В 1871 году, спустя 30 лет после роковой дуэли, Николай Соломонович Мартынов (убийца Михаила Юрьевича Лермонтова) в очередной раз попытался пролить свет на обстоятельства, побудившие его схлестнуться с поэтом в смертельном поединке. Он приступает к написанию своей «Исповеди», но это покаяние на бумаге, к сожалению, так и не закончил. Всё, что дошло до наших дней – это 6-7 абзацев, в которых отчетливо прослеживается невыносимость характера Лермонтова, – «человека, с добрыми задатками, но испорченного светом». Уже с самого начала своего письменного раскаяния автор как бы намекает, что выбора у него не было, избежать дуэли было невозможно.
Да, о Н.С. Мартынове не написано многотомных мемуаров, он не стал героем своего времени. Наоборот – стал изгоем с того самого момента, когда, поддавшись искушению, направил дуло пистолета в сторону Лермонтова.
Но вот образ этого человека еще со студенческой скамьи меня очень занимал после прочтения повести Бориса Пильняка «Штосс в жизнь»:
С места поединка Мартынов уехал прямо к коменданту объявить о дуэли. Убийца пережил Лермонтова на треть века. Говорят, что до самой смерти он держал в своем кабинете лермонтовский портрет. Последние 25 лет жизни Мартынов выходил из своей усадьбы только раз в году — 15 июля, и в этот день, в годовщину поединка, на соседнем погосте князей Мышецких он заказывал службу за упокоение души раба Божьего Михаила.
«Николай Соломонович Мартынов умер в родовой постели с 14 на 15 декабря 1875 года, через тридцать четыре года после дуэли. В завещании своем он наказал никаких надписей не делать на его могильном камне, даже имени, дабы имя его было стерто песком времени…
Смерть Михаила Лермонтова до сих пор остается одной из самых загадочных и трагических событий в русской истории. Со дня гибели поэта было придумано и раздуто столько слухов и домыслов, мифов и легенд, что по своим масштабам они сопоставимы с тайнами и загадками смертей Пушкина и Гоголя, Есенина и Маяковского вместе взятых.
До сих пор точно не известна причина дуэли. Одна из версий – ссора во время бала у Верзилиных. Лермонтов начал острить, называя Мартынова горцем с большим кинжалом.
Еще одна версия – провокация. Как считал первый биограф Лермонтова П. А. Висковатов: «говорили, что дуэль спровоцировали некие влиятельные люди из Петербурга и что в пандан с Мартыновым стрелял некий снайпер».
Некоторые современники Лермонтова считали, что он непременно должен был кончить трагически: не Мартынов, так кто-нибудь другой убил бы его.
Интересна и точка зрения старшего сына Н.С. Мартынова. Сергей Николаевич Мартынов публикует «Историю дуэли М. Ю. Лермонтова с Н. Мартыновым», где пишет:
… иные, быть может, скажут, что отец мой, посягнув на священную жизнь поэта, навеки заслужил ненависть потомства.., но пускай эти люди сообразят, что в 1841 г. значение Лермонтова в нашей литературе далеко ещё не было установлено, что отцу в то время дуэли было всего лишь 25 лет.
Так ли это? И что нам действительно известно о дуэли Лермонтова с Мартыновым? Хотел ли стрелять в своего оппонента Мартынов? И можно ли было предотвратить роковое событие, повлекшее за собой гибель одного из самых ярких «наследников» Великого Пушкина – Михаила Юрьевича Лермонтова?
История, как известно, не имеет сослагательного наклонения, поэтому нет смысла разбираться в причинах и процедуре дуэли, а вот узнать интересные факты о жизни двух офицеров, которые были знакомы долгое время, возможно, и прольет свет на трагический исход поединка.
Познакомились Лермонтов и Мартынов, скорее всего еще в детстве. Рядом с Тарханами находилась у Нижнеломовского монастыря усадьба Мартыновых. Позже они встречались в своих подмосковных имениях, расположенных недалеко друг от друга (Середниково и Знаменское), но сблизились в юнкерской школе. Почти одновременно поступили они в военную школу. Там не раз соперничали в силе и ловкости. Вряд ли сильному, рослому Мартынову нравилось, что невысокий, неуклюжий с виду «Майошка» (так прозвали Лермонтова по имени горбуна – героя французских карикатур) нередко оказывался и ловчее, и сильнее. Состязались они не только в ловкости, но и в стихах. Все начинающие поэты поначалу равны. И всё-таки, более всего Мартынова раздражал крепнущий у него на виду литературный гений Лермонтова.
Постепенно они становились скрытыми антагонистами. У Лермонтова начинает печататься роман, принесший ему мировую славу – «Герой нашего времени». Мартынов одновременно начинает повесть со сходным сюжетом «Гуаша», главный герой которой – князь Долгорукий со своим благородством и добродушием – явно осознанно противопоставляется лермонтовскому эгоцентричному Печорину. Но повесть эту не знает большинство читателей.
