же лил, ноги мерзли, но слова «СибЗолото» и «отель» звенели в голове.
— Вы серьезно? — прошептала она.
— Абсолютно. Я могу прислать за вами машину прямо сейчас. Скажите адрес.
Елена назвала улицу.
— Отлично. Представительский класс будет у вас через пятнадцать минут. Водитель отвезет вас в аэропорт, там вас встретит мой помощник. Елена Викторовна, примите мои соболезнования по поводу кончины деда… и мои поздравления. Ваша жизнь только что изменилась.
Елена опустила руку с телефоном. Она посмотрела на тусклые окна квартиры на третьем этаже, где они жили последние три года. Где Сергей говорил ей, что она ни на что не годна. Затем она посмотрела на дорогу, где исчез красный «Мерседес».
— Мам? — позвал Денис. — Кто это был?
Елена медленно выпрямилась. Она вытерла мокрое лицо ладонью и впервые за этот вечер улыбнулась — не жалко, а хищно, почти так же, как та женщина за рулем. Только в улыбке Елены была сила.
— Это был добрый волшебник, Денис, — сказала она, берясь за ручку сломанного чемодана. — Кажется, нам больше не нужно такси.
Через пятнадцать минут к грязному подъезду бесшумно подкатил черный блестящий лимузин. Водитель в фуражке вышел, открыл зонт и поспешил к женщине с двумя детьми и дешевыми сумками, кланяясь ей так, словно перед ним была королева Англии.
Елена садилась в теплую, пахнущую дорогой кожей машину, и в ее голове билась только одна мысль: «Знал бы ты, Сережа, от чего ты отказался пять минут назад».
Но Сережа не знал. В этот момент он открывал бутылку шампанского в квартире Виолетты, празднуя начало своей «сладкой жизни», которая, как он думал, будет длиться вечно.
Прошло полгода.
Панорамное окно офиса на сорок пятом этаже башни «Федерация» открывало вид на заснеженную Москву. Город лежал внизу, как сложная схема, расчерченная огнями проспектов, но Елена больше не чувствовала себя маленькой деталью этого механизма. Теперь она была одной из тех, кто крутит шестеренки.
Елена Викторовна — так теперь к ней обращались все, от водителя до членов совета директоров — отложила планшет. За эти шесть месяцев она изменилась до неузнаваемости. Исчезла сутулость вечно уставшей женщины, таскающей тяжелые сумки. Исчез страх в глазах. Стрижка каре, идеально сидящий кашемировый костюм песочного цвета и спокойный, оценивающий взгляд превратили ее в ту самую «леди», о которой мечтал Сергей, но которую он так и не смог разглядеть в собственной жене.
На столе завибрировал телефон. Звонила гувернантка.
— Елена Викторовна, Денис просил передать, что он закончил урок верховой езды на отлично. А Маша спрашивает, успеете ли вы к ужину?
У Елены потеплело на душе. Дети больше не вздрагивали от громких звуков. У них были лучшие врачи, лучшие учителя и, главное, спокойная мать.
— Скажи им, что я буду ровно в семь. Пусть повар приготовит лазанью, они ее любят.
Она положила трубку и посмотрела на Аркадия Львовича, который терпеливо ждал напротив. Старый адвокат стал ее наставником, проводником в мире больших денег, где акулы были куда опаснее, чем коллекторы в спальном районе.
— Вы быстро учитесь, Лена, — одобрительно кивнул он. — Дед гордился бы вашей хваткой. Кстати, мы закончили аудит филиала в Казани. Там были хищения, но мы все уладили.
— Увольняйте виновных, — жестко сказала она. — Я не потерплю воровства. Я слишком хорошо знаю цену каждой копейке.
Елена научилась быть жесткой. Жизнь заставила. Но каждый раз, подписывая документы на миллионы, она вспоминала тот дождливый вечер и сломанную молнию на чемодане. Это воспоминание было ее топливом. Она иногда гуглила Сергея в соцсетях, но его профиль был закрыт, а на аватарке стояло фото черного спорткара. «Красивая жизнь», — усмехалась она про себя. Елена не знала, что за этим фасадом уже давно нет ничего, кроме гнилых балок.
В то же самое время Сергей сидел на кухне той самой роскошной квартиры в центре, куда он так гордо въехал полгода назад. Только теперь кухня казалась не роскошной, а душной. И пугающе тихой.
— Виолетта! — крикнул он.
Тишина. Только гул холодильника.
Сергей потер виски. Голова раскалывалась. Последние два месяца превратились в адский марафон. Сначала Виолетта сказала, что у нее «временные трудности» с оборотом в салонах из-за налоговой проверки. Она попросила Сергея взять кредит. «Всего миллион, милый, это на пару недель, я верну с процентами».
Сергей взял. Он ведь был теперь мужчиной статусной женщины, он не мог ударить в грязь лицом. Он уволился с работы на складе еще в первую неделю их романа — Виолетта сказала, что это «несолидно».
Потом были «уникальные инвестиции в криптовалюту». Виолетта познакомила его с какими-то серьезными людьми в дорогих костюмах. Они пили коньяк, который стоил как зарплата Сергея за год, и говорили о будущем. Сергей чувствовал себя избранным. Чтобы войти в долю, он продал свою старенькую иномарку, занял у всех друзей (которые теперь не брали трубку) и набрал микрозаймов под дикие проценты.
— Виолетта, возьми трубку, черт тебя дери! — он в десятый раз набрал ее номер. «Абонент недоступен».
В замке заскрежетал ключ. Сергей подскочил, сердце радостно екнуло. Ну наконец-то! Сейчас она войдет, посмеется над его паникой, швырнет на стол пачку денег, и они пойдут ужинать в ресторан.
Дверь открылась. На пороге стояла не Виолетта. Там стоял грузный мужик в спортивном костюме и двое полицейских.
— Вы кто? — опешил Сергей.
— Я хозяин этой квартиры, — буркнул мужик, проходя внутрь, не разуваясь. — А вот кто ты такой и почему не платишь за аренду третий месяц, сейчас разберемся.
Сергей попятился, упираясь спиной в мраморную столешницу.
— Какую аренду? Это квартира Виолетты! Виолетты Карповской!
Полицейский, молодой лейтенант с уставшим лицом, хмыкнул.
— Гражданин, никакой Карповской здесь не прописано. Квартира сдается посуточно, но договор был на три месяца на имя… — он заглянул в планшет, — Ивановой Светланы Петровны. Срок истек неделю назад. Оплаты нет. Вещи на выход.
— Это ошибка… — прошептал Сергей. Ноги стали ватными. — Она бизнес-леди, у нее сеть салонов…
— У этой «бизнес-леди» пять эпизодов мошенничества только по нашему району, — лениво сообщил лейтенант. — Брачные аферы, финансовые пирамиды. Работает в паре с группой лиц. Втирается в доверие к лопухам, которые хотят красивой жизни, выкачивает все ресурсы и исчезает. Вы, гражданин, я так понимаю, очередной «инвестор»?
Слово «лопух» ударило Сергея сильнее, чем пощечина.
Он кинулся в спальню. Открыл шкаф. Пусто. Ни шуб, ни платьев, ни сейфа, где, как он думал, лежат их общие сбережения. Исчезло все. Даже его новый ноутбук и часы. На полке валялась только одинокая записка: «Спасибо за праздник, Сережа. Ты был милым, но бедным».
Сергей осел на пол. Реальность обрушилась на него бетонной плитой.
Кредиты. Микрозаймы. Долги друзьям. Нет работы. Нет жилья. Нет машины.
Он променял семью, теплый дом и любящую жену на мираж. На пустышку.
— Собирайтесь, — голос хозяина квартиры звучал как приговор. — Если что-то пропало из мебели, я на тебя заявление напишу.
Через час Сергей стоял на улице. С тем же самым чемоданом, с которым полгода назад уходил от Елены. Только теперь чемодан был легче — Виолетта прихватила даже его приличные рубашки.
Шел снег. Крупные, мокрые хлопья падали за шиворот. Сергей пошарил по карманам. Пачка сигарет и мелочь. На карте минус. Телефон разрывался от звонков коллекторов.
Куда идти? К друзьям нельзя — он всем должен. К родителям? Они живут в однушке на другом конце страны, и он не звонил им год, стыдно признаться в таком провале.
И тут, в этом холодном вакууме одиночества, в его мозгу вспыхнула спасительная, как ему казалось, мысль.
Лена.
Она добрая. Она всегда прощала. Она ведь любила его. Ну, погорячился, ну, ошибся. С кем не бывает? Он придет, повинится, скажет, что бес попутал. Надавит на жалость, напомнит про детей. Она пустит. Она не сможет не пустить.
Сергей дрожащими пальцами вбил в поиск имя жены, надеясь найти хоть какую-то зацепку, может, она вернулась на старую работу.
Первая же ссылка в новостях заставила его уронить телефон в сугроб.
Заголовок гласил: «Наследница империи "СибЗолото" Елена Смирнова открывает благотворительный фонд помощи семьям в трудной ситуации».
И фотография. На ней была его Лена. Но не та замученная домохозяйка в халате. На него смотрела королева. В шикарном вечернем платье, с бриллиантами в ушах, она улыбалась камерам, перерезая красную ленточку. А рядом стояли Денис и Маша, одетые как дети английских лордов.
Сергей поднял телефон, отряхнул его от снега. Экран треснул, разделив лицо Елены надвое.
— Не может быть… — прохрипел он. — Этого не может быть.
