Когда Анна и Максим впервые предложили помочь свекрови на даче, они искренне верили, что это станет началом новой семейной традиции.
Вера Петровна, мать Максима, встретила их предложение с теплой улыбкой, которая в тот момент показалась Анне искренней.
— Наконец-то у меня появится помощь! — воскликнула Вера Петровна, обнимая сына. — Один Бог знает, сколько там всего накопилось.
Ранняя суббота в мае запомнилась им первыми лучами солнца, бодрящим утренним кофе на веранде и невероятным энтузиазмом.
Участок в шесть соток казался сначала милым и уютным, но уже через час работы Анна поняла, что придется горбатиться на нем все выходные.
— Мам, а где лопата, которая нормально копает? — Максим, уже покрасневший от усилий, смотрел на три старых инструмента, каждый из которых имел свои недостатки.
— Все лопаты нормальные, — отозвалась Вера Петровна из дома. — Ты просто неправильно держишь!
Анна молча вздохнула и взяла самую невзрачную лопату. Она работала молча, стараясь не отставать от мужа, который двигался с упорством танка.
К полудню у нее болели спина и руки, но Вера Петровна, выйдя на крыльцо, лишь кивнула:
— Хорошо, но вон там, у забора, совсем мелко вскопали. Надо глубже.
Максим сжал челюсти, но промолчал. Анна заметила этот жест — она уже знала, что так проявлялось его раздражение.
Однако они продолжили работу, и к вечеру весь огород был вскопан, разбит на аккуратные грядки и готов к посадке.
— Завтра будем сеять, — объявила Вера Петровна за ужином, щедро накладывая им картошки с котлетой. — У меня семена заготовлены самые лучшие.
Анна с благодарностью приняла тарелку. Усталость была приятной, а еда казалась невероятно вкусной.
Она ловила себя на мысли, что, возможно, это и есть то простое семейное счастье, о котором она читала в книгах.
Следующие месяцы стали чередой поездок на дачу почти каждые выходные. Они пололи, поливали, окучивали и подвязывали.
Вера Петровна всегда была рядом с указаниями и советами, но редко брала в руки инструменты.
— У меня спина болит, — говорила она, когда Максим намекал, что мать могла бы и помочь. — Да и знаете ли вы, как правильно помидоры пасынковать? Я лучше присмотрю, чтобы не навредили.
В августе начался сбор урожая. Ящики с помидорами, огурцами, корзины с яблоками, грушами и сливами.
Затем началась переработка. Анна никогда не думала, что может провести целый день у плиты, стерилизуя банки и заливая их кипящим маринадом.
— Рецепт мамин, — с гордостью говорила Вера Петровна, наблюдая, как невестка старательно выкладывает в банки пряности. — Только не клади много перца, а то потом есть будет невозможно.
К сентябрю они закатали сотню банок: огурцы, помидоры, лечо, салаты, компоты и варенья.
Анна с гордостью смотрела на полки в погребе, которые теперь ломились от разноцветных банок.
Ее руки покрылись мелкими ожогами, спина ныла постоянно, но внутри было ощущение выполненного долга.
— Мы молодцы, — сказала она Максиму, когда они ехали домой после последней консервации.
— Да, — коротко ответил он, но в его голосе Анна уловила нотку сомнения.
Октябрь выдался холодным и дождливым. В одну из таких промозглых суббот они поехали к Вере Петровне в гости. В доме пахло яблоками и корицей, на столе стоял свежий пирог.
— Как хорошо, что приехали! — встретила их свекровь. — Садитесь, чай пить будем.
После чая и пирога Анна не выдержала:
— Вера Петровна, можно открыть баночку того компота из слив? Вы помните, мы его в августе делали? Очень хочется попробовать.
Лица Веры Петровны коснулась тень недоумения.
— Кто это в октябре компот открывает? — спросила она, как будто Анна предложила нечто совершенно дикое. — Это на зиму и вообще для гостей, а вы свои.
Максим поднял глаза от телефона:
— Мам, мы же его делали. Почему мы не можем попробовать?
— Потому что зимой будет нехватка витаминов, вот тогда и будете пить, — твердо ответила Вера Петровна. — А сейчас еще свежих фруктов полно.
Анна почувствовала, как в груди что-то сжалось. Она посмотрела на Максима, но он уже отвернулся, его лицо стало каменным.
— Ладно, — тихо сказала она.
Через некоторое время Максим спустился в погреб, чтобы набрать картошки.
— Мам, куда ты мешки переставила? — донесся его голос снизу.
— Ничего я не переставляла! — отозвалась Вера Петровна, но спустилась за ним.
Анна, оставшись на кухне, услышала их диалог:
— Почему ты крупную взял? — возмущенно проговорила свекровь. — Сначала нужно мелкую есть, она быстрее портится!
— Мама, это просто картошка, — устало ответил Максим. — Какая разница, какую есть первой?
— Как какая разница? Экономия должна быть! Если мелкую не съедим, она сгниет, а крупная еще полежит!
Максим появился на кухне с мешком картошки и мрачным лицом. Анна молча помогла ему пересыпать ее в их сумку. Когда они уже собирались уходить, Вера Петровна вынесла большой мешок.
— Вот, возьмите яблок, у меня их много.
Анна заглянула внутрь и увидела, что почти все яблоки имели хорошо подгнившие бока.
— Вера Петровна, а почему... подгнившие? — осторожно спросила она. — Мы в погребе видели несколько ящиков отличных яблок.
— Так те еще полежат! — ответила свекровь, как будто объясняла что-то очевидное маленькому ребенку. — А эти уже портятся, их нужно срочно съесть.
В машине царило молчание. Только когда они выехали за город, Максим резко ударил ладонью по рулю:
— Никогда больше! Слышишь? Никогда больше я не поеду туда помогать!
Анна кивнула. В ее душе было пусто. Все их усилия, вся усталость, ожоги, боли в спине — все это оказалось не для них.
Они были просто бесплатной рабочей силой, которой даже не позволят насладиться плодами своего труда.
Следующие выходные они провели дома. Вера Петровна звонила, спрашивала, не заболели ли они, напоминала, что нужно готовить грядки к зиме.
Максим сухо отвечал, что они заняты. Прошел ноябрь, декабрь. На Новый год Вера Петровна привезла им банку соленых огурцов.
— Вот, открывайте на праздник, — сказала она с гордостью.
Анна поблагодарила, но внутри все переворачивалось. Есть огурцы, которые они вместе собирали, солили, мариновали, не хотелось.
Зима прошла тихо. Весной Вера Петровна снова заговорила о даче.
— Земля оттаяла, пора бы вскопать, — сказала она как-то за воскресным обедом.
— Мы не поедем, мама, — спокойно ответил Максим.
— Как это не поедете? А кто мне поможет?
— Найми кого-нибудь.
Вера Петровна посмотрела на него с неподдельным удивлением:
— Зачем нанимать чужих людей, когда есть вы?
— Потому что мы устали, мама. Мы вкалывали все лето, а потом нам даже компот открыть было нельзя.
— Так это же на зиму! — воскликнула Вера Петровна. — Как вы не понимаете?
Объяснять что-либо дальше было бесполезно. Они прекратили разговор, и с тех пор отношения стали прохладными.
Вера Петровна искренне не понимала, почему они "обиделись на какую-то ерунду", как она говорила соседкам.
*****
Прошло два года. Анна и Максим уже почти забыли тот злополучный урожай, хотя иногда, когда Вера Петровна привозила им варенье или соленья "своего производства", Анна ловила себя на горькой мысли, что это, возможно, все еще те самые запасы.
Однажды осенью Максим вернулся от матери задумчивым.
— Представляешь, — сказал он Анне, — мама попросила меня сегодня достать из погреба все те закатки, которые мы делали, и выбросить.
Анна подняла на него глаза:
— Все? Но там же...
— Все, — перебил он. — Она сказала: "Как жаль, что никто не ел, столько труда пропало".
В комнате повисло молчание. Анна почувствовала, как в ее глазах навернулись слезы.
— И что ты сделал? — спросила она тихо.
