В самолёте люди почему-то резко меняются. На земле они стоят в очереди, проверяют документы, извиняются, если задели локтем. Но как только дверь закрывается и самолёт начинает движение по полосе, у многих будто отключается внутренний тормоз.
Правила становятся условными, терпение исчезает, а стюардесса в их глазах превращается в человека, который обязан решить любую проблему здесь и сейчас. Именно в этот момент моя работа и начинается, и длится она до самой посадки, без пауз и выключателей.
Меня зовут Аня, я стюардесса, и за три года в небе я поняла: эта профессия вообще не про романтику, хотя снаружи выглядит именно так. Расскажу откровенно, что на самом деле происходит за закрытыми дверями самолёта.
Рейс начинается задолго до взлёта
Мой рабочий день стартует за два часа до вылёта, когда пассажиры ещё только собирают ручную кладь. Мы уже в аэропорту. Сначала врач. Всегда. Если не прошёл осмотр, не важно, сколько у тебя стажа и рейсов, ты просто не летишь. Потом диспетчерская, где собирается экипаж, и брифинг.
Здесь нет пустых разговоров. Старший стюардесса задаёт вопросы по безопасности, авиационной медицине, процедурам. Причём вопросы могут быть самыми неожиданными. Никого не волнует, что ты устала или только вернулась с ночного рейса. В воздухе усталость не считается оправданием.
Дальше распределяются обязанности. У каждого своя дверь, своё оборудование, свой участок салона. Один отвечает за питание бизнес-класса, другой за эконом, третий за торговлю, старший за общее состояние самолёта и координацию экипажа. Здесь не бывает «я не знала» или «это не моя зона». Самолёт — это замкнутая система, и если где-то даёт сбой один человек, последствия могут быть у всех.
Кодовые слова, о которых пассажиры не догадываются
Перед каждым рейсом мы договариваемся о специальных фразах. Для пассажиров они звучат как обычные объявления, но для нас это чёткие сигналы. Они нужны, чтобы в салоне сохранялось спокойствие.
Люди продолжают смотреть фильмы, пить чай и листать телефон, а мы в это время уже работаем по другому сценарию. Самое сложное — держать лицо, когда внутри всё напряжено до предела.
Люди на высоте десяти тысяч метров
Самое тяжёлое в профессии — это люди. Их много, и все они разные. Кто-то благодарит за стакан воды так, будто ты сделал ему одолжение всей жизни. А кто-то уверен, что самолёт летит исключительно ради него.
Бывали рейсы, когда меня доводили до слёз. Оскорбляли, повышали голос, объясняли, что женщины вообще не должны работать. Но на борту ты не имеешь права сорваться. Ты улыбаешься, говоришь спокойно и делаешь свою работу. Все эмоции остаются потом, уже вне салона.
Однажды пассажир весь полёт общался со мной на английском. Спрашивал, шутил, обсуждал маршрут. А перед посадкой вдруг спокойно перешёл на русский. Зачем он это делал, я так и не поняла. Возможно, хотел поговорить. Возможно, проверял. В самолёте такие странности происходят чаще, чем кажется.
Почему вас проверяют снова и снова
Многие раздражаются, когда у них в очередной раз проверяют посадочный талон. Но в авиации почти каждое правило написано после конкретных случаев. Здесь всё строится на системе перепроверок.
Даже если где-то допущена ошибка, на следующем этапе её должны заметить. Поэтому мы снова и снова смотрим на билет, дату, направление. Это не про недоверие, это про безопасность.
«Каждый пятый рейс кто-то дымит в санузле»
Это не преувеличение и не страшилка. Датчики срабатывают регулярно. Люди думают, что никто не заметит, что «один раз можно». Потом окурок летит в мусорку, мусорка нагревается, и ситуация становится уже совсем не смешной.
Возможна незапланированная посадка, задержки, объяснения. Пассажиры удивляются, но для нас это рабочий момент, который требует полной концентрации.
Каблуки, форма и километры шагов
Форма выглядит эффектно, но удобной её назвать сложно. Каблуки — отдельная история. За один рейс можно пройти расстояние, на которое в обычной жизни ушёл бы целый день.
Постоянное движение, узкие проходы, перепады давления. К концу смены ноги гудят так, что иногда сложно сделать первый шаг на земле, но внешне это не должно быть заметно.
График, который ломает привычную жизнь
Ночные рейсы, ранние подъёмы, смена часовых поясов. Если человек привык жить по режиму «ночью сплю, днём работаю», эта профессия ему точно не подойдёт. Текучка кадров большая. Многие приходят, летают год-два и уходят. Я летала с коллегами, которые работают по 30–35 лет, и к ним относятся с особым уважением. Это уже не просто работа, это образ жизни.
Самый тяжёлый рейс в моей практике
Один раз на борту поступила информация о возможной угрозе. Мы уже были в воздухе. Пассажиры ничего не знали, и мы продолжали обслуживание, как будто всё идёт по плану.
Я зашла в служебную зону, дала себе пару минут, чтобы собраться, и вышла обратно в салон. В голове мелькнула мысль, что я даже никому не позвонила. Информация не подтвердилась, но после этого каждый рейс воспринимается иначе.
Чему нас учат на самом деле
Стюардесс обучают не только сервису. Это медицина, первая помощь, действия при возгорании, аварийные процедуры. Нас учат принимать роды на борту, и такие случаи действительно были. Обучение регулярное, экзамены постоянные, поблажек нет. Всё должно быть доведено до автоматизма.
Внутренняя жизнь экипажа
У экипажа есть свой сленг, свои привычки, свои негласные правила. Иногда формально положен отдых, но чаще ты просто сидишь на кухне и молчишь, потому что усталость накапливается тихо. Мы много общаемся между собой, потому что только коллеги понимают, каково это — работать в небе.
Несмотря на усталость, сложных пассажиров и постоянное напряжение, я остаюсь в профессии, потому что здесь слишком много ответственности и слишком много настоящей жизни,
и если вам было интересно заглянуть за кулисы работы стюардессы, подписывайтесь, ставьте лайк и пишите в комментариях, о какой профессии вы хотите прочитать дальше.