В статье говорилось, что Елена Викторовна Смирнова, внучка покойного магната Воронова, живет в элитном поселке Барвиха.
В глазах Сергея зажегся новый огонь. Не любви, не раскаяния, а той же самой лихорадочной алчности, что и полгода назад.
«Она богата. Она безумно богата. И мы до сих пор официально не разведены!» — эта мысль ударила адреналином в кровь. Он забыл про развод в круговороте с Виолеттой, а Елена, видимо, была слишком занята.
— Я еще законный муж! — истерически рассмеялся он, пугая прохожих. — Я имею право на половину! Ну или хотя бы на содержание. Она не выкинет меня, отца своих детей!
Он решительно зашагал к метро. У него не было денег на такси до Барвихи, но он доберется. Он доползет. Он вернет свое. Он думал, что едет мириться, но на самом деле он ехал за своим окончательным приговором.
Сергей уверен, что штамп в паспорте — это его золотой билет. Но он не знает, что Елена готовилась к этому моменту полгода.
Путь до элитного поселка «Барвиха» занял у Сергея почти четыре часа. Последние километры он шел пешком по идеально расчищенной обочине, проклиная мороз и скользкие туфли, совершенно не приспособленные для зимы. Мимо проносились тяжелые внедорожники и представительские седаны, обдавая его снежной пылью. В каждой такой машине Сергею мерещилась Лена, смеющаяся над его унижением.
Но его грела злость. И надежда. В кармане, рядом с пачкой дешевых сигарет, лежал паспорт со штампом о регистрации брака. Этот синий прямоугольник казался ему всесильным артефактом, ключом, который откроет ворота рая.
— Мы не разведены, — шептал он, кутаясь в легкое пальто. — По закону половина всего нажитого в браке — общая. Она купила этот дом, пока мы были женаты. Значит, половина дома — моя. Шах и мат, Лена.
Когда он наконец добрался до нужного адреса, его встретил трехметровый забор из темного кирпича и кованые ворота с золочеными вензелями. Камеры наблюдения смотрели на него черными бездушными глазами.
Сергей нажал кнопку интеркома.
— Кто? — раздался хриплый голос охранника.
— Сергей Смирнов. Я муж хозяйки, Елены Смирновой. Открывайте!
Тишина длилась секунд десять. Затем калитка с негромким жужжанием приоткрылась.
— Проходите в КПП. К дому не приближаться.
Сергей усмехнулся. «Боятся», — подумал он. Он вошел в теплую будку охраны. Двое крепких парней в черной форме смерили его брезгливыми взглядами. Сергей выглядел жалко: красное от мороза лицо, мокрые брюки, грязная обувь. Но он вздернул подбородок.
— Доложите жене, что я пришел. Пусть готовит ужин.
Один из охранников молча набрал номер по внутренней связи.
— Елена Викторовна, к вам тут… гражданин Смирнов. Говорит, муж. Да. Понял.
Он положил трубку и посмотрел на Сергея с непонятной ухмылкой.
— Ждите. Хозяйка сейчас выйдет.
Сергей внутренне ликовал. «Выйдет! Сама выйдет! Значит, любит. Значит, ждала». Он начал отряхивать пальто, пытаясь придать себе презентабельный вид. Он репетировал речь. Сначала нужно надавить на жалость: «Я ошибался, бес попутал». Потом на отцовские чувства: «Как там мои крошки?». А если не сработает — достать козырь с разделом имущества.
Через пять минут тяжелые ворота бесшумно раздвинулись. Сергей шагнул вперед, ожидая увидеть Лену, бегущую к нему с распростертыми объятиями.
Но никто не бежал.
Метрах в десяти от ворот стояла Елена. На плечах у нее была роскошная соболиная шуба, на ногах — изящные сапожки. Рядом с ней стоял тот самый адвокат, Аркадий Львович, держащий в руках кожаную папку.
Сергей замер. Лена смотрела на него так, как смотрят на слякоть под ногами — без ненависти, без обиды, просто с холодным отвращением.
— Леночка! — Сергей попытался улыбнуться, раскинув руки. — Боже, как ты похорошела! Я так скучал, любимая. Я такой дурак был, прости меня! Я понял, что никто, кроме тебя…
Он сделал шаг к ней, но путь ему преградил начальник охраны, выросший словно из-под земли.
— Стой где стоишь, — тихо, но угрожающе произнес он.
— Лена, скажи им! — взвизгнул Сергей. — Я твой муж! Я отец твоих детей! Я имею право войти в свой дом!
Елена медленно покачала головой. В свете фонарей блеснули бриллианты в ее ушах — холодные и острые, как льдинки.
— У тебя нет дома, Сергей, — ее голос звучал спокойно, и от этого спокойствия у Сергея по спине пробежал мороз, куда более сильный, чем от зимнего ветра. — И жены у тебя тоже нет.
— Как это нет? — Сергей лихорадочно выхватил паспорт. — Вот! Штамп! Мы не разводились! А все, что куплено в браке, делится пополам! Этот дом, твои счета — половина моя! Я узнавал!
Он торжествующе потряс паспортом.
Адвокат Аркадий Львович вежливо кашлянул и сделал шаг вперед.
— Молодой человек, вы, очевидно, плохо учили законы. Статья 36 Семейного кодекса Российской Федерации. Имущество, полученное одним из супругов во время брака в дар или в порядке наследования, является его собственностью. Елена Викторовна получила капитал и активы в наследство от деда. Это ее личная собственность. Вы не имеете к ней никакого отношения. Ни к копейке.
Сергей побледнел. Рука с паспортом опустилась.
— Но… но доходы от бизнеса… — пролепетал он.
— Бизнес тоже был унаследован, — добил его адвокат. — Что касается вашего брака…
Аркадий Львович достал из папки документ с гербовой печатью.
— Решение суда о расторжении брака вступило в силу месяц назад. Мы подали на развод сразу после вашего… эффектного ухода. Повестки приходили по месту вашей прописки, но вы там не появлялись. Суд развел вас заочно, определив место жительства детей с матерью.
Сергей смотрел на бумагу, и буквы плыли перед глазами.
— Развели? Без меня?
— Вы были слишком заняты «новой жизнью», — впервые заговорила Елена. В ее голосе прорезалась сталь. — Ты был так увлечен своей мошенницей, что забыл проверить почтовый ящик.
— Лена… — Сергей упал на колени. Прямо в снег. Театральность слетела, остался животный страх. — Лена, не гони меня. Мне некуда идти. Она меня обокрала. У меня долги. Коллекторы звонят. Меня убьют, Лена! Ради детей, спаси меня!
Елена смотрела на ползающего в ногах мужчину. Вспоминала, как он выгнал их в ночь под дождь. Как не дал даже денег на еду. Как проехал мимо на красном «Мерседесе», обдав грязью. Жалости не было. Было только чувство завершенности.
— Дети? — переспросила она. — Ты вспомнил о детях? Денис до сих пор вздрагивает, когда слышит громкий мужской голос. Он спрашивал меня: «Мама, папа выгнал нас, потому что мы плохие?». Знаешь, что я ему ответила? Я сказала, что папа просто заблудился. Но теперь я вижу, что ты не заблудился, Сережа. Ты просто сгнил изнутри.
Она повернулась к охраннику.
— Выведите его. И чтобы я его больше никогда не видела у своих ворот.
— Нет! Лена! Постой! — Сергей попытался схватить ее за край шубы, но охранник легко, как котенка, перехватил его руку и заломил за спину.
— Но я же отец! Я подам на алименты! Ты обязана меня содержать, я нетрудоспособен! — заорал он, брызжа слюной.
Адвокат поправил очки.
— Попробуйте. Но учтите, что у нас есть записи с камер подъезда той ночи, когда вы выставили несовершеннолетних детей на улицу без средств к существованию. Это статья 125 УК РФ «Оставление в опасности». Плюс неуплата алиментов за полгода. Я лично прослежу, чтобы вас не просто лишили родительских прав, но и привлекли к уголовной ответственности. Хотите в тюрьму, Сергей? Там кормят бесплатно.
Сергей замолчал. Он понял, что проиграл. Окончательно и бесповоротно.
Елена развернулась и пошла к дому. Теплый свет лился из огромных окон, там, внутри, играла музыка, там был накрыт ужин, там смеялись ее дети. Это был мир, в который ему теперь вход заказан.
Охранники выволокли Сергея за ворота и бросили его в сугроб.
— Вали отсюда, «инвестор», — сплюнул старший. — Еще раз появишься — полицию вызывать не будем, ноги переломаем.
Тяжелые створки ворот начали смыкаться. В сужающейся щели Сергей увидел, как Елена поднимается по ступеням крыльца. Она ни разу не обернулась.
Щелк.
Замок закрылся.
Сергей остался один. Вокруг была только темнота, холодный лес и элитный поселок, который отторг его, как чужеродное тело. В кармане завибрировал телефон. Очередной звонок с незнакомого номера. Коллекторы.
Он медленно поднялся, отряхивая снег с брюк. Ноги коченели.
Он вспомнил слова из сказки, которую читал детям: «Глядь: перед ним землянка; на пороге сидит его старуха, а пред нею разбитое корыто».
Только у него не было даже землянки. И старухи не было. И корыта.
У него не было ничего.
Сергей поднял воротник пальто и побрел прочь от сияющих огней, в темноту трассы, навстречу своей новой, настоящей жизни, которую он так старательно выстраивал собственными руками. Ветер выл в верхушках сосен, заглушая его тихий, полный отчаяния всхлип.