— Выбросил, — ответил Максим. — Двадцать семь банок компота, тридцать четыре банки огурцов и помидоров, остальное... Все...
Он подошел к окну и долго смотрел на осенний дождь.
— Знаешь, самое странное, — сказал наконец мужчина, — что мама искренне расстроилась. Она, действительно, считала, что "труд пропал". Но ни слова не сказала о том, что сама запретила открывать компот. Мы почему должны были тогда есть гнилые яблоки?
Анна недоуменно пожала плечами. Она не знала, что ответить мужу. Ответ был один — жадность.
На следующий день женщина сама поехала к Вере Петровне. Та встретила ее с удивлением.
— Максим дома, делами занят, — объяснила Анна. — А я хотела с вами поговорить. Вера Петровна, я хочу вас спросить кое о чем. Помните тот компот, который мы не открыли в октябре?
Свекровь нахмурилась:
— Опять ты про это? Ну что за детские обиды!
— Это не обида, — покачала головой Анна. — Мне просто интересно: а для кого вы делали эти запасы? Если не для семьи?
— Для зимы, для гостей, для праздников! — горячо ответила Вера Петровна. — А вы что, не понимаете, что зимой ничего не растет?
— Понимаем, — кивнула Анна. — Но почему вы не разрешили нам открыть тогда хотя бы одну банку? Мы же так старались, мы хотели попробовать...
Вера Петровна отпила чаю, ее рука задрожала.
— Ты не понимаешь... А если бы черный день наступил?
— Вера Петровна, — мягко сказала Анна, — черный день не наступил. А компот пропал.
Свекровь опустила голову. Пару минут она молчала.
— Я не хотела... — наконец проговорила женщина еле слышно. — Я думала, будет еще время... А потом как-то забылось...
— Давайте договоримся, — сказала Анна. — В этом году мы снова поможем вам на даче. Но если мы сделаем вместе компот, мы откроем его в тот же день, когда захотим. Хоть в октябре, хоть в ноябре. Хорошо?
Вера Петровна недоверчиво посмотрела на нее.
— А если не хватит на зиму?
— Купим в магазине. Или сделаем еще. Или просто... проживем без компота, — улыбнулась Анна.
На следующее лето они снова работали на даче. Но теперь Вера Петровна работала вместе с ними.
И когда в августе они закатали первые банки с компотом, женщина сама предложила:
— Давайте откроем одну банку сегодня. На пробу.
Компот оказался восхитительным. Они сидели на веранде и пили его из простых кружек.
— Знаешь, — сказала свекровь, обращаясь к Максиму, — твой отец тоже любил открывать закатки сразу. Я его всегда ругала... А он смеялся и говорил: "Вера, жизнь слишком коротка, чтобы хранить лучшее на потом".
Максим удивленно посмотрел на мать. Он редко слышал от нее воспоминания об отце.
— Почему ты никогда этого не рассказывала?
— Потому что думала, что он был не прав, — тихо ответила Вера Петровна. — А теперь понимаю... возможно, он был прав.
Они допили компот, и стали собираться домой. Когда супруги уезжали, Вера Петровна вынесла им мешок яблок.
Анна заглянула внутрь с легкой тревогой, но яблоки были ровными, румяными, без единого пятнышка.
— Съедите свежими, — сказала Вера Петровна. — А те, что немного подпортились, я пущу завтра на повидло.
В машине Максим молча взял Анну за руку.
— Спасибо, — сказал он просто.
Прошлой зимой Вера Петровна заболела гриппом. Анна привезла ей суп и лекарства.
Заходя в квартиру, она заметила на столе открытую банку с маринованными грибами — теми самыми, которые они собирали вместе в сентябре.
— На обед открыла, — сказала Вера Петровна с легким смущением. — Вдруг помру, а все на черный день останется.
Анна рассмеялась, и свекровь улыбнулась в ответ.
— Правильно, — сказала невестка, разливая суп по тарелкам. — Давайте есть, пока горячее.
Они сидели за кухонным столом, ели суп с домашними сухариками, а за окном падал снег — тот самый, на который когда-то откладывались компоты и варенья.