Возможно, Мартынов увидел себя в образе Грушницкого, и не хотел, как герой романа, быть убитым на дуэли. Возможно, поэтому Мартынов решил всё переиначить в жизни. К тому же Лермонтов находил ему обидные прозвища, писал на него эпиграммы. У Лермонтова есть два экспромта 1841 г., высмеивающих Мартынова – «Наш друг Мартыш не Соломон» и «Скинь бешмет, мой друг Мартыш». Впрочем, и Мартынов старался, как мог, тоже уязвить Лермонтова. В 1963 году была найдена эпиграмма уже Николая Мартынова, обыгрывающая любовные похождения Лермонтова. Скорее всего, эпиграмма написана в 1841 году, в ней упоминаются сразу три знакомые Лермонтову женщины: Э. А. Клингенберг, Н. А. Реброва и Адель Оммер де Гелль.
Михаил Лермонтов был безразличен к условиям жизни, мог спать в любых условиях, питался вместе с солдатами, одевал то, что под руку попадало. Хотя ценил хорошее оружие, хороших лошадей, имел вкус к жизни, и при случае мог пофорсить. Николай Мартынов одевался вычурно и крикливо, вызывая своими пестрыми нарядами усмешку у окружающих, и, естественно, становясь предметом для шуток Лермонтова.
С.Н. Филиппов в статье «Лермонтов на Кавказских водах» (журнал «Русская мысль», декабрь 1890 г.), описывает Мартынова, подтверждая острую наблюдательность насмешливого поэта:
…Тогда у нас на водах он был первым франтом. Каждый день носил переменные черкески из самого дорогого сукна и все разных цветов: белая, черная, серая и к ним шелковые архалуки такие же или еще синие. Папаха самого лучшего каракуля, черная или белая. И всегда все это было разное, — сегодня не надевал того, что носил вчера. К такому костюму он привешивал на серебряном поясе длинный чеченский кинжал без всяких украшений, опускавшийся ниже колен, а рукава черкески засучивал выше локтя. Это настолько казалось оригинальным, что обращало на себя общее внимание: точно он готовился каждую минуту схватиться с кем-нибудь… Мартынов пользовался большим вниманием женского пола. Про Лермонтова я этого не скажу. Его скорее боялись, т.е. его острого языка, насмешек, каламбуров…
Постепенно становится понятным, почему старые приятели так ненавидели друг друга. Это не была зависть великого труженика Сальери к воздушному легкому гению Моцарта. Это была ненависть светского обывателя, ненависть высокомерного, но пустого дворянина, к тому же неудачника, уволенного в отставку, к высокому таланту.
Можно предположить, что Николай Мартынов осознанно хотел убить Лермонтова, и осознанно в него стрелял. Тем более, Мартынов знал, что опытный воин, прекрасно владеющий оружием, стрелять в него не собирается.
В «Русском архиве» секундант на последней дуэли Лермонтова
А.И. Васильчиков писал:
Лермонтов остался неподвижен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслоняясь рукой и локтем по всем правилам опытного дуэлиста.
Так во все времена обыватели ненавидят талантливых людей: Достоевского и Чехова, Гумилева и Есенина, Рубцова и Бродского… Без них обывателю живется легче.
В отличие от не менее трагической, но предельно ясной и зафиксированной дуэли Пушкина, в лермонтовской дуэли есть только одни загадки, гипотезы и предположения. Скорее, права Эмма Герштейн, утверждающая:
Сбивчивость рассказов защитников Мартынова о дуэли, искусственная концепция о Наталье Мартыновой и пропавших письмах, игнорирование важнейших биографических моментов жизни Н. С. Мартынова указывают на то, что истинная подоплека истории дуэли скрывалась… Все эти данные подчеркивают участие в этой дуэли других сил, для которых Мартынов оказался удобным орудием исполнения.
Николай Соломонович Мартынов дожил до шестидесяти лет. Он желал, чтобы его похоронили в селе под Москвой, принадлежавшем его отцу, в отдалённо стоящей могиле, безо всяких опознавательных знаков, чтобы никто не смог идентифицировать могилу убийцы Лермонтова и память о нём исчезла бы навсегда. Но это не было соблюдено. Мартынов был похоронен в семейном склепе. Позднее ребятня из детской колонии прознала, кто там похоронен. Они разломали склеп и, по разным данным, останки Мартынова то ли раскидали по усадьбе, то ли сбросили в пруд.
Недоброжелателей у Лермонтова хватало и при жизни, и в самом Пятигорске, было кому раззадорить на дуэль молодых офицеров.
Через несколько месяцев бабушка поэта добилась от Императора Николая I разрешения перезахоронить тело внука в Тарханах. В свинцовом гробу Лермонтова привезли в родовую усадьбу. На пасхальной неделе гроб установили для прощания в церкви Михаила Архистратига, а 23 апреля Лермонтова похоронили в фамильной часовне-усыпальнице, рядом с могилами деда и матери.
Ирина Мурзак
филолог, литературовед, театровед, доцент Департамента СКД и Сценических искусств, руководитель программы "Театральное искусство, медиакоммуникации в креативных индустриях" ИКИ МГПУ