Нет, они не пересохли. Просто их увели под землю. Так что под асфальтом, домами и парками скрывается более 150 рек и ручьёв, которые когда-то были на поверхности.
Сегодня на поверхности осталась только Москва-река и её главный приток Яуза, но помимо них раньше была густая сеть малых рек и ручьёв. Неглинная, Пресня, Сетунь, Нищенка, Чечёра, Ходынка, Таракановка, Филька, Котловка и так далее. Сегодня эти названия живут в топонимике улиц и районов, но сами водотоки исчезли с поверхности.
В XVII–XVIII веках они были полноводными, чистыми, использовались для водоснабжения, рыбной ловли, работы мельниц и как транспортные пути. Берега Неглинной, например, были местами прогулок, а в её водах водилась рыба. Однако по мере роста города эти реки стали принимать на себя всё больше городских отходов. Они превратились в открытые коллекторы, распространяющие зловоние и инфекции. Особенно остро проблема встала в XIX веке, когда плотность населения резко возросла, а эпидемии холеры стали регулярным бедствием.
Первой жертвой урбанизации стала Неглинная. К началу XIX века она была заваленная мусором, нечистотами, с заболоченными берегами. После неоднократных наводнений и пожара 1812 года, выявивших хаотичность городской застройки, император Александр I поручил инженеру Егору Челиеву и архитектору Осипу Бове решить проблему. Было принято судьбоносное решение не чистить и не облагораживать русло, а заключить реку в подземную кирпичную трубу. К 1819 году значительная часть Неглинки от Самотёки до устья скрылась под землёй, а сверху разбили Александровский сад и построили Театральную площадь. Вместо сложной работы с экосистемой было выбрано быстрое техническое решение и реку убрали с глаз долой.
Вторая половина XIX и начало XX века прошли под знаком борьбы с эпидемиями. Санитарные врачи прямо заявляли, что открытые загрязнённые реки — это угроза здоровью горожан. Научно-технический прогресс предлагал развитую систему подземных коллекторов. Строились они по принципу речного русла, когда малые ручьи сводились в трубы, которые, сливаясь, образовывали более крупные коллекторы, несущие воды в Москву-реку или Яузу. Этот процесс требовал создания километров кирпичных, а позже бетонных тоннелей высотой в рост человека и более, которые должны были выдерживать давление воды и грунта.
С принятием Генерального плана реконструкции Москвы 1935 года город готовился стать образцовым мегаполисом, и вода на его пути часто оказывалась помехой. Масштабное строительство требовало ровных, сухих площадок. Протекающие реки мешали прокладке широких магистралей, строительству гигантских зданий и промышленных объектов. Их стали прятать с промышленным размахом. Например, река Пресня была полностью взята в коллектор в 1908 году, но в 1930-е её нижнее течение было радикально изменено при строительки фабрики. Река Филька (Ходынка) исчезла при застройке района Фили и сооружении стадиона. Река Нищенка была убрана в трубы при создании промзоны в Перове и Кусково.
Особенно показательна судьба рек на месте нынешних Садового и Третьего транспортных колец. При их строительстве под землю отправились десятки водотоков. Инженеры не просто прятали реку, а часто изменяли русла для удобства прокладки коммуникаций, что нарушало естественный гидрологический режим. Водная сеть превращалась в чисто техническую канализационно-ливневую систему. Параллельно шло активное осушение болот и засыпка прудов, что также нарушало естественное питание подземных вод и малых рек.
Сегодня эти спрятанные реки представляют собой гигантский подземный мир из более 150 км коллекторов различного диаметра. Некоторые, как коллектор Неглинной, стали легендами среди сталкеров и исследователей подземелий. В паводок они могут наполняться до краёв, напоминая о своей былой мощи. Инженерные службы Москвы постоянно следят за этой системой, которая хоть и решает проблему водоотвода, но во время сильных ливней перегруженные коллекторы не всегда справляются, что приводит к подтоплениям и попыткам реки вернуться на поверхность.
Ко всему прочему исчезла естественная дренажная система, что усилило подтопления территорий. Город лишился важнейшего естественного инструмента самоочищения воздуха и регуляции микроклимата в виде открытых водных поверхностей и испарения. Биоразнообразие в черте города резко сократилось. Русла, лишённые доступа к свету и воздуху, превратились в стоки, где невозможна полноценная жизнь.
Сегодня отношение к малым рекам начинает меняться. Некоторые реки снова выводят на поверхность. Например, частичное раскрытие реки Самородинки в районе Тропарёво или благоустройство открытых участков Сетуни и Яузы. Это сложно и дорого, но, оказалось, что реки на поверхности — это важно. К тому же теперь, когда у нас есть очистные сооружения, воду из реки уже никто не берёт.
Читай в Телеграме, подписывайся на МАХ, а ниже ещё несколько интересных статей: