– Ты с ума сошел? Даже не думай, Андрей. Я сказала «нет» еще в прошлый раз, и мое мнение не изменилось. Никаких ночевок, никаких «посидим часок», и уж тем более никаких детей Светланы в нашей гостиной, – Елена резко поставила тарелку на стол, да так, что фарфор жалобно звякнул.
Андрей, высокий, слегка сутулый мужчина с виноватым выражением лица, переминался с ноги на ногу у холодильника. Он явно ожидал такой реакции, но надежда на авось, свойственная многим мужчинам в семейных спорах, умирала последней.
– Лена, ну послушай, – начал он вкрадчивым голосом, которым обычно пытался успокоить разбушевавшегося начальника. – Это же Новый год. Семейный праздник. Света с мужем разругалась, куда ей деваться? Мать звонила, плачет, говорит, жалко Светку. Она одна, с двумя пацанами, в той своей однушке... Ну, по-человечески же надо.
Елена глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь в руках. Она обвела взглядом свою кухню. Белоснежные фасады, идеально чистая плитка, новые стулья с велюровой обивкой цвета пыльной розы. Ремонт закончился всего три месяца назад. Этот ремонт стоил ей двух лет без отпуска, бесконечных подработок и кредита, который она закрыла досрочно, отказывая себе во всем.
– По-человечески? – тихо переспросила она, глядя мужу прямо в глаза. – А по-человечески было, когда в прошлый раз твои племянники разрисовали мне паспорт маркером? Или когда они вылили вишневый сок на новый матрас, а Света сказала: «Ой, ну это же дети, постираешь»? Андрей, я до сих пор помню, как оттирала пятна с обоев в коридоре.
– Ну, они подросли! Пашке уже семь, Мишке пять. Они понимают...
– Ничего они не понимают, потому что твоя сестра не считает нужным их воспитывать, – отрезала Елена. – У нее политика невмешательства. Дети должны познавать мир. Вот пусть познают его в своей квартире, а не на моем новом паркете.
Андрей тяжело вздохнул и сел за стол, обхватив голову руками.
– Мама обидится. Она уже настроилась, что мы все вместе соберемся. Она даже холодец варит на всех.
– Твоя мама может приехать к нам одна. Ей я всегда рада, ты знаешь. Она женщина аккуратная. Но превращать мою квартиру в филиал детского сада с элементами разрушения я не позволю. Мы планировали этот праздник вдвоем. Спокойно, с шампанским, под старые фильмы. Ты обещал.
– Да знаю я, что обещал! – Андрей вдруг вспылил, но тут же осекся под тяжелым взглядом жены. – Просто... Света уже такси заказала.
В кухне повисла звенящая тишина. Слышно было только, как гудит холодильник и как тикают часы в виде большой сковороды на стене. Елена медленно вытерла руки полотенцем.
– Что она сделала? – голос Елены стал опасно спокойным.
– Она... ну, мы созванивались утром, пока ты в душе была. Она плакала, говорила, что ей тоскливо, что муж козел, алименты задерживает, настроения нет. Ну я и сказал... мол, приезжай. Что я, зверь, что ли, родную сестру на улице бросать в праздник?
Елена молча развязала фартук, аккуратно повесила его на крючок и вышла из кухни. Андрей поплелся следом, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Он нашел жену в спальне – она доставала из шкафа дорожную сумку.
– Ты чего? Лен, ты чего удумала?
– Я уезжаю к маме, – бросила она, не оборачиваясь. – Раз ты решил распоряжаться моим домом без моего ведома, то празднуйте. Развлекайте Свету, пусть дети прыгают на кроватях, пусть рисуют на стенах. Только потом клининг и ремонт – за твой счет. И мои нервы тоже.
– Лен, ну перестань! Какая мама? До Нового года шесть часов! Ты серьезно бросишь меня одного?
– Я не бросаю тебя одного. Ты же сам сказал – у тебя будет полная изба гостей. Веселье, детский смех, холодец. Все, как ты хотел.
Андрей схватил ее за руку, останавливая.
– Прости. Я дурак. Я не умею отказывать, ты же знаешь. Особенно матери. Она так давила... «Ты что, не мужик, не хозяин в доме?».
Елена выдернула руку и посмотрела на мужа с жалостью пополам с раздражением.
– Вот именно, Андрей. Хозяин в доме тот, кто уважает границы своей семьи. А ты сейчас пытаешься быть хорошим для всех, кроме собственной жены. Квартира, напомню, куплена в браке, но первый взнос давали мои родители, а ипотеку платили мы поровну. И я имею полное право не хотеть видеть здесь людей, которые меня не уважают.
Телефон Андрея, оставленный на тумбочке, зазвонил. На экране высветилось фото мамы – Нины Петровны.
– Возьми трубку, – кивнула Елена. – И скажи, что планы изменились. Или я ухожу. Прямо сейчас.
Андрей, бледный как полотно, нажал на кнопку принятия вызова и включил громкую связь, надеясь, что присутствие «свидетеля» смягчит напор матери.
– Андрюша! – раздался бодрый и властный голос свекрови. – Ну что, Светланка выехала уже. Через полчаса будут. Вы там стол накрыли? Внуки мои голодные едут, Света говорит, они с утра только бутерброды ели. Ты смотри, чтобы Ленка твоя не кривила лицо, как в прошлый раз. Дети должны чувствовать праздник!
Андрей бросил панический взгляд на жену. Елена стояла, скрестив руки на груди, и ее лицо не выражало ничего, кроме ледяной решимости.
– Мам, тут такое дело... – промямлил Андрей. – Мы не сможем их принять.
На том конце провода повисла пауза. Такая плотная, что, казалось, ее можно резать ножом.
– Что значит – не сможете? – голос Нины Петровны упал на октаву. – Света уже в такси! С детьми! С подарками! Куда я ей скажу ехать? Ко мне? Так у меня ремонт в ванной, плитки нет, пыль столбом!
– Мам, ну я же говорил... мы хотели вдвоем.
– Ты говорил утром совсем другое! – взвизгнула свекровь. – Ты сказал «приезжайте»! Ты что, слово свое не держишь? Это она, да? Эта твоя... царевна настроила тебя? Дай ей трубку!
– Я не дам ей трубку, мама, – Андрей вдруг выпрямился, чувствуя, как отступает страх и приходит здоровая злость. – Лена тут ни при чем. Это мое решение. У нас нет места, мы устали, и мы не готовы к гостям. Пусть Света едет домой. Или к тебе, раз у тебя ремонт, помогут заодно.
– Ты выгоняешь родную сестру в Новый год?! – теперь в голосе матери были слышны слезы. Искусные, театральные слезы, которые работали безотказно последние тридцать лет. – Я тебя не таким воспитывала! Бессердечный!
– Мам, хватит, – Андрей нажал отбой.
В комнате снова стало тихо. Елена медленно опустилась на край кровати. Сумку она собирать перестала.
– Ты правда их не пустишь? – спросила она тихо.
– Не пущу, – буркнул Андрей, глядя в пол. – Если приедут – разверну.
Однако спокойствие длилось недолго. Ровно через сорок минут в дверь позвонили. Настойчиво, длинно, требовательно.
Елена и Андрей переглянулись.
– Я открою, – сказала Елена, вставая. – Ты сейчас опять начнешь мямлить.
– Нет, я сам, – Андрей опередил ее и решительно шагнул в коридор.
За дверью стояла Светлана. В расстегнутом пуховике, с растрепанными волосами, увешанная пакетами. Рядом, пихая друг друга локтями, топтались двое мальчишек. Младший, Миша, уже успел измазать варежкой глазок соседской двери.
– Ну наконец-то! – выдохнула Светлана, пытаясь протиснуться в прихожую. – Холодина на улице жуткая, а домофон у вас почему-то не работал, пришлось ждать, пока кто-то выйдет. Забирай пакеты, Андрюха, руки отваливаются! Паша, Миша, раздевайтесь, живо! Тетя Лена там, небось, наготовила вкусняшек?
Она вела себя так, словно никакого разговора и отказа не было, или она просто решила их проигнорировать. Тактика танка – ее излюбленный прием.
Андрей встал в проеме, перегородив вход своим широким плечом. Он не сделал ни шагу назад.
– Света, мы вас не ждем, – сказал он твердо.
Светлана замерла с поднятой ногой, пытаясь стянуть сапог. Пакеты в ее руках зашуршали.
– Чего? – она подняла на брата глаза, густо подведенные черным карандашом. – Шутишь, что ли? Дай пройти, дует!
– Я не шучу. Я звонил маме и сказал, что мы не принимаем гостей. Ты не должна была приезжать.
Из-за спины Андрея вышла Елена. Она молча смотрела на золовку.
– А, это ты воду мутишь, – Светлана тут же переключила агрессию на невестку. – Конечно, кто же еще. Родного брата против сестры настроила! Тебе что, жалко тарелки супа? Мы же не жить к вам приехали, а Новый год встретить! Дети к дяде хотели!
– Дети хотят есть и крушить, Света, – спокойно ответила Елена. – В прошлый раз они разбили мою коллекционную вазу, а ты сказала, что она «дурацкая и все равно пыль собирала». Они изрисовали документы. Они прыгали на диване в обуви. Я не хочу проводить праздничную ночь, следя за тем, чтобы твои сыновья не разнесли квартиру.
– Они же дети! – взвизгнула Светлана. – Паша, Миша, вы слышите? Тетя Лена вас выгоняет! Говорит, что вы плохие!
Мальчишки, услышав свое имя и уловив скандальную интонацию матери, тут же включились в игру. Младший, Миша, открыл рот и издал ультразвуковой вой, от которого у Елены заложило уши. Старший, Паша, со всей силы пнул ногой дверь.
– Хочу к дяде Андрею! – заорал он. – Хочу подарки!
– Вот! Видишь?! – торжествующе крикнула Светлана, перекрикивая вой детей. – Довела ребенка! У него теперь травма будет! Андрей, ты мужик или тряпка? Пусти нас немедленно!
Соседка сбоку, пожилая учительница музыки, приоткрыла дверь и выглянула в коридор.
– Что здесь происходит? Молодые люди, имейте совесть, время к вечеру, люди отдыхают.
– Закройся, бабка! – рявкнула Светлана, не оборачиваясь.
Андрей покраснел от стыда.
– Света, прекрати сейчас же. Ты ведешь себя отвратительно. Мы не пустим вас. Это мой дом, и я защищаю покой своей семьи. Я вызову тебе такси обратно. За мой счет.
– Не нужно мне твое такси! – Светлана швырнула один из пакетов на пол. Из него выкатилась банка с солеными огурцами и, к счастью, не разбилась, а глухо покатилась по коврику. – Подавитесь своим спокойствием! Чтоб у вас этот салат поперек горла встал! Мама была права, ты подкаблучник, предал семью ради этой фифы!
Она схватила детей за капюшоны и дернула их так, что они едва не упали.
– Пошли! Ноги нашей здесь больше не будет! Мы к маме поедем, пусть она посмотрит, до чего ее сын докатился!
Светлана подхватила пакеты, продолжая сыпать проклятиями, и потащила упирающихся и ревущих детей к лифту. Андрей стоял в дверях до тех пор, пока двери лифта не закрылись, отсекая вопли и ругань.
Он медленно закрыл входную дверь, щелкнул замком один раз, потом второй. Поднял с пола банку с огурцами, которую сестра так и не забрала.
Елена стояла в прихожей, прислонившись спиной к стене. Лицо у нее было уставшее, но в глазах светилось облегчение.
– Прости, – тихо сказал Андрей. – Перед соседкой неудобно.
– Переживем, – Елена подошла и обняла его. – Ты молодец. Я знаю, как тебе было трудно.
– Трудно, – согласился он, уткнувшись носом ей в макушку. – Сейчас мама начнет звонить. Потом тетка из Саратова подключится. Скажут, что мы зажрались.
– Пусть говорят. У них своя жизнь, у нас своя. Ты заметил, что она даже не спросила, как у нас дела? Сразу с порога – дай, пусти, неси.
Андрей прошел на кухню, поставил злополучную банку на стол.
– Знаешь, я только сейчас понял, – сказал он задумчиво. – Я ведь правда не хотел их видеть. Не потому, что ты так сказала. А потому что я сам устал. Я хочу просто лежать на диване, есть мандарины и смотреть «Иронию судьбы». Я не хочу бегать, спасать вазы, разнимать драки и слушать, какой я плохой брат.
Елена улыбнулась и достала из холодильника бутылку шампанского.
– Ну, раз мы отвоевали свою территорию, предлагаю начать праздновать немного раньше.
Телефон Андрея снова зазвонил. На экране опять было «Мама». Он посмотрел на телефон, потом на жену, и решительным движением перевел аппарат в беззвучный режим, перевернув его экраном вниз.
Вечер прошел удивительно спокойно. Они готовили вместе, смеялись, вспоминали, как познакомились. Не было того напряжения, которое обычно висело в воздухе перед визитом родственников. Елена впервые за долгое время чувствовала себя в безопасности в собственном доме. Ей не нужно было прятать дорогую косметику, запирать спальню на ключ и переживать за сохранность нового телевизора.
Ближе к полуночи, когда куранты уже готовились бить двенадцать, Андрей вдруг сказал:
– А ведь она не просто так приехала.
– В смысле? – Елена намазывала икру на бутерброд.
– Я заметил у нее в пакетах не только продукты. Там была большая спортивная сумка. Та, с которой она обычно в отпуск ездит.
Елена замерла с ножом в руке.
– Ты думаешь...
– Я думаю, она планировала не просто встретить Новый год. Она собиралась остаться на все праздники. Дней на пять, как минимум. Сказала бы, что поздно, такси дорогое, детям спать пора... А потом – «ну куда мы поедем, давайте уж до Рождества».
Елена представила себе пять дней в компании неуправляемых племянников и вечно недовольной золовки. Пять дней хаоса, шума, претензий и гор грязной посуды.
– Господи, – выдохнула она. – Мы спаслись. Мы просто чудом спаслись.
– Это не чудо, Лен, – Андрей накрыл ее руку своей. – Это ты. Если бы не ты, я бы сломался. Я бы их впустил. И сейчас мы бы не сидели здесь, в тишине и уюте. Мы бы слушали, как Миша орет, потому что ему не дали конфету, а Света рассказывала бы, как ей тяжело жить и какие мы эгоисты. Спасибо тебе.
Елена улыбнулась и поцеловала мужа в щеку.
– С Новым годом, любимый. С новым счастьем. И с новыми границами.
Утром первого января, когда город спал тихим снежным сном, Елена вышла на кухню варить кофе. Было так хорошо и спокойно, что хотелось петь. Она включила телефон, который тоже отключила на ночь.
Двадцать пропущенных от свекрови. Десять от Светланы. И одно длинное сообщение от Нины Петровны в мессенджере. Елена, поколебавшись секунду, открыла его.
«Елена! Я знаю, что это ты заставила Андрея так поступить! Вы выгнали мать с детьми на мороз! Света приехала ко мне вся в слезах, дети напуганы! Мы Новый год встречали в пыли и разрухе, среди мешков с цементом! Бог вам судья! Не звоните мне больше, я знать вас не хочу, пока не извинитесь перед сестрой!»
Елена хмыкнула и нажала кнопку «Удалить».
– Кто там? – на кухню, потягиваясь, вошел сонный Андрей.
– Спам, – легко ответила Елена, наливая ароматный кофе в две чашки. – Обычный праздничный спам. Не обращай внимания.
Она посмотрела в окно. На улице, на детской площадке, какой-то папа катал ребенка на санках. Снег искрился на солнце. В квартире пахло мандаринами и хвоей, на диване не было пятен от шоколада, а ваза, подаренная коллегами на юбилей, стояла на своем месте, целая и невредимая.
Андрей сел за стол, отпил кофе и довольно зажмурился.
– Знаешь, а ведь они помирятся, – сказал он вдруг. – Через неделю, ну или через две. Мать отойдет, Свете понадобятся деньги или помощь, и они снова начнут звонить. Будут делать вид, что ничего не случилось.
– Пусть звонят, – пожала плечами Елена. – Телефон имеет прекрасную функцию – кнопку блокировки. А наш дом теперь закрытая крепость. И ключ от подъемного моста только у нас.
– Кстати, – Андрей лукаво улыбнулся. – Мама говорила про ремонт в ванной. Может, отправим ей в подарок сертификат в строительный магазин? В качестве жеста доброй воли?
– А это отличная идея, – рассмеялась Елена. – Пусть лучше занимаются плиткой, чем нашей жизнью. Только доставку оформим курьером. Без личного визита.
Они пили кофе, строили планы на каникулы – хотели поехать за город, покататься на лыжах, сходить в кино. Впервые за много лет они принадлежали только себе. И это чувство свободы было лучшим подарком, который они могли сделать друг другу.
История эта, конечно, еще не закончилась. Родственники так просто не сдаются, и впереди Елену и Андрея ждали новые попытки прорвать оборону. Но главное уже произошло: Андрей выбрал свою семью, ту, которую он создал сам, а не ту, в которой родился. И этот выбор стал фундаментом, который не разрушит ни одна истерика золовки.
В тот вечер, глядя на мерцающие огни гирлянды, Елена подумала, что умение говорить «нет» – это, пожалуй, самый полезный навык во взрослой жизни. Он экономит деньги, нервы и сохраняет любовь.
Прошла неделя. Праздники заканчивались. В один из вечеров раздался звонок в дверь. Не настойчивый, а робкий, короткий.
Елена посмотрела в глазок. На площадке стояла Нина Петровна. Одна. Без Светланы и внуков. В руках она держала небольшой торт. Вид у нее был не воинственный, а скорее растерянный.
– Откроем? – шепотом спросил Андрей, подошедший сзади.
– Откроем, – кивнула Елена. – Но только ей. И только на чай.
Она открыла дверь.
– Привет, мам, – сказал Андрей.
Нина Петровна переступила порог, оглядываясь, словно ожидала увидеть здесь баррикады.
– Здравствуй, сынок. Здравствуй, Лена. Я тут... мимо проезжала. Подумала, может, чайку попьем? Света-то с детьми в санаторий уехала, путевку горящую взяла. А я одна... скучно.
Елена заметила, как мать мужа старательно отводит глаза, избегая темы скандала. Гордость не позволяла ей извиниться прямо, но приход в одиночку был своеобразным белым флагом.
– Проходите, Нина Петровна, – Елена жестом пригласила ее на кухню. – Чайник как раз горячий. Но предупреждаю сразу: у нас режим тишины. Никаких обсуждений Светланы и ее тяжелой судьбы. Договорились?
Свекровь поджала губы, помолчала секунду, но потом кивнула.
– Договорились. Торт вот... «Прага». Твой любимый, Андрюша.
Они сидели на кухне, пили чай с тортом. Разговор клеился с трудом, говорили о погоде, о ценах на ЖКХ, о здоровье. Но напряжение потихоньку спадало. Андрей расслабился, видя, что мать не собирается нападать.
Уходя, Нина Петровна задержалась в дверях.
– У вас чисто так, – сказала она неожиданно. – И тихо. Хорошо. У Светки сейчас дома... дым коромысло. Может, вы и правы были. Не для детей ваша квартира. Уж больно все... хрупкое.
Это было максимально близко к извинению, на которое она была способна.
– Спасибо, что зашли, – сказала Елена.
Когда дверь за свекровью закрылась, Андрей обнял жену.
– Ты у меня самая мудрая.
– Нет, я просто люблю свой дом. И тебя. Именно в таком порядке, когда дело касается родственников, – улыбнулась она.
Этот случай стал для них уроком. Они поняли, что границы нужно не просто устанавливать, но и регулярно охранять, как государственную границу. И иногда для этого приходится быть «плохими», «жадными» и «черствыми» в глазах других. Зато счастливыми в своих собственных.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые жизненные истории, и обязательно делитесь своим мнением в комментариях – как бы вы поступили на месте героев? Ставьте лайк, если считаете, что Елена поступила правильно